БАТАЛАЗ

Он пошел вдоль речки по тропинке через заросли кустов чернослива, которые, сплелись над головой, образуя живой своеобразный тоннель. « Не облагораживает ни кто, все заросло, ленятся или времени нет, – подумал он. – Ни кому, ни чего не надо»

Спустя какое-то время Вовка по тропинке вышел на край деревни, к озеру с каменным домом на берегу. Озеро было искусственным, формой напоминавшее современный стадион. Оно питалось водой из речки по специальной системе, но система подпитки воды, как и все прочее со временем, пришло в упадок, и не работала. Озеро и дом, одинокой громадой, стоявший на берегу, были оба из другой, до революционной эпохи, и когда-то принадлежали местному помещику. Дом не нашел своего применения, ни чего в нем не приживалось, раньше там был интернат для школьников. В нем жили дети из соседних деревень, где были только начальные школы. Потом общежитие, потом снова интернат, А потом ни чего. И дом сам с озером на пару боролись со временем, постепенно разваливаясь и приходя в упадок. Зато это было хорошее место для игр. Там прошла часть Вовкиного детства. И память сохранила хорошие и добрые, воспоминания об этом. Место было красивым, и весной когда в озере было много воды, летом оно почти полностью высыхало, дом отражался в озере. И они, будучи пацанами, сидя на крыше, стреляли из рогаток по этому отражению, создавая на гладкой поверхности воды мелкую рябь, от чего казалось, что дом качает как корабль и он будто бы плывет.

Забравшись через окно внутрь дома, стекла давно все выбили. Вовка сел на подоконник и стал читать надписи на стенах. Все стены в комнатах были исписаны разными высказываниями на протяжении многих лет, в том числе и непристойными. Юра, я без тебя засохну! – читал Вовка – Маша мою любовь к тебе память времени сгладить не даст – даст-даст, время все сгладит. Сергей плюс Света – а сейчас уже минус. Это как хроника событий, – пришло Вовки на ум. На стене большими буквами было накарябано до самой штукатурки слово РИСК, а буквами мельче, шла расшифровка. Роман и Суркова Ира. Этих Вовка знал, это были его ровесники. Спрыгнув с подоконника, Вова подошел ближе к стене, почитать мелкие надписи, и увидел световое пятно на полу и переходящее на стену. Буд-то кто-то светил фонариком. « А это что за луч света, – подумал – окон здесь нет, да и солнце с другой стороны сейчас, а отражение как с окна. « Он хотел дотронуться до стены, через этот столб света, и шагнул в него…

Ворона Зот был гном пьющий, не запойный, не выпивоха хронический, но выпить любил. Вчера он, с другими пастухами, провернул одно дело. Все они вместе и Ворона тоже, принадлежали к Бирюковской овцеводческой артели, которая занималась разведением овец. Каждый месяц пастух сдавал учетчику данные о своей отаре, падеж, приплод и прочее. Вот с окотом все ясно было, приход записали, предъявили ягнят, пересчитали и порядок. Численность отары столько то. И падеж нужно было показывать воочию, предъявлять учетчику для списывания. У Вороны здесь был порядок, овцы не дохли. Но они сделали хитро. Устроили подмену. Пока учетчик считал молодняк, с соседнего табуна Вороне подбросили овцу, дохляка, которую уже посчитали как падеж. Все прошло гладко. Подмену списали. Несуществующую овцу заменили на одну из стада, и поменяли её на самогон и хорошо с размахом, это дело отметили. Самогона выпили много, Ворона не помнил, как все закончилось, как уснул и когда. Проснулся утром в пастушьей кибитке на соломе. Голова трещала, хорошо, что оставалась бутыль на похмелье, Ворона нашел её у себя в кибитке в соломе. Похмелившись, Зот сидел в рыдване, свесив ноги. Тент был откинут спереди и сзади, для сквозняка. Легкий ветерок приятно обдувал Ворону. Он сидел, понуро опустив бороду, делать ни чего не хотелось, да и сил не было. Хотелось покоя. Отарой занимались собаки, за неё пастух не особо переживал, лошадь послушно плелась сзади за стадом.

