Градации Черного

– Я тебя слушаю, Женя, – бросил ему Роман не оборачиваясь, – ты уже два дня ты на меня поглядываешь и не решаешься начать, и вид у тебя такой, как будто ты что-то накосячил. Выкладывай, чего натворил?

Женя помолчал.

– Я хотел сказать, что мы с Адольфом, – он запнулся, – общаемся… И я очень хотел бы съездить к нему в гости на выходные…

– Ясно…

Женя выжидательно посмотрел на Романа, его щеки покраснели и он смущенно прятал глаза, не зная, как продолжить разговор дальше. Роман продолжал молча мыть посуду, Женя не видел его лица, поэтому не знал, что говорить дальше.

– Не считай меня дураком, Женя, – наконец угрюмо процедил Роман, – я знал, что вы общаетесь, еще в тот день, когда он от нас уехал. Ты еще побежал ему звонить в двенадцать ночи на улицу. И потом все эти звонки на сотовый, по скайпу… Скажи мне только одно – тебе это надо?

– Да, – тихо, но твердо ответил Женя, – он нравится мне и я хочу с ним общаться.

Роман снова долго молчал. Наконец он домыл посуду, и повернулся к Жене, вытирая руки полотенцем, его лицо выражало досаду.

– Ты же знаешь, Женя, что я против вашего общения. И что – это что-то изменит? – наконец бросил он и язвительно добавил, – как ты не поймешь, что ничего путного из вашего общения не выйдет, вы абсолютно разные, вы выросли не вместе. Тебе так хочется ощущать себя бедным родственником? Никак не пойму, зачем это ему. Золотому мальчику вдруг захотелось поиграть в любимого дядюшку…

Он замолчал и потом язвительно процедил сквозь зубы:

– Я как раз приехал к твоему отцу из армии, и, конечно же, это сокровище увязалось за ним. Сколько я его помню, он практически не слезал с Ванькиных рук, хотя ему тогда было лет шесть или семь. Ванька буквально на минуту отвернулся, а твой дядя уже лупил какого-то пацана, отнял у него игрушку, какого-то облезлого мишку. Ванька увещевал его, и просил вернуть, а тот ни в какую, крик, слезы, он просто не мог жить дальше без этой игрушки. Ваньке пришлось отдать за эту игрушку все деньги, что у него были. Однако мальчик наигрался быстро и равнодушно так бросил в лужу… – Он замолчал и язвительно добавил, – Ладно, общайтесь, посмотрим, как скоро он наиграется тобой, потом только не плачь…

Женя вспыхнул и хотел ответить что-то резкое, но вместо этого как обычно молча ушел в свою комнату собирать вещи, Роман тоже не заходил к нему, а под конец вообще куда-то ушел, поэтому Женя уехал не попрощавшись. Невский экспресс отходил в шесть вечера, Женя сел в вагон и принялся задумчиво смотреть в окно, стремительно темнело, и огоньки далеких городков стали сливаться в длинные разноцветные полоски, от этого начинала кружиться голова и Женя отвернулся от окна. Постепенно злость, вызванная словами Романа, прошла и он стал с тревогой думать о предстоящей встрече. Адольф сказал, что встретит его на вокзале, и Женя почувствовал легкое смущение, он не понимал, почему это вызывает у него такую реакцию. По характеру он был очень общительным, у него было огромное количество друзей и подружек, он мог познакомится и разговориться практически с любым человеком, теперь же он странно смущался и это было для него очень удивительно. Он стал думать об Адольфе, так неожиданно появившемуся в его жизни, он был удивительный и все время очень разный, иногда колючий и язвительный, иногда холодный, как глыба льда, а иногда от него исходила такая теплота и нежность, что Женя чувствовал, как земля уходит у него из под ног. Но обычно он бывал иронично-сдержанным с неизменной улыбкой на своих красивых губах. У Жени было слишком мало жизненного опыта, но каким-то внутренним чутьем он понимал, что это все лишь маски, прячущие его настоящего. Какой же он на самом деле и зачем прячется от окружающих за язвительными фразами и красивой улыбкой Женя не знал, и он с грустью подумал, что вряд ли когда-нибудь узнает. Он уже понимал, что некоторые люди прячутся за этими масками всю жизнь, когда уже становится невозможным отделить ее от своего настоящего я. Он мельком подумал, что совсем не знает Романа, хотя они прожили вместе уже пятнадцать лет, тот тоже прятался ото всех за личиной угрюмого волка-одиночки. Женя подумал и все же набрал Роману смс, что приедет в воскресенье, на которое тот не ответил. Потом Женя задремал и проснулся только когда поезд уже прибыл в Петербург.

