БАТАЛАЗ

Они выпили по чарке.

– В ставке тоже вино пьют, мы полдничали там, а закусуют вустрицами, будь они не ладны. – Отрывая кусок курицы, говорил Орлик.

Степан больше молчал, а потом выдал.

– Я Емельяныч, остаться хочу.– Прокашлявшись, сказал Сазан. – Один я в миру. Родню хворь забрала о прошлую зиму. Не к кому возвращаться.

Замолчали оба. Орлик снова наполнил чарки.

– Так. Остаться говоришь. – Орлик положил руки на стол, и спросил. – В однова, яй с кем?

– Я девятый буду, батька.

– Ну, а взамен себя кохо? Кохо хошь оставить? Шо посоветуешь с сотником?

– Андрея Подкову советую, казак добрый. Думаю, шо круг поддержит его.

– Ну, што ж, – Орлик вздохнул, – неволить не буду. Ты казак вольный. А ежели што, дорогу назад знаете. В Черкеске вам всегда рады. С Дона выдачи нет! Ты это помни.

– Спасибо батька, спасибо на добром слове.

– Ну, пей. – Махнул Орлик рукой.

Они выпили одним духом, Орлик утерся рукавом, а Сазан, прожевывая курицу, говорил:

– Я здесь хочу на хозяйство встать. Мы с казачками думаем, церковь срубить. Жить, как положено. Моя то, хранцуженка лопочет, што она будто уже на сносях.

–Давай Степан рожайте казаков, родниться будем. У меня две девки невесты, дома подрастают.

– Сам хочу Емельяныч казака. – Степка легонько стукнул кулаком по столу, – хочу в честь атамана нашего, Матвеем назвать.

– Вот давай-ка, за это и выпьем.– Орлик встал из-за стола, и вышел в другую комнату. По шуршал там чем-то бумажным, через минуту вернулся с мешочком, – Это тебе казак, здесь вот на вроде жалование за службу. На-ка, вот, бери, на обустройство жизни.

Сазан молчал.

– Бери-бери, знаю, пустой ты ноне. Отдашь-отдашь, бери, говорю.

– Спасибо батька.

– Бывай казаче! Может, ышо свидимся.

«Будет внук, назову Николаем. – Возвращаясь к своим пластунам, думал Степан»

Они ни когда больше не встретятся, и ни чего друг о друге не услышат. Государь Александр 1 отбудет с атаманом Платовым в Англию. Русская армия вернется в Россию. Полк Орлика будет уходить последним.

– Давай Степан, оставайтесь, и не поминай нас лихом! – Прощались казаки. – Барклайка уж два дни как вышел, пойдем в след, будем догонять его.

– Поклонитесь там хлопцы, за меня Дону Батюшке.

– А то! Это уж обязательно…

Какое-то время Орлика и казаков будут помнить. Но настоящее становится будущим, идут годы, бегут десятилетия, летят века. Время само подкорректирует память, международный аэропорт Франции будет носить имя Орли. Так, как в далеком, 1814 году, парижане называли лихого донского атамана и его хлопцев. – Орли! Орли. – Восторженно кричали при встрече они и махали руками.

А у Степана все в жизни сложится, как говорят, слава богу. Французская крестьянка родит ему двух сыновей, наполовину французов с казаками. Сыновья подарят ему под старость, один сын двух внучек, второй внука. И уже будет непонятно, чьей и сколько течет в них крови? Но родословную свою, они уже, ни когда не забудут.

Орлик вернется на Дон, будет служить дальше, а через пять лет простудится на охоте, заболеет лихоманкой и помрет, не дожив двух месяцев до рождения сына. Его сын сделает прекрасную карьеру военного. Будет как отец служить Отечеству и погибнет в чине генерала инженерных войск во время обороны Севастополя в Крымско-Турецскую войну, не оставив после себя наследников. Дочери по выходят замуж разъедутся и затеряются на бескрайних просторах России.

Но все-таки один раз судьба сведет потомков Сазана и Орлика. Может, что бы оплатить все счета друг перед другом, может просто случай. А кто они, и по какой причине встретились в жизни, они не узнают.