Так Ворона сидел, и толи дремал, толи нет, как вдруг по глазам резануло, будто солнечным зайчиком. Бликнуло светом, раз и все, и воздух вокруг будто сгустился, и стал, как туман виден невооруженным глазом. Ворона уставился на это марево, что полукругом зависло метрах в пяти от повозки. Зот как охотничья собака, весь напрягся в ожидании, вытянулся и подался к световому пятну. Как говорится у охотников, сделал стойку, « ну! Будет или не будет, будет, не будет? – повторял мысленно он. – Да, есть!» Миг, и перед вороной стоял человек.

Вовка смотрел на Ворону.

– Галюны, галюники родные мои. – Подумал мысленно Вовка. – Во, треснулся на жопу, а проблема с головой. Позавидовал Сереге.

Казус тряхнул головой, аж поморщился от боли, картина была та же, не знакомая и не его. Вовка такого не помнил, он дал бы что угодно и всем бы поклялся, что в этом месте он первый раз в жизни. А склероза до этого у него еще не было. А картина была обычная, простое поле, овцы пасутся вдалеке, лошадь с пастушьей кибиткой на телеге, и все. То есть ни чего не обычного, все обыденное и лошадь и телега и поле с овцами. Из телеги на него смотрел, склонив голову на бок, мужик полтора метра ростом или чуть поболи, в холщевых штанах, голый по пояс и с бородой. Вовка тоже на него уставился « Прям как живой» – подумал дембель, и сказал:

– Ну, чего смотришь борода? Что там мне надо говорить? Чур, меня, чур. А, или как?

– Первый раз вижу Баталаза, который не спрашивает: ТЫ КТО? и ГДЕ Я? – сказала борода с хрипотцой.И развел в стороны руки.

О! Если говорит по-русски не все так плохо, – подумал Вовик, – наверно, это провал в памяти. Вот только кто это такой? И откуда он взялся? Интересно было бы вспомнить

Вовка напряг память, морщил лоб понапрасну, на ум ни чего толкового не приходило. Он удивился про себя незнакомой ситуации, раньше с ним такого не происходило. Вовка сплюнул, и в полголоса сказал себе под нос:

– Доигрался член на скрипке, очень музыку любил.

Борода услышал и ответил, принимая разговор.

– Музыки у меня нет, а выпить есть. Меня Ворона Зот зовут. Пить будешь?

– Наливай. Может, вспомню все. – Махнул в отчаянье Вова головой в сторону, показывая, что хочет вспомнить.

– Не во что наливать, из горла давай пей. И не вспомнишь ни чего. Тому как нечего, в параллельном мире ты. – Борода протянул литровую бутыль самогона, отпитую уже с четверть.

Вовка приложился было уже к бутылке, сделал глоток другой, и от слов бородатого чуть не захлебнулся, подавился, аж закашлялся. Он, даже не почуяв крепости самогона. Прокашлялся. И внимательно посмотрел на собутыльника заслезившимися глазами.

– Вова. – Протянул он руку, запоздало представляясь бороде.

– Пей-пей, сейчас все объясню.

Бутыль опустела очень быстро. Они сидели в повозке разговаривали, перебивая друг друга.

– А я сразу понял, что у тебя голова болит, – сказал Ворона гордо, – вид твой тебя выдал.

« Верить или не верить, ни чего не понял, – Вовка пытался связать мысли, – Что он наплел мне. Гномы. Порталы, или как их там, всякие»

– Вот и предложил тебе выпить то, ты морщился тяжело так. – Монотонно бубнил Ворона.

– Да это я упал просто недавно. Или уже давно? Дай хлебнуть. – Протянул руку.

– На, остатки. Допивай все.– Зот сунул Вовки в руку бутыль. – А мы все так тут говорим. Да на этом языке всю жизнь. Всегда так говорим. Да. – Ворона пытался умничать.

– А сколько тебе лет? – Спросил Вовка, услышав ключевое слово всю жизнь.

–108 годков мне.

–108 лет? Тебе?

– Да 108 космических лет.

– Столько не живут, и не пьют так в таком возрасте, – и ехидно добавил, – 108 годков.

– Это у вас не живут, – Ворона встрепенулся, он как будто обиделся недоверием, и продолжал тверже. – А у нас живут, и по более этого.

Вовка молчал. А Ворона обиженно добавил:

– Хм, не живут. Сказанул тоже мне. И не верит еще, – это наверно его очень сильно обидело, и Ворона добавил. – Мне тебя обманывать, резону нет, ты иного мира и встреча наша последняя. Безвыгодно мне это. Ясно?