Страница 135 из 165
***
Унцио очутился в пустой совершенно непритязательной на первый взгляд комнате, вернее даже не комнате, а кабинете учитывая, что из мебели тут присутствовало не широкий стол с намёком на массивность. Кресло, стул, два шкафчика по бокам от стола совершено обычных, как во многих конторах и деловых учреждениях. Ни тебе картин, ни гобеленов, ничего – голые каменные стены с четырёх сторон, хотя и добротно отштукатуренные.
Небольшой кабинет освещал десяток свечей, размещённых в двух серебряных канделябрах. Бегло обежав глазами четыре угла, представитель Мируса остановил взгляд на двери, прямо напротив входа. Осенив себя знаком веры и поцеловав на всякий случай звездунок, Унцио сделал решительный шаг в сторону её. Второго не потребовалось делать, учитывая достаточно скромные размеры помещения. Он схватился за ручку и уверенно, как будто находился у себя в кельи, потянул. Как и первая дверь, она раскрылась бесшумно, хозяева этого потаённого места добросовестно смазывали петли. Странствующий монах хоть и храбрился, но всё же природные инстинкты самосохранения заставили его не бросаться оголтело вперёд, напротив, медленно с опаской заглянуть внутрь.
Перед его настороженным взором сперва возник уголок кровати расположенной слева от входа, но не она привлекла внимание Унцио, а молодой синор в щегольского вида наряде развалившийся на ней. В данный момент отрезка времени этот незнакомец всецело был поглощён, тем, что глядя в крохотное зеркальце выдёргивал тонким пинцетом торчащие волоски из собственного носа. Занятие на взгляд лица приближённого к богу подозрительное и к тому же весьма болезненное. Будь сейчас тут Фрэнос, то он без труда опознал бы в этом франте Малькома, но, как известно его в данное время занимали несколько другие занятия…
Унцио в нерешительности застыл, испытывая сильнейшую неловкость, словно застал этого молодого человека за чем-то интимным, а стало быть, недозволенным, поэтому он мялся в проходе, не зная, как ему дальше быть. Преодолевая желание тихонечко прикрыть за собой дверь и незаметно удалиться, к примеру, на кухню, он всё же пересилив себя, продолжил исследовать помещение. Оно, надо заметить, имело ещё меньшие габариты, нежели предварявший её кабинет, вмещая, по сути, всего-то, кровать, табурет и тумбочку на которой сейчас находилась дорожная сумка. Край её, как раз был повернут в сторону двери. Монах замер, как будто узрев святого волей Мируса воскресшего. Из открытой горловине мешка торчал фрагмент матовой чаши зажатой такого же цвета пальцами…
Компас в руке Унцио буквально плясал, только сейчас он обратил на него внимание, и чтобы сложить один плюс один хватило умений даже ему. Он всё понял, и мысленно воззвав к Мирусу, не мешкая ринулся вперёд.
В своём порыве носитель веры едва не перецепился через порог, полетев плашмя на пол, благо под рукой оказался уголок спинки кровати. Вовремя подставленная рука помогла избежать позора падения духовного лица, пусть и это было не духовное падение, но всё же не менее чувствительное.
Мальком от внезапно поднятого шума несколько неудачным манёвром Унцио, буквально подскочил, как ужаленный, впрочем, возможно так и было на самом деле пинцет может кусаться почище осы. Вытаращив глаза на незваного гостя, совершенно ему незнакомого да ещё в рясе духовника Малёк застыл, явно не понимая, что происходит и как поступать ему в такой, нелепой на первый взгляд, ситуации. Затем быстро проследив за взглядом монаха, напрягся моментально, уразумев, что тот проник сюда явно не с благим намерением наставить на путь истинный его. Откинув в сторону зеркальце и пинцет, Малёк опрометью бросился спасть своё сокровище.
Схватив за лямки сумку, он прижал её к груди, как собственного дитя готовый защитить своё имущество любой ценной, правда, он внёс сразу же уточняющую поправку не любой, а приемлемой.
- Что вам здесь надо?! Кто вы такой?!- попытался наемник грубо с нахрапом ошеломить неожиданного конкурента в борьбе за обладание ценного артефакта. Вот только исполнительское мастерство несколько подкачало, вышло это у него достаточно истерично и неуверенно.
Унцио тем временем перекрыв все подступы к бегству, благо эти самые подступы были в сравнении с его тучной фигурой, совсем ничтожны, проникновенно изрёк.– Я здесь по воле святейшей особы дабы изыскать древнюю колдовскую штуку и уберечь человечества от зла.
- Вас вели в заблуждение, здесь нет, никакого зла!- в ответ фальцетом воскликнул наемник.- Ищите его в другом месте, в поместье уважаемого дона Виолетти ничего такого нет и в помине, об этом все знают, он набожный человек!- говоря это, Малёк отступал к стене, всё крепче прижимая к себе котомку.
- Возможно, а вот в твоей искренности и поклонении добрым силам я не уверен, совсем не уверен… медленно, с расстановкой произнёс странствующий монах, неизбежно сокращая дистанцию между ним и проклятой статуэткой.
- Ха!- Мальком усмехнулся своей фирменной издевательской усмешкой с прищуром,- ты не мой духовник, чтобы так говорить и вообще я тебя в первый раз в жизни вижу!
- Возрадуйся, что не в последний!- прорычал Унцио, которому крайне не нравился ни тон, ни сам этот нагловатый прохвост. И вообще он чувствовал, что пора уже кончать дискуссию эту, ему не терпелось, как можно быстрее завершить миссию, скинув одно ярмо с шеи.– Давай сюда суму свою и можешь дальше предаваться своим мерзким занятиям!- процедил сквозь зубы он.
Что подразумевал монах под «мерзкими занятиями» Мальком так до конца и не понял, то ли его профессию, то ли ещё что-либо за место этого он предпринял отчаянную попытку проскользнуть мимо своего оппонента.
– Ха-я!- выкрикнул он боевой клич, и как учили его, (Надо здесь оговориться, внеся уточнение, а именно, заявив, что обучаться единоборствам Малек предпочитал теоретически, нежели на практике оттачивать болезненные и так всегда утомительные приёмы) сделал ложный финт вправо, а сам бросился, влево подныривая под руку в надежде на нерасторопность духовного лица обременённого грудой избыточного веса. Возможно, в какой-нибудь иной раз, при других обстоятельствах, этот прием и сработал бы, к примеру, если пространство было не столь ограничено стенами или за место Унция, кстати, который вовсе не ощущал тяжести собственного веса, другой кто-то оказался более восприимчив к нему. А так…