БАТАЛАЗ

В пригороде Парижа на реке Сена встали лагерем казаки донского атамана Платова. Европа пуганая дикими, немытыми воинами азиатами на медведях, как представляли в мыслях и рисовали казаков в то время, столкнулась с ними воочию и ужаснулась. Ужаснулась восторженно и восхищенно. Ужаснулась лихости и безрассудству, смелости и героизму, ужаснулась и полюбила. Париж ни когда до того не знал, да и не узнает наверное ни когда такого бесшабашного разгула. Гуляли все и везде, празднуя победу над Бонапартием. Пили за победу, за погибших товарищей, за то, что закончился этот не легкий заграничный поход. Пили во славу русского оружия. Пили во славу полководцу Кутузову, который уже выполнил свою миссию на земле, и шагнул в вечность как спаситель русского народа. Винные погреба пустели на глазах. Пили и гуляли на правах победителей, а если и платили за угощения, то платили щедро с русской легкостью и широтой души. На улицах в ресторанчиках везде были слышны крики – Вина! Вина еще! Только быстро, быстро давай. – Бистро-бистро, повторяли служанки, коверкая русские слова, и бегая с кувшинами вина от столов к винным бочкам. Казаки и солдаты смеялись и потешались над их (бистро), а те не знали, что своим коверканьем порождают знаменитые впоследствии, на весь мир французские закусочные (Бистро).

В 1812 году Наполеон вошел в Россию почти с шестисот тысячной армией отборных солдат, а вышел с пятью десяти тысячной больной и голодной толпой. Кто геройски пал в бородинском сражении, а кто сгинул в небытие на старой смоленской дороге или при переправе через Березину. Последующие рекрутские наборы сильно истощили Францию, и мужское население в то время в Париже было в цене. Париж гулял и кутил. Кто богател, кто разорялся, кто-то пал жертвами грабежа и мародерства, кто-то просто получал удовольствие от происходящего, кто-то поневоле круто менял свою судьбу. Куртизанки за одну ночь наживали состояния, а простые француженки порой обретали любовь. И парижанки по законам войны достававшиеся победителям, часто сами становились победительницами. Подтверждая этим, феномен французских женщин – умеющих влюблять в себя любого мужчину. Париж гулял, пока главнокомандующий войсками Александр -1 не издал указ, о дисциплине и порядке. И армия постепенно, как бы нехотя, стала возвращаться к нормальной жизни, заниматься военной подготовкой и строевой, тактикой и маневрированием, и стала приводить себя в порядок.

Казачий полк донского полковника Орлова Николая Емельяновича, а среди казаков просто Орлика, во время штурма Парижа был отдан под командование союзников, прусского маршала Блюхера. И казаки показали себя отлично, оправдали свою заслуженную славу. Пластуны провели разведку и обеспечили полку выход на неприятеля. Казаки зашли с тыла, они форсировали Сену там, где её не возможно было форсировать, но они это сделали, и, не давая себе и коням передышки, сходу зашли в тылы французской батареи. Бой был скоротечным и быстрым. Казаки Орлика порубили прислугу и пехоту французов. А затем плетками разогнали народное ополчение, разношерстную толпу подростков и стариков собранную по приказу Наполеона для обороны Парижа. Бой был удачный с пленными и большой добычей. Казаки захватили семнадцать артиллерийских орудий, до двух тысяч пленных, много трофеев и несколько штандартов. Маршал Блюхер в рапорте главнокомандующему, высоко оценил действие полка Орлика, и лично просил Александра-1 наградить казачьего полковника.

Разбив свой походный лагерь на берегу реки, рядом с деревней близ Парижа, казаки наслаждались победой и лаврами победителей. Но отгуляв и отпраздновав победу, за себя и за павших товарищей, полк вернулся в воинский строй.

Казачки лихо скакали на конях, рубили лозу, демонстрировали местным зевакам знаменитую бесшабашную казачью атаку лаву, когда полк под гиканье и свист на всем скаку выходил на неприятеля, обтекал его подковой и сметал все на своем пути. В общем, казаки занимались обычным и знакомым им с детства, делом, воинской наукой и джигитовкой.

