Игорь

Игорь не искал новых впечатлений, ему хватало миссий, и из-за миссий же ему очень важно было знать, сон он видит или явь. Это было нетрудно. Вот только был один сон…

Примерно через час после того, как Игорь, не озаботившись тем, чтобы накрыться, устроился на диване, он с резким выдохом вскинулся.

Время близилось к трём. За окнами ничуть не посветлело. Ранний подъём даже для трудоголиков. Игорь больше не мог спать. Во всём огромном доме от первого до двадцатого этажа ни звука, кроме дыхания.

Изгоняя из головы мысли, отжался до тысячи. Надоело, но мысли никуда не делись. Запасным вариантом были гантели. Они остались наверху, рядом с ней. Туда бессмертный не пошёл, предпочёл доварить суп.

Когда он уже собрался её будить, она спустилась. Её единственный шанс застать его с утра – встать рано. Зачем-то ей хотелось застать его до работы. Шаги мягко застучали по ступеням. Босая. Игриво обняла со спины, прижимаясь грудью, поцеловала в шею. Вопросительно подняла брови, заглянув в неподвижное холодное лицо.

– Мы должны расстаться, – Игорь старался говорить с максимумом такта, но женщины в таких делах категорически отказывались вести себя конструктивно.

На минуту искажённая улыбка застыла на её лице, новость застигла её врасплох, но Игорь не мог больше ждать. Это было бы нечестно по отношению к ним обоим. Бессмертные избегают нечестности.

Она молчала, но бессмертный не заблуждался на этот счёт – она не отступит мирно, банальная мысль уже воткнула в её сдобренный кокосом и лаймом мозг отравленные клыки…

– У тебя другая? – вроде бы будничным тоном поинтересовалась она.

– Нет, – твёрдо и спокойно ответил Игорь.

– В чём же дело?! – без перехода закричала она.

– Анализы, – лаконично сказал мужчина.

– Пусть проверят ещё раз!

– Всегда проверяют повторно.

– Повторно, ха! – недоверчиво фыркнула женщина.

Она прошлась по кухне взад и вперёд, уперев одну руку в поясницу, а другую запустив в длинные волосы.

– Что с того? – вдруг выдала она.

Игорь непонимающе посмотрел ей в глаза.

– Нам ведь хорошо вместе… так какая разница?

– Я говорил…

– Да ты просто ищешь предлог, чтобы расстаться!!! – её голос снова сорвался на высокий крик. – Где эти анализы?!! Где?!!

Результаты анализов лежали в пустой комнате кабинета, в ящике стола с пачкой других результатов анализов, но их не надо было нести. Ничего не надо было доказывать, надо было терпеть. Это у людей такая игра – требовать доказательств. Когда они хотят верить, они почти не вспоминают о доказательствах, а когда верить не хотят – то и никаких доказательств не хотят. Как бы то ни было, единственная сторона, нуждавшаяся в результатах анализов – Игорь – результаты видела. Решение принято. Нужно стерпеть, пока она спустит пар. Пусть считает как угодно. Игорь готов был из вежливости стерпеть скандал, хотя можно было просто выставить её за дверь, не прибегая к насилию.

– Где они?! Что молчишь?! Сочинил сказочку! Смотрите, я так люблю детей!.. я мечтаю о ребёночке!.. – она завизжала противным голосом, якобы изображая Игоря, – а сам просто банально тащишь девок в койку! А когда напользуешься – прости, дорогая, мы несовместимы! Забирай своё барахло и канай отсюда!!! Да ты… ты… просто отвратителен! Все мужики уроды, но другие хотя бы не сочиняют убогих баек, чтобы затащить в постель!

Холёное лицо покрылось неровными красными пятнами.

Игорь молчал. Не стал напоминать, как она радостно полезла в койку, ещё не зная о его желании иметь детей, не стал говорить, что никогда не нуждался в подложных предлогах, чтобы найти женское расположение. Игорь молчал, полагая, что если её не перебивать, она быстрее успокоится, но последнее замечание проигнорировать не смог, потому что никому, даже непосвящённой смертной, нельзя говорить, что бессмертный лжёт:

– Я никогда не лгу.

Её это, конечно, не убедило. Она снова фыркнула на выдохе:

– Пошшёл ты!

И исчезла за дверью, громко топая и опрокидывая всё, что попадалось на пути. К счастью, Игорь не держал много вещей. Через пятнадцать минут она шумно спустилась.

