Мой босс - Оборотень

Сбрасываю руку подруги. Отмахиваюсь.

Его синие глаза притягивают как магниты. И я послушно иду сквозь толпу, не обращая внимания на косые взгляды прохожих. Как отрицательно заряженная частица стремится к положительной, слетев с орбиты. Потому что невозможно противиться притяжению.

Лорка хватает за руку, когда до незнакомца в черном распахнутом пальто остается всего несколько шагов. Разворачивает так резко, что я оскальзываюсь, нелепо взмахиваю руками и падаю пятой точкой на обледеневшую платформу.

— Боги, Радка, — охает Лорка, попутно послав кого-то далеко и надолго. — Да что с тобой такое? — тревожится, когда я вместо того, чтобы подняться, кручу головой, выискивая незнакомца с глазами-магнитами.

Но того и след простыл. И внутри протяжно завыло зимним ветром.

— Проклятье, — стону, дергая ворот куртки, дрожащими пальцами пытаясь подцепить “бегунок” молнии.

Подруга перехватывает мою руку и сама ловко расстегивает на мне куртку. Шумно выдыхаю и осторожно поднимаюсь на ноги. Те дрожат, разъезжаясь в стороны, как у незадачливого хоккеиста, впервые ступившего на лед.

Колонна оказывается очень кстати. Приваливаюсь к ней плечом, шумно дыша. Зажмуриваюсь, прячась от тревоги подруги, и прислушиваюсь к вьюге за грудиной.

Странное ощущение, словно внутри поселился дикий, неприрученный зверь. Запертый в клетке человеческого тела и одинокий. Упираюсь затылком в неожиданно теплый бетон, выдыхаю.

— Это просто бессонница, — отвечаю на все вопросы Лорки одним махом, заодно и себя убеждая в этом.

Бессонница, почти сутки пути и пара горячих ночей до этого. Или не пара. Память вот тоже подводит.

— Это ничего, — подхватывая меня под локоток так крепко, словно в стальные тиски зажала, успокаивает Лорка, — вот отоспишься и все вспомнишь.

Не вспомнила. Проспала почти двое суток, а кроме черной вязи татуировок на смуглой коже, ничего в памяти не всплыло. Я уже даже начала сомневаться в реальности мужчины и жаркого секса с ним.

Подруга разубедила.

— Ты пахнешь иначе, — отставила чашку с чаем и принюхалась, словно полицейская ищейка. — Мятой. Вкусно, — улыбается. — Хоть сейчас в чай добавляй.

Точно! Запах!

Горечь полыни и сладость мяты. А еще мороз, подснежники и древесная нотка меда. Он пах медом. И глаза у него синие-синие, как зимнее небо на вершине гор.

— А татуировки нарисовать сможешь?

Глянула на задумчивую подругу, теребящую серьгу в ухе, и кивнула. Нарисовать можно, наверное.

Если закрыть глаза. Вдохнуть аромат мужского тела. Пальчиками прочертить путь вдоль первой черной нити на шее, скользнуть по широкому плечу и задержаться на шраме, небрежной кляксой разорвавшем рисунок груди…Коснуться губами белесого следа и продолжить свой путь под тихое рычание…выплетая все новые и новые линии…

— Красиво, — протягивает Лорка, когда я кладу перед ней белый лист, расписанный причудливым узором. — Теперь можно будет попробовать найти твоего мачо-мена.

— Зачем? — спохватываюсь, когда подруга ловко прячет рисунок в сумочку. — Мне…мне ничего не нужно от него.

— А зря, — фыркает Лорка уже в дверях. — Судя по тебе, секс был чумовой. Мне бы повторить хотелось, как минимум. А еще лучше получить такой экземпляр в безраздельное пользование.

— Лорка! — шиплю, чувствуя, как нещадно краснею.

— Ой, недотрога ты моя, — смеется, чмокая меня в щеку. — Не волнуйся, ни слова о тебе. А вот убедиться, что он не одарил тебя чем повеселее крышесносного оргазма, стоит.

— О! — прикрываю рот ладошкой.

А ведь Лорка права. Первое, что нужно было сделать, — сдать анализы. А я тут в воспоминания ударилась. И совершенно не подумала о собственном здоровье. Да я даже не помню, предохранялись мы или нет. А если…

— Я рада, что в тебе проснулось здравомыслие, — перебивает подруга мои тревожные мысли. — Страсть — это конечно здорово, одобряю. Тебе, в твои нежные двадцать семь, стыдно не познать магию секса, так что давно пора. Но осторожность — залог долгой и здоровой жизни. Так что я в тату-салоны, а ты — к гинекологу.

