Крысиный Волк

Мы стояли друг против друга. Ноздри Ламю возбужденно раздувались. Этот тип лишь воображал себя невозмутимым суперменом, на деле он был обыкновенным психом, неспособным держать себя в руках в экстремальной ситуации. Я уже не опасался его, я знал, что я сильнее. Похоже, Ламю ощущал исходящую от меня ауру превосходства. Он, словно невзначай, покосился на валявшийся неподалеку излучатель, прикидывая, сможет ли добраться до него, но тут же отказался от своей затеи. Я также не стремился завладеть оружием, зная, что любой, кто попытается сделать это, рискует получить удар в спину.

Ожил Версус, радостный и говорливый:

— Еще две жертвы! На этот раз отличился господин Ламю, убивший Снелла и Н'Дыма. Молодец, Ламю! Теперь на его счету три трупа — больше, чем у всех остальных. Ставки на Ламю возрастают до трех к одному. Еще одно усилие, Ламю, и ты победитель!

Призыв Версуса подстегнул террориста. Быстрым движением извлекши из кармана нож, он закричал:

— Бонуэр, неужели тебе не понятно, что ты мешаешь мне?! Я должен победить! Должен! Мне нужно жить! А кому нужна твоя никчемная жизнь!

— Никому, кроме меня, — согласился я. — Но ты опоздал. Меня уже выпустили на свободу!

— Убью, болван!

Отведя назад руку, Ламю прыгнул на меня, рассчитывая с размаху воткнуть мне нож в живот. Я остался стоять на месте, лишь в самый последний миг отступив в сторону. Нож просвистел в полудюйме от моего бока. Нового удара Ламю сделать не сумел. Я поймал его руку в замок и резко дернул ее вверх. Раздался хруст. Ламю вскрикнул от боли, лицо его посерело.

— Прощай! — прошептал я прямо в раскрытые от ужаса глаза, в которых отчетливо отражалась пасть с острыми клыками. — Я не буду уверять, что мне очень жаль.

Обхватив правой рукой шею Ламю, я сделал быстрое движение — чуть вверх и вбок. Террорист икнул, выбросив изо рта струйку крови, тело его обмякло.

Сердце мое билось на удивление ровно. Вытащив из нагрудного кармана Ламю карту, я разжал объятия, позволив трупу упасть на пол. Ну вот и все. Я сделал то, чего не ожидал от себя сам. Точнее, ожидал, но не верил. Я победил. Я отстоял право на жизнь, а вместе с ней и на свободу.

Я посмотрел на электронное табло. Оставалось две минуты. Шлюз был рядом. Теперь ничто уже не могло помешать мне.

— Привет, Бонуэр!

Мне уже приходилось слышать эти слова и этот голос. Я неторопливо повернул голову. Передо мной стоял Лерни Лоренс. Как говорят в подобных случаях — живой и невредимый. Лерни был не совсем невредим, но вполне жив. Он уже успел вооружиться подобранным с полу излучателем и теперь выказывал очевидное намерение пристрелить меня.

— Ты думал, я мертв? — спросил Лоренс.

Я кивнул, на что Лерни расцвел в радостной ухмылке.

— Эта сука Раузи и впрямь пырнула меня, но не так сильно, как ей хотелось. Она настоящая фригидная стерва с замашками садистки! Стерва! — со вкусом повторил Лоренс. — Я не стал дожидаться, когда она исправит ошибку, и притворился мертвым. А когда она вышла, я вдруг понял, что это очень неглупый ход — выдать себя за покойника и объявиться лишь в самый последний миг. Ловко?

— Да.

От моей похвалы физиономия Лоренса заалела, словно майский цветок.

— А теперь, извини, Бонуэр, ты, конечно, куда ловчей меня, но сегодня козыри в моих руках. Сейчас я пристрелю тебя, а потом вылезу из этой чертовой башни и отправлюсь получать свои денежки!

— Не думаю, что у тебя это получится.

— Почему? — искренне изумился Лоренс.

— Ты не сможешь убить меня.

Насильник ухмыльнулся:

— Еще как смогу! Полагаешь, я чем-то обязан тебе?

Я отрицательно качнул головой, а потом стал смеяться. Лицо Лоренса испуганно вздрогнуло, столь страшным показался ему мой смех. Вскинув излучатель, он принялся стрелять. Он нажимал и нажимал на курок, руки его тряслись. Импульсы проходили в притирку со мной, но ни один из них меня не задел. Раздался щелчок, извещающий о том, что боезапас исчерпан.