На берегу Сены казаки пешей команды сотника Степана Сазана отрабатывали навыки разведки и преодоление водной преграды. Сазан плавал хорошо, везде и всегда, и чувствовал себя в воде как рыба. Сейчас бы сказали талант. И талант этот был от бога. Степан любил воду, знал её повадки и был с ней, как говориться, на ты. Не боялся, а всячески уважал и чуточку боготворил. И эта странная дружба и привязанность у них с водой была обоюдная, вода тоже любила Сазана.

К полудню на реку, на водопой, казаки стали приводить коней и смотрели, как Степан обучает пластунов. Давали разные советы с берега, шутили беззлобно и потешались, греясь на весеннем солнышке.

– Степка, а Степ, а шо они у тебя ишшут в реке-то? Не добычу ли твою?

Это случилось во время штурма Парижа. Перед боем, пластуны провели разведку местности. Они нашли место переправы, и вот во время оной, в момент штурма, жеребая кобыла Степана не смогла переплыть реку, не справилась с течением, обессилила и стала тонуть. Степан сбросил всю свою воинскую добычу, весь скарб и пожитки, оставил только оружие. И за узду тянул и почти что сам, выволок кобылу на мель и на берег. После боя это с неделю обсуждалось на всех биваках среди казаков, и обрастало все больше и больше подробностями, небылицами и новыми шутками.

– Степа, а Степ ты ай потерял шо? Давеча добыча, чья-то проплывала, уж не её ли ты шукаешь?

– Сазан, слышь, Сазан? Ты жеребенка то тоже научи мырять, пусть он тоже ищит пропажу. Ха ха ха.

– Да нет, хлопци, это он лягух ловит хранцузам, они любять ими трапезничать.

– Та он им за день столько наловит, вони год будут жрать.

– А они в пост лягух не едят, постятся.

– А лягухи хлопци, это не мясо.

– А шо ж?

– Это масекомые.

–Оха – ха-ха. Гоо-го-го. – Грянуло с берега.

– Я вот зараз поднимусь на кручу то, бороды то вам повыдергаю, – беззлобно отшучивался Степка, – или накупаю в реке на год вперед.

Над рекой стоял хохот. К берегу прискакал вестовой и закричал:

– Степка! Орлик приехал со ставки. Усталый, хошь его видеть поспешай, а то спать ляжет.

Степан засобирался. Он взобрался на кручу берега. Посмотрел на реку, и зашагал пешком к деревне, думая на ходу о том, как все сказать атаману. Сазан прошел от реки через палаточный лагерь полка к деревне довольно быстро « может, не уснул ышо?» подумал Степан. Орлик стоял в самом крайнем доме с конюшней для коней и колодцем во дворе. У колодца на французском барабане сидел Гришка денщик, голый по пояс, и трофейным штыком ковырялся в настенных часах.

– Здорова Гринь, батька не спит ышо?. – По интересовался, поздоровавшись, Степан.

– И ты здоров, будь, зараз посмотрю. – Сказал Гришка, и воткнул штык в землю.

Гришка пошел в хату, а Степан нагнулся, выдернул штык и с разворота, с плеча метнул его в дерево. Штык вошел в древесину на половину длины лезвия. « Хорошо сбалансирован хранцузкий ножичек. – Подумал Степан»

– Батька, там к тебе пришли. – Открыв дверь и выждав паузу, крикнул в комнату Гришка.

– Кто?

– Сотник пластунов, Степка Сазан. Звать, ай нет?

– Зови. Тока погоди трошки, сапоги взую.

–Заходь Степ. – Гришка спускался по ступенькам.

Степан пошел в дом, и вдогонку услышал:

– А штык где, Степка?

– В каштане ищы.

– Вот черт чемурудный, – ругался Гришка, выдергивая и расшатывая штык, – рыба подводная, засадил-то как, не вырвешь.

Степка вошел в дом. Они поздоровкались меж собой с атаманом, по простецки.

– Садись Степан побалакаем. – Сказал Орлик, тоже садясь за стол, и крикнул в дверь, – Гришка! Гришка!

Через мгновение скрипнула дверь:

– Шо?

– А не шо. Вина неси, и закусь тащы што есть.

– Курка есть, тока холодная уже, утром варил. Тасшить?

– Давай. – Махнул Орлик рукой и продолжал.– Вина подай вначале.

Гришка поставил на стол кувшин, Орлик, разливая по чаркам, рассказывал:

– В ставку я ездил, с Матвей Иванычем. Его государь Ляксандр Павлович в Англию зовет с собою. А атаман просил меня, сотню ему выделить в сопровождение.