Буря в бокале

- Нет. Я ничего такого не говорил.- Поспешно отзвездился Унцио от собственных слов, кровь разом отхлынула от его лица, так испугался он.

- Неужто ты усомнился в воли Мируса?- продолжал наседать настоятель. – Не охладела ли вера твоя, не посеял ли дракус зёрна непокорности и отступничества в душе твоей?- допытывался он, пристально буравя взглядом  монаха.

- Никак, нет! Предан я Мирусу всем сердцем и душой!- Унцио, не смотря на усталость, вскочил на ноги, горячо бия кулаком себе по груди выбивая целое облако пыли из грязного балахона.

- Кхе-кхе-кхе… протяжно закашлялся настоятель, совсем не ожидавший такого резкого ухудшения экологической обстановки в храме.- Достаточно!- замахал он руками.- Прекрати,- вижу-вижу, вера твоя по-прежнему пыльна, то есть крепка, а, кхе-кхе-кхе!!! Чихал он, не останавливаясь, содрогаясь своим тщедушным телом, как в припадке.

- Да это так!

 Очередной слегка усиленный эмоциональным всплеском хлопок кулака выбил целый столб сероватой пыли накопившейся за немалое время, проведенное в дороге.

Лкун задыхаясь, кашлял, его глаза слезились от попавших в них едких крупиц пыли. – Достаточно,- жалобно  хрипел он, будто какой-то мученик веры Мируса истязаемый дракусовыми приспешниками.

Унцио, наконец, опомнившись, что на его глазах кончается брат по вере, бросился спасать его, вот только,  выходило у него это достаточно неуклюже. Вместо того, чтобы открыть окно или дверь, пустив свежую струю воздуха, он почему-то принялся бить его по спине, будто тот поперхнулся чем-то. Лкуну в свою очередь, показалось, что Унцио, не иначе, как решил его убить, в свете чего он попытался предпринять отчаянную попытку залезть под стол, дабы укрыться там от свихнувшегося от странствий монаха. Но как оказалось, это было сделать не так-то просто, Унцио расценил эту попытку бегства, как предобморочное состояние настоятеля и как его учили, бросился оказывать первую немедленную помощь. Схватив со стола полотенце, он хотел смочить его водой, но, нигде не заметив ее, взял то единственное, что было под рукой, а именно, графин с остатками скрутиловки в нём. Вылив, с чувством сожаления всё содержимое на тряпку, он  с неистовством начал хлестать ей по лицу отчаянно упирающегося  Лкуна.

– Крепитесь преподобный,- пыхтел монах, зажав огромными ручищами мокрую тряпку и мочаля ей сухое смуглое лицо, пытаясь привести, таким образом, в чувство собрата своего по вере. 

– Мруууу,- хрипел, мотая головой, как капризный ребёнок настоятель самого большого храма Мируса на юге королевства.

- Вам легче, вам уже легче, ваше преосвященство?

С перепугу затараторил Унцио, он всерьёз опасался за жизнь жреца Мируса, даже не отдавая себе отсчёт, что сам сейчас является главной её угрозой.

- Угу, угу,- изо всех сил кивал головой Лкун, не в силах вымолвить ни слова и его можно было понять, ибо тяжело что-то донести до другого человека, когда тот другой активно елозит тряпкой тебе по губам.

- Слава Мирусу!- выдохнул облегчённо монах, наконец ставший осознавать, что настоятелю действительно становиться лучше.- Я так перепугался за вас святейший Лкун, что вы даже не представляете как. Давайте я помогу вам встать,- он схватил за плечи ели живого настоятеля и аккуратно, по крайне мере стараясь аккуратно поставил того на ноги. В могучих руках странствующего монаха сухонькое тело старика болталась как тряпичная кукла.

- Всё, спасибо, Унцио ,-слабым голосом произнёс он, делая жалкие попытки освободиться из мнущих его лап.- Мне уже гораздо лучше, можешь меня более не держать.

- Вы, в этом уверены, преподобный?- всё ещё достаточно сильно сомневался носитель веры.

- Также уверен, как в том, что Мирус истинный бог.

- Что ж, вам виднее… п

Пальцы Унция медленно разжались, но убирать руки он не спешил, готовый в любой момент опять обхватить настоятеля. Тот в свою очередь, опасаясь вновь подобной перспективы, быть захваченным в тиски этих не иначе как каменных ручищ поспешил отпрянуть назад, предусмотрительно отступив в стороны так, чтобы между ними находился стол.

« Я совершил доброе деяние!» - пронеслась ликующая мысль в гудящей от последних событий голове Унция.

« Я едва избежал  лютой смерти…» - облегчённо перевел дух Лкун, про себя он поспешил воздать хвалу Мирусу.

Десятью минутами позже, когда он сумел окончательно восстановить дыхание и когда силы вновь вернулись к нему настоятель, продолжил прерванную речь. Ему как-никогда хотелось выпить сейчас, смочить сухое горло, но он боялся пить при Унцио, опасаясь, что тот, тоже захочет промочить своё, и как следствие, окончательно потеряет над собой контроль. Так что, ворочая сухим, как наждак языком, он тихо заговорил.

 - Мирус справедливый бог, бесконечно добр к своим рабам и безжалостен к врагам. Помни об этом где бы ты не находился и чем ни занимался.

- Да, я никогда не забывал об этом!- вытянулся стрункой, подтянув живот монах, как учили в армии.

- Очень сильно надеюсь, что это так на самом деле. В противном же случае,- тонкие брови настоятеля сошлись на переносице, но вместо грозного, как он рассчитывал эффекта, получилось жалобное блеяние,- горе тебе Унцио.

Монах покорно опустил голову, дабы не рассмеяться тому в лицо из-за причины, что его собеседник имел сейчас довольно-таки комический образ, точно фигляр из заезжего балагана пародирующий грозного господина.

- Я буду молиться за тебя.- Продолжил уже мягче настоятель, - но и ты должен доказать не только словами, но и делами свою готовность служить Мирусу.

- Всегда готов, послужить!- бодро отрапортовал Унцио.

- Что ж, отрадно это слышать. Я вижу, ты вновь преисполнен горячим жаром нести святую службу. И как раз есть жизненно важное дело для тебя.

- Да, и какое?

 На первый взгляд странствующий монах был сама кротость, внутри  же он буквально кипел. «  Говори уже мерзкий старикан, в какую задницу ты меня решил засунуть?»