БАТАЛАЗ

Ворона замолк, сосредотачиваясь.

– Ну, слышишь или нет? – Спросил Казус.

– А, это? Это Шум, вода так шумит, реку перегородили плотиной, вот она падает и шумит. Мы Шумом называем. Скоро уже. Подъезжаем.

Звук падающей воды нарастал, по мере того, как лошадь подвозила их по дороге все ближе и ближе. И уже трава вокруг дороги покрылась мелкой водяной пылью, а сама дорога стала мокрая, как от дождя. Ветер сносил водяную пыль и брызги в сторону. Покрывая все вокруг водяною росой.

Вовка сразу за поворотом, увидел Академию. Вернее догадался, что это она. Ворона не обманул, они действительно подъезжали. Дорога прошла мимо реки с плотиной и упиралась в ворота Академии. Она действительно напоминала замок, замок из сказки. Такие замки рисовали в детских книжках. Достаточно высокие стены были выложены из дикого камня, правда, бойниц в стенах не было, как не было и рва перед стенами. Только большие деревянные ворота в стене, а рядом коновязь. Одна створка ворот была открыта, а на прибитой над воротами медной пластине, была вязью выкована надпись. Терсинская Сельхоз Академия. Лошадь сама подруливала к воротам и остановилась возле коновязи, видать не первый раз здесь была.

– Трр, стой, приехали. – Запоздало спохватился Ворона.

Они начали выбираться из телеги. Ехать было лучше, на земле ноги не совсем слушались, все качалось и вот-вот уйдет из-под ног. Вовка вцепился рукой в рыдван. Ворона копошился возле морды лошади, гремел удилами и повторял:

– Сейчас-сейчас, все будет. – Не понятно к кому обращаясь, то ли к лошади, то ли к Вовке.

Из ворот навстречу к ним шел такой же, как Ворона маленький человечек, только седой, голова и борода четко указывали на возраст человечка. В льняных штанах и рубахи, и в кожаных сандалиях на ногах он кого-то напомнил Вовке, кого-то знакомого и привычного.

« Седой старичок лесовичёк, – подумал Вовка присматриваясь, – лаптей да лукошка с грибами не хватает» Седой подходил ближе и Вовка рассмотрел, что седая борода расчесана и ухожена, и, не смотря на седину, была аккуратно подстрижена и делала лицо благородным, и даже немного молодила. Ворона еще на подходе старичка, поднял в приветствии руку и крикнул издали:

– Здорово были дядяша!

Седой промолчал, подошел ближе, остановился от них в двух метрах. Глянул на Вовку серыми проницательными глазами, перевел взгляд на Ворону и заговорил с ним.

– Явился, не запылился. Ты зачем его напоил? – Голос у седого гнома был ровный и хорошо поставлен. И самое главное без всякого акцента и без своеобразного говорка, старик не окал и не акал, а говорил чисто и ровно. Вовка это отметил сразу, на службе он наслушался разного говора.

– Тык мы чтоб быстрей доехать, и чтоб проняло быстрее. Сообщай вот магам, еще ж светло.

– Вижу, что проняло, советы давать начал.

– Мы спешили, чево ж здесь, это не совет. – Оправдывался Ворона.

– Молодцы успели, раз спешили, в окурат к ужину.

– Да мы…– Начал Ворона.

– Хорошо, хватит, – остановил старик Ворону, – завтра сообщу тоже мне советчик. Есть то будешь?

– Нет, не буду, разомнусь чуток и поеду лучше обрат. Лошадь тока напою.

– Хорошо, обожди, принесу воды лошади. – Седой пошел назад в открытые ворота, и скрылся в глубине двора.

– Это деда мово брат младший, – пояснил Вовке Ворона, – библиотекарем здесь. Умный иии, философ он, рассуждать любит.

– А живет где? – Вовка пытался поддержать разговор.

– Здесь, да прям вот здеся и живет, при академии. Одинокий он, мы его семья, я брат мой, да мама наша.

Старик философ вернулся довольно быстро, с ведром воды и с крынкой в другой руке. Поставил лошади воду, и протянул крынку Вороне. А на Вовку он не обращал внимания, будто не рад был. Казус хоть и пьяный, но в мозгу своем отметил, не интересен я ему, не замечает меня, и стоял около телеги, наблюдая за ними и слушая их разговор.

– На-ка, вот молока кислого попей, знаю-знаю, что аппетита нет, пей полезно для желудка в твоем состоянии.

Ворона начал пить, с перерывами, зная пока не выпьет, не уедет, а седой отчитывал его за пьянку.