— Прощай, Лоренс, — сказал я и, повернувшись, неторопливо зашагал к шлюзовой камере. Лоренс плелся за мной по пятам. Он угрожал, кричал, ругался, а потом сдался и зарыдал.

Я остановился у бронированной двери, дожидаясь, когда она распахнется, а у противоположной стены, не решаясь приблизиться ко мне, стоял Лоренс. По лицу его катились крупные прозрачные слезы. Больше всего на свете он хотел жить, но он знал, что жизнь его через миг оборвется, потому что он не сможет убить меня. Лоренс даже и не пытался сделать это. Я сочувствовал ему, но в сердце моем не было жалости — слабые обречены на смерть.

Раздался негромкий скрежет. Дверь отворилась, и я вошел внутрь. Через миг бронированные плиты вернулись на свое место, отрезав меня от Лоренса и мертвых обитателей башни. Я стоял, прислушиваясь к едва различимым воплям Лоренса и отзвукам ударов — он пытался пробить преграду, отделяющую его от жизни. А потом стало тихо. Думаю, в башню пустили газ. И голосок Версуса приветствовал меня:

— Поздравляю с победой, господин Бонуэр! Заслуженной победой! Признаться, вы удивили меня. Скоро прибудет гравитолет, и для вас все закончится. Ждите.

— Я жду! — прошептал я тихо, чтобы не быть услышанным. — Жду…

Часть третья

ОТСЧЕТ ВРЕМЕНИ ЗАВЕРШЕН — ОТСЧЕТ НОВОГО ВРЕМЕНИ

Глава 23

Вновь ожидание. Я вновь был в узком каменном мешке, как две капли воды похожем на родную камеру в тюрьме Сонг. Та же серость, то же ограниченное пространство, то же вечное ощущение недостатка воздуха. Удобное место, чтобы прикончить меня.

Меня собирались прикончить. Я не сомневался в этом, и не потому, что некая Ханна Оуген поделилась со мною своими откровениями. Просто смерть была наиболее логичным выходом из сложившейся ситуации. Общество отпустило мне грехи, но это не означало, что оно желает принять меня в свое лоно. Я был зверем, диким и опасным. И вдобавок неусмиренным. А такие должны жить либо в клетке, либо не жить вообще. Меня выпускали из клетки…

Итак, меня должны убить. Но это случится не сейчас. Сначала меня покажут всему миру — смотрите, какой он, Дип Бонуэр, зверь в обличьи человека! Это позволит Корпорации Иллюзий заработать еще несколько миллиардов кредитов. Потом меня посадят на корабль и где-нибудь в дальнем космосе тихо прикончат. А освободившееся место займет киборг-онг, наделенный моей внешностью, голосом и отпечатками пальцев. И даже сердцем, почти неотличимым от человеческого. В течение многих лет он будет жить на одной из отдаленных планеток, улыбаясь и напоказ радуясь жизни, а потом, когда все позабудется, его тихо уберут, вскользь упомянув, что некий Дип Бонуэр, в прошлом отпетый негодяй, покинул этот свет. И участник очередной игры, какой-нибудь сто восемьдесят седьмой по счету, скажет в мой адрес несколько громких слов, нечто вроде:

— Как жаль, что он сдох! Мне так хотелось прикончить этого ублюдка собственноручно!

Идеальный сценарий! Лично я организовал бы все именно так. Простенько и не подкопаешься. Вряд ли Версус отличается большей фантазией. Скорей всего, он наметил примерно такой план действий. А значит…

Значит, опасность грозила мне лишь спустя определенный промежуток времени, вполне достаточный, чтобы крысиный волк мог исчезнуть в темноте подземных ходов.

И все же я победил. Я еще не до конца сознавал это. В это нелегко было поверить. У меня были очень сильные противники — Баас, Ламю, Фирр, Снелл. Но я победил их, хотя первоначально был слабее. Я с усмешкой припомнил, как удирал от Бааса. А потом я обрел силу и прикончил его одним ударом ножа, мягко вошедшим в живот. А теперь я мог убить взглядом. Именно так убивает крысиный волк. Он редко пускает в ход клыки. Он просто заглядывает жертве в глаза, приказывая ей умереть. Это просто. Даже очень просто. Но чтобы уметь это, нужно быть крысиным волком. Смешно, но Поурс умер, так и не веря во все то, о чем говорил. Он лишь подозревал о существовании крысиного волка, но не верил в него. Он руководствовался чисто умозрительным рассуждением, подобным тому, что кровь — не более чем красная жидкость. И вовсе не имеет значения, что она еще и теплая, и солоноватая, и пахнет жизнью, а порой смертью — смотря что несет.