Адольф встречал его на перроне, падал первый снег, большими белыми хлопьями ложась на его волосы и темный кожаный плащ и он периодически стряхивал эти крупные хлопья со своих золотистых волос. Женя подошел к нему и вдруг снова ужасно смутился, он почувствовал, как его щеки стремительно краснеют и в замешательстве взглянул на Адольфа, тот, конечно, все увидел и негромко рассмеялся. Он притянул Женю к себе и крепко его обнял, потом взял его за руку и повел к выходу, там была припаркована его машина, Женя мелком осмотрел ее:

– Красивая машина, что это за марка? – спросил он первое попавшееся, что пришло ему в голову.

Адольф снова улыбнулся:

– Это майбах, Женя. Не забивай себе голову всякими глупостями, мне уже давно совершенно все равно, на чем ездить.

Женя бегло осмотрел белую роскошную кожу салона, деревянные лакированные панели и замолчал, почему-то он страшно оробел, на миг ему показалось, что он и Адольф просто принадлежат к разным вселенным и никаких точек соприкосновения между ними не может быть в принципе, вспомнившиеся слова Романа острой болью резанули по сердцу. Адольф искоса поглядывал на него и улыбался чему-то своему. Они оба молчали, лишь Адольф иногда комментировал названия проплывающих в холодной темноте улиц.

– Роман ничего не говорил насчет того, что ты едешь ко мне? – спросил он, чтобы прервать затянувшееся молчание.

Женя отрицательно помотал головой:

– Нет, он ничего не говорил, – тихо ответил он. – С тех пор, как он это узнал, мы просто не разговариваем…

Адольф снова усмехнулся:

– Я так и знал. Надеюсь, ты понимаешь, почему он так себя ведет? Он ужасно, просто ужасно ревнует тебя ко всем твоим знакомым и друзьям. Конечно, когда дело касается твоих друзей, он более-менее спокоен, но я ведь не мальчик, которого он может контролировать. Я твой кровный родственник, Женя. Самый близкий человек для тебя, также как и ты для меня. И это ужасно его пугает и бесит. Расскажи мне, что за история случилась с Костей, Роман так мне ничего толком и не ответил тогда…

Женя помолчал, но потом тихо сказал:

– Костя был моим лучшим другом почти десять лет. Он очень много для меня значил, я считал его братом. Мы дружили с начальной школы, его родители очень тепло относились ко мне. Я во всем его поддерживал, наверно, поэтому, когда он начал покуривать травку, закурил и я. Правда, недолго, меня поймал Рома… – Женя умолк и некоторое время просто смотрел на свои руки, – но я почти сразу бросил, а он нет. А однажды Рома увидел его под кайфом, Костя вообще редко бывал у нас дома, а тут они случайно пересеклись на улице, странно, да? Город ведь такой большой. Он запретил мне общаться с Костей, я был почти три недели заперт дома, Костя приходил ко мне, мы разговаривали с ним через дверь…

Женя замолчал, Адольф тоже молчал, обдумывая его слова.

– И что же случилось потом? – тихо спросил он.

– Рома избил его. Очень сильно. Сломал ему руку. И у него было сотрясение мозга, он лежал в больнице, а я не мог придти навестить его, даже позвонить. А потом мы перестали с ним общаться, потому что Рома мне запретил…

Адольф задумчиво барабанил пальцами по рулю.

– И ты его послушался? Я так понимаю, что ты всегда делаешь, как он хочет?– спросил он и усмехнувшись, добавил: – знаешь, Женя, если бы человек был мне действительно дорог, я бы не остановился ни перед чем, чтобы не потерять его…

Он вопросительно взглянул на Женю, тот долго молчал.

– Просто Рому я люблю больше, – тихо проговорил он и поднял на Адольфа свои черные глаза, – я никогда не иду против его воли, ведь он вырастил меня. Когда отца убили, меня отправили в детский дом, там было очень холодно и я заболел воспалением легких, лежал в больнице. Рома забрал меня, вылечил и вырастил как своего сына…