– Что за праздник у тебя, а? С чего пьешь то? Женился хотя бы поскорей, может, успею на свадьбе погулять. Не надумал еще жениться то?

– Да нет еще. Малость похолостякую. Успеется еще. – Сказал Ворона.

– Успеется ему. Когда ты уже нагуляешься вволю, гулена. Допивай молоко-то, да езжай. Размял уже кости то свои?

– Да, еду, – Ворона допил молоко, вытер рот тыльной стороной ладони и протянул седому пустую крынку, – спасибо, хорошая вещь.

Старик взял крынку и нормальным тоном сказал:

– На здоровье, не пей только сегодня больше.

– Ладно, не буду.

Седой посмотрел на Вовку и сказал:

– Вот ожидал я сегодня событий, и не прогадал. Второй Баталаз сегодня.

– Иди ты. – Удивился Ворона.

– Да второй. Маркел Беспалый привел утром девку с Дуплышка. Вот оно как. А ты давай Ворона езжай, у нас еще дел немереное количество.

Ворона взобрался в рыдван, – но, поворачивай, давай, – Ворона потянул вожжу.

– Ты матери поклон передавай и скажи, что я заеду, как ни будь. И сам давай об женитьбе думай. На свадьбе хочу погулять. Слышишь, чего говорю то?

– Слышу, – Ворона протянул Вовке руку, – бывай братка, счастливо оставаться.

Вовка пожал крепкую натруженную ладонь.

– Пока брат.

Старик с интересом смотрел на братьев. Казалось, вот-вот хмыкнет и скажет, тоже мне братья. Но седой гном промолчал.

– Ноо Серко, трогай, – сказал Ворона, и дернул вожжи, – пока дядь Кузь.

Старик махнул рукой. И обращаясь к Вовке, сказал:

– Ну что, попрощались братья алкоголики, пойдем, умоешься, в чувства приводить тебя буду. И ужинать скоро.

Старик взял ведро и пошел во двор Академии, Вовка шел следом за седым нетвердым шагом.

– Кузьмой Иванычем меня называй. – Назвался старик.

– Ага, хорошо. А я Вовка. – Тоже представился Вовка.

– Вовка так Вовка. – Сказал Кузьма Иваныч, они подошли к колодцу, расположенному на середине двора. – Давай-ка снимай рубаху, полью тебе на спину. Умоешься.

Колодец был открытого типа, скорее всего, в этом месте, из земли бил родник. Круглый колодец был выложен камнем, поросшим зеленым мохом. Видно было, что лет ему не мало. А само место вокруг было замощено и облагорожено. Стояли скамейки и рядом столб, приспособленный под вешалку, и у колодца на цепи висело старое ведро. «Ну, точно все как у нас, – подумал Вовка, – похожее все, ну не все допустим, а очень многое»

Кузьма зачерпнул ведро воды:

– Сними рубаху и сгибайся.

Вовка встал, пошире расставил ноги и сложил ладони ковшиком. Приготовился умываться. Старик его приготовления проигнорировал, он поднял ведро и медленно начал лить воду, на шею, на голову. Вовка опешил, он даже крикнуть не смог, вода была настолько холодная, дыхание сразу перехватило, казалось, что сердце вообще остановилось.

– Ооо… – Вовка хотел вывернуться из-под струи, дернулся. Но старик схватил его за шею другой рукой, не давая ему, разогнутся и, продолжая поливать.

– Стой-стой. Конь ретивый, не брыкайся. – Хватка у философа была такая, Вовка сразу оценил силу, хотя ему было и не до этого, будто шею в тиски зажало. Кузьма держал его и поливал, черпая второе ведро. Вода холодом сковала голову, спину и холодной рекой затекала в штаны.

– Я в тебя её не заливал, водку то. А пьяные мне не к чему. Не приведи бог пожар, а у меня библиотека. Да и мало ли чего вообще. Ну и на будущее тебе как урок, не вздумай чудить здесь, не смотри что я маленький, а ты большой, рога мне не включай. Ясно? Я обломаю их на раз. – И тряхнул Вовку как щенка мокрого, аж брызги в стороны полетели.

Вовка молчал, только трясся.

– Понял, ай нет? – Кузьма Иваныч зачерпнул еще ведро и вылил сверху на голову. Вода потекла в штаны мокрой змеей.

Вовка стоял, стучал зубами и дрожал всем телом.

– Вот и все, продрогнешь и порядок. По трезвее то оно по лучше будет, чем во хмелю, глядишь и ночь пройдет без буянства.