– Ты забыла часы наверху, – не оборачиваясь, напомнил Игорь.

Она посмотрела дикими глазами в его затылок, порылась в сумочке и пакете с вещами, гневно бросила их на пол прихожей и, топая уже в сапогах, вернулась наверх.

Игорь слышал, как за грохотом шагов перемещается тиканье. Она всё время снимала часы в спальне, на тумбочке, на уровне головы. По ночам их монотонное тик-так взрывалось в его ушах, как тротиловые шашки.

Шаги пробухали к нему со спины. Игорь повёл ухом, но не обернулся. По его мнению, при скандале следовало делать меньше резких движений…

По спине царапнуло острым. Напоследок она изо всех сил провела по его голой спине ногтями, оставляя длинные красные полосы, не пожалела маникюр. Игорь был скорее удивлён, чем зол. Он полуобернулся – она мстительно улыбалась, и эта улыбка её не красила.

– Даже жаль, что не услышу, какую историю ты сочинишь, чтобы объяснить это новой дурочке!

С этими словами она хлопнула дверью и побежала вниз по лестнице, как будто боялась, что он погонится следом.

Игорь остался на месте. Спину пощипывало. Бессмертное тело сращивало царапины.

Запахи удалялись. На смену обонянию пришёл слух.

Спустившись на два пролёта и немного поутихнув, женщина тыкнула кнопку, с досадой выдохнула воздух через зубы – специфический глухой свист, выражение досады и злости – ни с чем не перепутать, очевидно, обнаружила нанесённый ногтям вред.

Респектабельный лифт мягко и быстро прибыл по сигналу. Вломилась, прежде чем двери втянулись в пазы, ударила по кнопке острым от худобы кулачком, всхлипнула. Двери сомкнулись. Между седьмым и шестым с подбородка сорвалась первая слеза. Капля падала маленькой пулей, от столкновения с чистым кафелем превратилась в маленький кружок, такая крошечная, что высохла за два десятка секунд. Двери двинулись в стороны. Не дождалась, зашагала, задев плечом, «ууф» – перекосилась от боли и прибавила шаг.

Хлопнула входная дверь. Каблуки застучали по тротуару, смешиваясь с шуршанием дворничьих метёлок. Наконец он пропал. Кончено.

Игорь поднялся.

Чулан находился рядом с выходом, как раз напротив кухни. Удобно для запасливых хозяек, можно устроить шкаф и хранить заготовки, нескоропортящиеся продукты или домашнюю утварь. За дверью чулана в квартире Игоря, в стерильном белом помещении метр на метр, одиноко ютились ведро, совок и веник.

Мужчина тщательно подмёл на кухне, собирая красные кусочки ногтей, на лестнице, где осталась грязь с сапог, наверху, в спальне. Открыл окна, выгоняя не свои запахи на улицу, безжалостно предавая их сырым весенним ветрам. Собрал пару забытых розовых носков, резинку для волос, пакетик из ювелирного бутика, мусор, оставленный между тумбочкой и изголовьем кровати, сгрёб вонючие тюбики с полки в ванной и сразу вынес в мусоропровод.

Набрал воды в ведро, вымыл полы. Разогнувшись с тряпкой в руках в спальне, которую вытер дважды, в аппендиксе со шкафом глянул в ростовое зеркало – на спине не осталось полос.

Выкинул тряпку в мусоропровод. Пошёл в душ. Не жалея, выдраил себя жёсткой щёткой. Постоял, подставив лицо под струи. Вытерся насухо.

Была весна. Солнце всходило раньше, несмотря на всё тот же постылый невзрачный снег и стылые лица смертных, которых, к слову, на улице было по пальцам пересчитать, зрела весна. Немноголюдность объяснялась просто. Во-первых, рано, во-вторых, сторона, к которой обращались окна спальни, была прогулочной, на ней не парковались. Игорь хотел снизить уровень шума в доме, а так как строил он его сам, устроить пешеходную сторону было нетрудно.

Игорь одевался у распахнутого окна. Пожилая дама в клетчатом пончо поверх добротного бежевого пальто сыпала пшено на дорожку между липами затянутой в кокетливую бордовую кожаную перчатку горстью. Ворковали голуби. Доходил лёгкий душок слежавшихся перьев и птичьего помёта.