Страница 23 из 53
-- Вам кто-то открыл новый кредит, мистер Квэнс?
Но Квэнс ему не ответил. Он продолжал молча восхищаться картиной, зная, что подцепил рыбку на крючок и она уже не сорвется.
-- Ну же, Аристотель, кто это? -- настаивал Струан.
Квэнс сделал очередной глоток, взял еще табаку И чихнул. Потом прошептал с заговорщицким видом -- Присядьте. -- Он оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит. -- Секрет -- Поднял картину. -- Двадцать гиней?
-- Хорошо, -- согласился Струан. -- Но смотри, твой секрет должен стоить этих денег.
-- А, Тай-Пэн, вы истинный князь среди нас. Хотите табаку?
-- Не тяни, выкладывай!
-- Похоже, что некая леди пребывает в полном от себя восхищении. Когда смотрится в зеркало. Без одежды. Я получил заказ написать ее в таком виде.
-- Господи всеблагой и всемогущий! Кто?!
-- Вы оба ее очень хорошо знаете. -- Тут Квэнс добавил с притворной грустью: -- Я поклялся не выдавать ее имени. Но ее попка силой моей кисти будет принадлежать грядущему. Она великолепна. -- Очередной глоток из кружки. -- Я... э-э... видите ли, настоял на том, чтобы ознакомиться с натурой. Целиком. Прежде чем согласился принять заказ. -- Он поцеловал сведенные в щепоть кончики пальцев. -- Божественна, джентльмены, прост божественна! А какая грудь! Боже милостивый, у меня едва не сделался приступ ипохондрии. -- Еще один глоток бренди.
-- Нам-то ты можешь сказать. Ну, кто это?
-- Первое правило при адюльтере и при работе с обнаженной натурой -никогда не разглашай имени женщины. -- Квэнс с сожалением прикончил содержимое кружки. -- Но среди вас не найдется ни одного, кто не заплатил бы тысячи гиней, чтобы стать обладателем этого портрета. -- Он поднялся на ноги, благодушно рыгнул, обмахнул платком сюртук, закрыл коробку с красками и поднял мольберт, бесконечно довольный собой. -- Что ж, на эту неделю с работой закончено. Я зайду к вашему компрадору за тридцатью гинеями.
-- Двадцать гиней, -- отрезал Струан.
-- Оригинал Квэнса с самым знаменательным днем в истории Востока, -презрительно покачал головой художник, -- за сумму, которой едва хватит на бочонок "наполеона". -- Он вернулся на свой баркас и сплясал джигу среди хора приветственных голосов, встретивших его.
-- Господь вседержитель, но кто же? -- произнес Купер после минутной паузы.
-- Должна быть Шевон, -- сказал Струан с коротким смешком. -- Как раз такая затея, которая пришлась бы по душе этой юной леди.
-- Никогда. Признаю, она взбалмошное создание, но не настолько же. -Купер бросил тревожный взгляд в сторону плавучего склада компании "Купер и Тиллман", где жила Шевон Тиллман. Она была племянницей его компаньона и приехала в Азию год назад из Вашингтона. За это время она стала первой красавицей в этой части света. В свои девятнадцать лет она была обворожительна, смела и представляла собой блестящую партию, но ни одному мужчине пока не удалось залучить ее -- ни в постель, ни под венец. Ей сделали предложение все холостые мужчины Азии, включая Купера. Ему, как и всем остальным, она отказала и в то же время не отказала: держала на привязи, как вообще всех своих поклонников. Однако Купер не расстраивался: он знал, что рано или поздно Шевон будет его женой. В Азию под опеку Уилфа Тиллмана ее отправил отец, сенатор штат а Алабама. Он надеялся, что его дочь понравится Куперу, а Купер -- ей, и их союз еще более упрочит семейный бизнес. Купер влюбился в нее без памяти, едва лишь увидел.
-- Вот и прекрасно, тогда мы немедленно объявим о помолвке, -- в восторге предложил Тиллман, узнав об этом.
-- Нет, Уилф. Давай не будем спешить. Пусть она попривыкнет к Азии, да и ко мне тоже.
Поворачиваясь к Струану, Купер улыбнулся про себя. Такая дикая кошечка стоит того, чтобы ее подождать.
-- Наверное, это одна из "юных леди" миссис Фортерингилл.
-- Что ж, ее крольчата на все способны.
-- Ну, конечно. Вот только они не стали бы платить Аристотелю за это.
-- Деньги могла бы дать сама Старая Кобыла. Дело от этого только выиграет.
-- "Дело" и без того процветает. У нее сейчас лучшая клиентура во всей Азии. Ты можешь представить себе эту Каргу дающей деньги Аристотелю? -Купер нетерпеливо подергал себя за бакенбарды,-- Максимум, на что она может пойти, это расплатиться с ним натурой. А может быть, он просто шутит с нами?
-- Квэнс шутит над кем угодно и над чем угодно. Но над своим искусством -- никогда.
-- Кто-нибудь из португалок?
-- Исключено. Если она замужем, муж разнесет ей голову из пистолета. Если она вдова... хм, что ж, тогда всей католической церкви лежать в руинах. -- Резкие черты его лица сложились в усмешку. -- Я использую все возможности "Благородного Дома", чтобы выяснить, о ком он тогда говорил. Ставлю двадцать гиней, что узнаю это первым!
-- Идет. Если выиграю, я забираю вот эту картину.
-- Черт побери, теперь, когда Брока на ней нет, она мне самому начала нравиться.
-- Тогда сделаем гак: победитель получает картину, и мы попросим Аристотеля вписать в нее проигравшего.
-- Идет.-- Они скрепили сделку рукопожатием. Внезапно раздался пушечный выстрел, и они посмотрели в сторону моря. В восточной части пролива появился корабль. Он словно летел над водой. Его прямые паруса -- фок, грот, марсели, брамсели, бом-брамсели надувались кверху, выпирая прямоугольными куполами из-под врезавшихся в них бык-горденей и рифов; натянутые, как струна, снасти пели на разгоняющемся ветру. Клипер с косыми мачтами шел крутым бакштагом, так что брызги летели через планширь с подветренной стороны и волна из-под кормы взлетала вверх, а над пеной, отмечавшей его путь -- белоснежной на бирюзовом фоне океана -- морские чайки выкликали свое приветствие.
Опять громыхнула пушка, и с подветренного борта отделилось облачко дыма. "Юнион Джек" развевался на корме, "Лев и Дракон" -- на бизани. Те из присутствующих на берегу, кто выиграли свои ставки, восторженно приветствовали корабль, потому что огромные суммы ставились на то, чей клипер первым дойдет домой и чей первым вернется.
-- Мистер Маккей! -- крикнул Струан, но боцман и сам уже спешил к нему с двойным телескопом.
-- На три дня раньше срока -- рекордное время, сэр-р, -- объявил боцман Маккей, улыбаясь беззубым ртом. -- Ох, сэр, вы только гляньте, как летит. Это обойдется Броку в бочонок серебра! -- Он заторопился назад.