Крысиный Волк

Я слишком пристально внимал голосу черного червячка и не сразу обратил внимание на то, что Поурс обращается ко мне.

— Так вот, я говорю: крысиный волк. Сказать по правде, у меня не было сил на расспросы, но я не хотел обижать Поурса — он был добр ко мне. И поэтому я изобразил на лице удивление:

— Разве такое бывает? Это что, аллегория?

— Никаких аллегорий. Крысиный волк существует в действительности.

— Шутки генетиков?

— Нет, вполне естественное с биологической точки зрения существо. То, что делает его необычным, следует отнести скорей к области психики.

— Крыса и психика! — Надеюсь, на этот раз мой смех прозвучал достаточно естественно. — О какой психике можно вести речь, когда говоришь о крысе?

— Все животные, несмотря на свою кажущуюся примитивность, обладают психикой. А когда речь заходит о животных социальных, подобных крысам, их психика во многом сравнима с человеческой.

— Вот уж никогда бы не подумал! И что же этот твой крысиный волк? Чем он занимается? Бегает по крысиным лесам?

Моя ирония нисколько не смутила Поурса.

— Истребляет себе подобных.

Я понимающе кивнул:

— Крыса-преступник.

— Бери выше! Профессиональный убийца!

— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что эта крыса существует для того, чтоб убивать?

— Да. Точнее, ее создают для того, чтобы она убивала.

— Невероятно!

— Если хочешь, я расскажу об этом поподробней.

Я был не прочь послушать занятную историю, по крайней мере мое тело голосовало за это каждой своей клеточкой, но в этот миг из-за ширмы появилась бородатая физиономия. Я был близок к тому, чтобы возненавидеть ее.

— Бонуэр!

— Иду, шеф! — Подмигнув Поурсу, я поднялся: — Еще поговорим.

Поурс кивнул. Похоже, он слегка расстроился оттого, что не сумел в должной мере заинтриговать меня, но мне не было дела до его настроения. У меня была цель, и я не собирался отступать от нее.

Новое испытание измучило меня совершенно. Прежде я едва передвигал ноги, теперь, вдобавок к этому, не мог поднять руки. Если бы Поурс захотел, он мог бы просто-напросто задушить меня, словно куренка. Слава Богу, мой напарник был настроен более чем миролюбиво. Поглаживая себя ладонью по наголо остриженной голове, он рассказывал о царств крыс, выказывая при этом недюжинные познания, позволявшие думать, что я имею дело либо с профессионалом, либо с редкостным извращением из числа тех, что молятся Луне или подглядывают сквозь щелку в мужском сортире.

— Существуют два полярных мнения. Одни считают, что крыса — однозначно агрессивное существо, другие признают ее трусливой и потому способной на агрессию лишь в случае реальной угрозы для жизни. Так сказать — ответная реакция инстинкта самосохранения. Оба мнения имеют своих сторонников и оба они, по моему глубокому убеждению, неверны. Крысы — как люди. Они агрессивны и трусливо-миролюбивы одновременно. Но если у людей данные качества, я имею в виду агрессию и трусость, зависят от склада характера, то у крыс в большей степени — от вида.

— Разве крысы чем-то различаются между собой?

— О да! — Поурс заметно оживился. Вне сомнения, данная тема была близка ему. — Лишь профаны полагают, что все крысы похожи одна на другую. На деле существуют два вида крыс — серые и черные. Черные предпочитают питаться с помоек, серые обычно селятся рядом с человеком, в его доме. Своеобразная иерархия, зависящая от вида. Теплое место всегда занимает тот, кто сильнее.

— Неужели черная крыса слабее? — Признаться, я почти ничего не знал об этих тварях, но пару раз мне приходилось видеть черных крыс, и они произвели на меня самое отталкивающее впечатление. — Она выглядит столь мерзко!

