Страница 115 из 165
- Еще, пожалуйста, одну небольшую кружечку скрутиловки.
Обратился монах к проходящему мимо его столика официанту. Тот в свою очередь не спешил исполнять новый заказ, а насупившись заметил.
- Простите, но вы ещё не расплатились за предыдущий заказ.
- Ну, и что с того? Я ещё не закончил трапезничать или вы меня хотите выставить прочь?
Унцио возмущённо уставился на официанта. Что впрочем на того совершенно не возымело никакого действия, не меняя взятый тон он продолжил с невозмутимым видом.
- Ни в коем случае, мы рады каждому нашему посетителю. Но, дело в том, что вы у нас находитесь,- он взглянул на большой циферблат часов, что висел на стене над стойкой,- вот уже почти как два часа. За это время, успев поменять трое блюд, выпить две пинты скрутиловки и ещё ни разу при этом, не соизволив заплатить…
- Может быть, может быть. (Странствующий монах действительно припомнил, что находится в этом заведении с полудня. И. где, практически без остановки ест и пьёт, делая лишь короткие остановки между периодами смены блюд. На него навалилась уныние и единственная возможность избавиться от него, хоть на немного, была обильная трапеза. Любимый и единственный способ Унцио борьбы с любым недугом).- Я долго был в пути и проголодался изрядно, мне необходимо подкрепить силы.- Попытался объяснить своё душевное состояние монах.
- Мы понимаем ваши заботы. Надеемся, что наша пища укрепит ваши силы в делах праведных, и всё же, с сожалением, напоминаем об оплате, по правилам нашего заведения клиент, переменивший три вида блюд, обязан заплатить…
Видя, что официант остаётся непреклонен, Унцио обреченно вздохнув, сдался.– Хорошо, я вам заплачу, сколько я должен?
- Динарий и восемь монет.
- Сколько? Сколько?- переспросил обалдело монах, не веря собственным ушам, названая сумма оказалась фантастичной.
- Всего, один динарий и восемь монет,- подчёркнуто сухо произнёс официант, протягивая ему счёт.
- Да, это грабёж посреди солнечного дня! Вы что тут с ума посходили, такие цены рисуете?!- с ошарашенными видом возмутился борец с тёмными силами, лихорадочно перебирая прейскурант.– Жареная курица двадцать пять монет? Четверть динара?! Она что золотые яйца несёт, что стоит столько?! Так-так… Седло барашка тридцать! Ого! За такую цену можно целиком барана приобрести на рынке! А скрутиловка? Пять монет кружка?! Штоф целый и того меньше стоит, чем вы тут накрутили. Это немыслимо, за такие цены надо анафеме предавать!- кипятился Унцио, задетый до глубины души грабительскими расценками.
- Сейчас, знаете ли, цены возросли везде и на всё.- Отчеканил деловито официант, сверля монаха презрительным взглядом.- Приезжих много, всё резко подорожало, продукты в том числе.
- Так что теперячи с голоду помирать, спрашивается?! Откуда у честных людей такие деньги возьмутся?
На недовольные крики Унцио прибежал распорядитель, сухенький уже немолодой человечек с длинными и холеными как у музыканта пальцами.– Что происходит? Деликатно осведомился он у подчинённого.
- Клиент отказывается платить по счетам, синор Гастон.- Быстро обрисовал ситуацию тот.
- Это так? Вы действительно отказываетесь?- вопросительно перевёл взгляд распорядитель на монаха.
- Я вовсе не отказываюсь,- смущенно, вымолвил Унцио, - я просто возмущён расценками вашими. Для скитальца и проповедника они слишком высоки.
- Так зачем же вы пришли к нам, если это вам не по карману?
Простой вопрос распорядителя, ещё больше смутил монаха, шум привлёк внимание всей находящейся в трактире публики. Все, отвлекшись от еды, с любопытством уставились на сконфуженного поборника святой веры. « У него талант притягивать к себе неприятности» отметил про себя Нойс, вертя в руках глиняную кружку.
- Я, я несколько не рассчитал собственные средства, наверное… произнёс неуверенно Унцио.
- И сколько же у вас при себе имеется?- пока ещё учтиво задал вопрос свой распорядитель, но было видно, что маска любезности готова в любой миг слететь с него явив истинную суть.
Порывшись в карманах, странствующий монах извлёк горсть монет, и выложил их все на стол - вот, всё что имеется…
- Так посмотрим… склонился Гастон над скорбной кучкой монеток, что снабдил Унцио настоятель храма Мируса. Его тонкие, проворные пальцы, с быстротой и изяществом музыканта запрыгали по мелочи, как по клавишам фортепиано.- Семьдесят три монеты,- закончив пересчет, объявил он холодным тоном.- Хм, этого недостаточно. Рекомендую вам ещё раз проверить карманы.
Грозовые тучи над головой монаха вновь начали сгущаться. Он даже посмотрел наверх, будто хотел убедиться, так ли на самом деле или возможно ища знака от Мируса. В итоге ничего не узрев, он ещё раз прошёлся руками по карманам, обнаружив на этот раз там целые две монеты.
– Вот,- протянул он их мрачному распорядителю, больше Мирус сегодня не послал.- Попытался Унцио прикрыться, как щитом своим владыкой. Но на Гастона это никоим образом не возымело действие, то ли он придерживался другого вероисповедания, то ли просто не верил ни во что кроме монет, оставаясь равнодушным к словам представителя духовного мира.
- Что ж, играя желваками,- подытожил распорядитель,- по правилам нашего заведения… в трактире повисла гробовая тишина. Все замерли, словно при оглашении приговора подсудимому, совершившему тяжкое преступление. Мерное тиканье часов плавно отсчитывало время до рокового хлопка молотка судьи, в роли которого сейчас выступал драматично застывший синор Гастон. Стоящий подле него официант напоминал сурового бездушного обвинителя готового привести приговор во исполнение прямо на месте. А нарисовавшийся в проёме дверей ведущей в кухню с огромным, как мечете, ножом усатый повар, должно быть, выступал в роли палача.
- Вот недостающие деньги.
На стол, разбив буквально на клочья давящую тишину, лёг со стуком динарий. Вслед за ним последовала короткая череда событий: дружный выдох посетителей, благодарение Мирусу от ещё не пришедшего в себя монаха, удивлённо вскинутые брови распорядителя, быстро спрятанный за спину большущий нож повара. Один официант на всей протяжённости возникшей мизансцены хранивший невозмутимый вид остался непоколебим. Лишь глаза его блеснули, точно говоря, что на это раз ему (монаху) крупно повезло, но в следующий, в следующий все может быть…