— А еще не помешало бы найти новую работу, — вздыхаю, закрывая за подругой дверь.

Но работа нашла меня сама. Там, где я совершенно не ожидала.

Сначала была она. Невысокая беременная женщина с длинными кудрявыми волосами, самая заурядная, в простом белом пальто и смешной шапке. Шапка эта без конца наползала на глаза, пока женщина неуклюже пробиралась по снежным валунам. Смешная, но такая…светлая, чистая, что у меня невольно зачесались пальцы.

Я не рисовала уже давно. С того дня, как мой начальник неожиданно решил, что больше не нуждается в моих услугах. Ему, видите ли, не по карману мои идеи.

Карандаш в моей необъятной сумке нашелся быстро, как и блокнот, давно забытый на самом дне. Среди моих коллег уже никто не рисует на бумаге, все давно и безнадежно освоили новомодные программы дизайна и рисования. Я тоже умела в них работать, но машина, даже самая навороченная, никогда не передаст все краски жизни.

Как сейчас, когда на белом листе появляются разметавшиеся из-под шапки кудри, теплая улыбка и мужские ладони, поймавшие в плен милое женское личико.

На мгновение засматриваюсь на мужчину, что словно соткан из темноты: темная кожа, смоляные волосы, черное пальто. Мощный и высокий, но неуловимо нежный.

И я спешу зарисовать то счастье, что теплым медом растеклось между ними.

А после догнать женщину, едва не рухнув в снег, и протянуть рисунок.

Но лист перехватил мужчина, внимательно посмотрел на рисунок и на меня, хмыкнул, отдал жене (и никак иначе!) и ушел кому-то звонить.

— С ума сойти, — охнула женщина, оказавшаяся Маргаритой. — Никогда не видела ничего подобного.

Пожала плечом. Да, мой мастер рисунка когда-то давно сказал, что кисти в моих руках оживают, а вместе с ними живут и картины на холстах. Только я никогда ничего подобного не замечала.

— Рик, посмотри, — она дергает за рукав мужа.

В голове мелькает мысль, что зря она лезет к мужчине, когда тот занят важным разговором. Но этот мир еще способен меня удивлять, как и самые обычные люди.

Мужчина, которого Рита назвала Риком, бросает телефон в карман и весь оборачивается к жене, сгребает ее в охапку и, стянув с ее головы несуразную шапку, вдыхает носом аромат ее волос.

Шумно, как самый настоящий пес, берущий след. Но он — человек. Я знаю, научилась различать запахи. В женщине вот течет кровь оборотней. Сильная, чистая, она пахнет родниковой водой и летним лугом. А в последнее время я чувствую оборотней особенно остро.

Врач сказала, что скорее всего это связано с тем, что моим партнером по сексу был оборотень. Не сказать, что меня это предположение обрадовало — оказаться в психушке не хотелось совершенно точно — но и не напугало. Ведь это всего лишь предположение. Вряд ли бы оборотень по доброй воле сунулся к такой как я. Если, конечно, сам не псих.

А пара передо мной необыкновенная. Исключительная даже. Таких не бывает: красивые, счастливые. Настоящие.

— Я уже позвонил Луке, — говорит Рик в макушку жены.

Она тихо фыркнула и потерлась о мужа, кажется, всей собой.

— Снова все решил за меня? — недовольно морщит свой аккуратный и чуть вздернутый носик.

— Все решил Лука и, наконец, отправил мою жену в декрет, а себе нашел талантливого художника. Как ты и просила.

И глянул на меня так, словно я сию секунду превратилась в диковинное животное. А мне было просто интересно наблюдать за этой парочкой: мужчина-гигант и хрупкая беременная женщина, едва достающая ему до плеча. И смутно знакомая.

— Спасибо за рисунок, — улыбнулась мне тепло и спрятала листок в карман пальто. — Это мне. А это, — достала из того же кармана визитку, что-то написала на обратной стороне и протянула мне, — тебе.

Взяла визитку и тут же перевела изумленный взгляд на Риту.

— Ведущий архитектор Неба? — подала голос, не веря своим глазам. Строительный холдинг “Небо” — самый крутой на рынке недвижимости. Они строят целые города, а сейчас — создают поселения для оборотней в сердце самой природы, не нарушая баланс. А еще “Небо” — холдинг, где не работают люди или не задерживаются надолго. Если верить журналистам и слухам о монстре-генеральном. Тот едва ли не завтракает человечиной. Враки, конечно. Но ведь дыма без огня не бывает.