— Ты прав! — поспешил поддержать меня Поурс. — Внешне черная крыса куда более отталкивающа, и, может быть, именно потому кажется, что она более агрессивна, но на деле это не агрессивность, а активность. Если бы речь шла о человеке, я бы определил подобное поведение как суетливость. Черная крыса напоминает воришку, забравшегося в чужой чулан. Серая — хозяин. Чулан принадлежит ей, и потому она ведет себя соответственно — неторопливо, обстоятельно, пожалуй, нагло! Она не скрывается сломя голову в щели, едва заслышав шаги человека, и не бросается прочь при виде кошки. Она отступает, всем своим видом показывая, что готова дать отпор…

Из-за ширмы вновь показалась бородатая физиономия.

— Бонуэр!

Я со стоном поднялся.

— Я сейчас, Поурс. Я скоро вернусь и с удовольствием дослушаю твою историю.

Поурс оценил мои поползновения стать силачом скептическим хмыканьем:

— Ты напрасно тратишь время!

— Посмотрим.

Я не был уверен, что Поурс не прав, но в другом я был уверен абсолютно — я ничего и никогда не делал напрасно. Естественно, я не стал говорить об этом, чтобы не выглядеть слишком самоуверенным.

Обратно на скамейку я вернулся, сгибаясь в три погибели. Адская машина буквально разорвала на части мой живот, пытаясь соорудить из него некое подобие торса «Дорифора» («Дорифор» — копьеносец, статуя Поликлета). Не уверен, что в итоге истязаний я имел шанс научиться отбивать брюхом копье, но ощущение было такое, словно мне уже загнали пониже пупка раскаленный бурав.

— Ну что там насчет серых крыс? — спросил я, одарив Поурса улыбкой святого Себастьяна. — Серые сильнее черных. В таком случае, если быть последовательным, крысиный волк должен быть альбиносом.

Поурс оценил мою претензию на остроумие и поощрительно подмигнул в ответ:

— Нет. Альбиносы и впрямь имеют в крысином мире значительный вес и очень часто именно они становятся крысиными королями, но волка формирует не обличье, а психология.

— Что же, он слабее короля?

Поурс замялся, и ответ его прозвучал не очень уверенно:

— У них разные функции. Король повелевает, волк убивает. У крысиного волка нет той власти, которой обладает король, но он может убить короля, а вот король его убить не может.

— Почему? — Я был готов искренне обидеться за крысиного короля.

— Крысиный волк уже не крыса. Он вне крысиного общества и живет по своим законам. Его цель в одном — уничтожать себе подобных.

— Занятная история, — пробормотал я, с тоской ожидая того мгновения, когда из-за ширмы вновь появится бородатая физиономия. — Откуда же они берутся? Мутация?

— Нет, их выращивают люди.

— Зачем?

— Чтоб они истребляли крыс.

Признаться, я удивился:

— Не понял. Если следовать твоей логике, люди специально выращивают крысу, способную истреблять других крыс?

— Именно, — подтвердил Поурс. — Как известно, крыса — одна из самых живучих тварей, какие только существуют на Земле. Вместе с некоторыми бактериями и рядом насекомых, к примеру тараканами, крысы относятся к числу созданий, наиболее приспособленных к выживанию. Если бы крысы выработали иммунитет к заразным болезням и располагали достаточным количеством корма, они в течение двух-трех лет расплодились бы в такой степени, что покрыли бы поверхность планеты сплошным слоем.

— Безрадостная перспектива! — бросил я.

— Конечно! Но, к счастью, природа достаточно разумна, во всяком случае, куда более разумна, чем человек. Она поставила на пути у крыс естественные ограничители, до определенной степени регулирующие количество этих тварей. Но человеку всегда хотелось максимально возможно сократить численность крыс. Он придумывал всевозможные ловушки, отравленные приманки и тому подобное. Однако крыса — чрезвычайно живучая тварь с великолепным иммунитетом. Она очень быстро приспосабливается к отравам, ловушкам и техническим новинкам вроде низкочастотных излучателей, при этом иммунная система ее переходит на качественно новый уровень, что повышает жизнеспособность крыс, отчего возникает угроза катастрофического увеличения популяции. Потому-то люди так осторожны в борьбе с этими существами.

Чувствуя, что придется вот-вот подниматься, я быстро произнес:

— Послушай, Поурс, а откуда ты все это знаешь?