В 1917 году Париж примет первую волну русских эмигрантов. Повезет из них не многим. Правнучка Орлика Елизавета Плаксина будет петь в ресторане русские романсы, за тарелку супа. Она будет петь, что бы прокормить себя и свою дочь. За год скитаний по Парижу, у них не осталось ни чего ценного, а из вещей было только то, что на них надето. Ни продать, не поменять что либо, было уже нечего. И пение было единственным их заработком, тарелка супа на двоих. В один из зимних вечеров, после выступления гарсон принесет ей коробку перевязанную лентой, и скажет, что передал ей ее старенький буржуа, что сидел за первым столиком. Она откроет коробку, и не поверит своим глазам. Там в коробке будут лежать деньги, много денег, и записка на французском языке. Вам и вашей дочке, за ваши красивые песни и вложенную в них душу. И подпись Николя Сезанн.

Внук Степана отдал незнакомой русской женщине весь гонорар, все деньги, что он получил в редакции, которая напечатала его книгу. – « Как тренировать своё тело под водой» Это был душевный порыв, но он, ни когда об этом не пожалеет. Там в ресторане, куда зашел погреться Николя Сезанн, он услышал русские песни, от которых что-то шевельнулось в душе, что-то сжало сердце и не отпускало долго-долго. Он почувствовал непонятную связь, далекую и забытую, как бут-то кто то протянул ему из далека руку, родную и до боли знакомую.

Правнучка Орлика Елизавета с дочкой, на эти деньги купят билеты на пароход, и уплывут в Новый Свет, в Америку. Там они купят маленькую швейную мастерскую и будут жить и работать. А во время второй мировой войны, они получат большой заказ от армии на пошив обмундирования, разбогатеют, и уже ни когда не будут испытывать ни в чем нужды. Но ту самую коробку с запиской, они будут хранить как самую дорогую реликвию, и рассказывать потомкам, кому они обязаны своим положением. И старенькая Елизавета, сидя в кресле под пледом, и перечитывая классиков Достоевского и Толстого, и размышляя о загадочной русской душе, будет часто возвращаться мыслями в далекое прошлое, и задавать себе вопрос: – Почему помог им тогда тот старый француз? – Лица, которого она даже не может вспомнить. Будет задавать себе вопрос, и не будет находить ответа, думая при этом, что французская душа не меньше русской, загадочна и не понятна…

Вовка уселся напротив Натали, положил руки на стол. Стол был большой, человек на двенадцать, дубовый, без клеенки, и без скатерки. Казус пристально разглядывал Наташку, и, барабаня пальцами по столу, сказал:

– Русская француженка значит, все понятно.

– Ты что не веришь?

– А ты бы поверила? Или ты все на веру принимаешь?

Наташка не успела ответить, вернулись Кузьма Иванович и Елхач. Кузьма посмотрел на них вопросительно, как бы спрашивая, ну что мол, познакомились? А Елхач поставил кувшин на стол.

– Ну что? Чего это вы, надувшись, сидите? – Спросил их Кузьма. – Время к ночи идет, так может, вымоем с мылом руки и ужинать. Готово у тебя Наташа?

– Да готово, садитесь, я сейчас подам все, – засуетилась Натали.

А Вовка как на уроке в школе поднял руку:

– У меня вопрос.

– Ну, давай. Надеюсь, что-то по поводу ужина?– Сказал Кузьма, вытирая руки.

– Зачем я вам нужен? Вы мне можете сказать?

– В каком это смысле? – Кузьма бросил полотенце рядом с собой на скамейку. – Яснее давай ставь вопрос.

– Яснее? А вот это все, – Вовка обвел вокруг рукой, – я только, что из армии, в случайности мало верю, в сказки уже тоже. Военную тайну я не знаю, а если и знаю какие секреты, то они и не секреты вовсе. И вот вопрос, зачем я вам нужен? Вы что меня в разработку взяли? Кажется, это так называется.

Кузьма молчал и с интересом смотрел на Вовку. Елхач не проявил к высказанному тексту интереса, он вообще мало говорил, а здесь рядом кувшин с вином, значит любые слова лишние. Чего треп слушать. А вино это интересней, какого-то Баталаза. Наталья накрывала на стол и тоже не отреагировала на вопрос. Вовка обвел всех взглядом и продолжал:

– Зачем все это придумывать, замок этот, вас всех, русскоговорящую парижанку, и еще где-то драконы есть. Зачем, а?

Наташка услышав, что речь идет о парижанках, тоже проявила интерес и встала у стола послушать, скрестив на груди руки. А Кузьма Иваныч вздохнул, типа ни чего не поделаешь, и как бы нехотя заговорил.