Страница 13 из 19
За то время, пока он шел по пути джихада – он не стал истинным мусульманином – но он научился искренне ненавидеть и имел собственные мотивы для войны. Он видел, что Запад… и Русня тоже, потому что Русня часть Запада – обязательно проиграет войну. Потому что за ними нет правды. Потому что за ними нет веры.
Звездным часом для него стала встреча с амиром Айманом аль-Завахири, вторым человеком в Аль-Каиде. Она произошла в одиннадцатом году на племенных территориях. Амир говорил недолго, но каждое его слово он помнил до сих пор. Разве справедливо то, что на севере находятся огромные земли, которые никто не обрабатывает – в то время как здесь правоверные ютятся на крохотных клочках каменистой, неплодородной земли в горах. Даже когда мы одержим победу, и американские харбии уберутся с залитой кровью правоверных земли Афганистана – разве на этом джихад будет закончен? Разве может джихад закончиться до того часа, когда не останется ни клочка земли, на котором не славили бы Аллаха. Разве голодные и угнетенные мусульмане – не имеют права жить на лучшей земле, чем сейчас?
Это – говорили уже тогда.
Так он, в числе прочих – вернулся. Вернулся на Родину, которую навсегда отверг в груди. Вернулся, чтобы убивать…
Его семья осела в Ижевске, небольшом городе, где жили русисты. Он нашел их – хотя сам он жил не в Ижевске и не мог пока приехать…
Пистолет в последний раз дернулся в руке – и бежавшая женщина, толстая, нескладная, уродливая, выставившая свое уродство напоказ – споткнулась и упала, что-то крича. Из черной дырки в спине потекла кровь. Кричал что-то и ребенок, руку которого она выпустила из своей руки…
Он навел пистолет на ребенка и нажал на спуск – но выстрела не последовало. Магазин был пуст…
Значит, на сегодня все. Аллаху Акбар!
Кричали со всех сторон. Прижимая пистолет так, чтобы его не было видно, он бросился вместе со всеми к узкой лестнице, ведущей с пляжа в парк Кирова. У самой лестницы – бросил пистолет за линию кустарника, где валялись всякие обертки, пустые пивные банки, презервативы и прочий харам…
Наверху он, хромая – проскочил мимо двух ментов, которые ошалело пытались что-то сделать, сами не зная, что. Побежал дальше. Проскочил зону отдыха парка, побежал дальше. На стоянке зоопарка – его ждал неприметный серебристый седан Хендай. Выезд из города – совсем рядом, перекрыть город не успеют. Сыну и жене – он сказал что делать – да и не тронут их. Никто их не тронет – потому что сын стучит ФСБ, считается агентом…
Перед тем, как сесть в машину – он бросил сотовый, шарахнул по ему каблуком. Американцы – прекрасно умеют выслеживать людей по сотовому – а в последнее время это хорошо научились делать и русисты. Рисковать не стоит – он знал, куда ехать, где его встретят и укроют…
На звонок, пришедший на этот аппарат через несколько минут никто не ответил. И на все последующие – тоже…
Последний из террористов, прошедший весь пляж до конца – поднялся на небольшой взгорок, которым заканчивался пляж, там было что-то вроде бухточки и тут били ключи. Никакой лодки – конечно же не было…
Выстрелив и убив мужчину – он бросился по крутой тропке в парк, который здесь переходил в глухой лес…
Бронированный КамАЗ остановился у ограды парка Кирова – и из него один за другим стали выпрыгивать бойцы в черной боевой униформе спецназа, с автоматами и снайперскими винтовками, в шлемах с забралами, выдерживающими попадание пули ТТ. От обычных полицейских бойцы Кречета отличались как волкодав от дворняги – и повадками и снаряжением, всем. В отряде – было целых четыре снайпера, в том числе женщина, майор полиции, мастер спорта по биатлону. Последним – выбрался проводник с собакой.
Командир спецотряда, подполковник полиции Лобов коротко переговорив по сотовому с начальством, махнул рукой
– За мной!
Последний из остающихся в живых террористов – заполошно дыша, бежал по лесной тропинке, ведущей к очистным и к санаторию. Автомат оттягивал руку – но бросать его было нельзя, кажется, там оставались патроны. Граната в кармане больно била по ноге. Куда бежать дальше – он не знал, просто знал, что надо бежать. Харбии – на хвосте.
И этот тоже – был русским, даже не татарином – русским! Родился в семье, где не было отца. Мать – пила, уволили с работы – спилась совершенно. С детства шлындал по улицам, «подшибал» мелочь у малолеток, калымил на Сенной[17]. Никому он не был нужен… сейчас вообще никто и никому не был нужен. Пока не встретил девчонку… а та его познакомила с правоверными. Потому что и сама была правоверной.
В исламе – он нашел то, что не находил до этого нигде – ни в школе, ни в церкви. Из церкви его погнали – оборванный, озлобленный, он просто не вписывался. Из школы – он ушел, потому что бил «маменькиных сынков», вымещая свою злобу на весь этот поганый мир, отбирал у них деньги – а родительский комитет в итоге ополчился на него – десяток взрослых на одного пацана. Он слышал про Союз ветеранов, про то как они «гоняют черных» – но у него с детства были друзья из цыган – а вот русские ему ничего хорошего не сделали. Сделали – только правоверные из подпольной ваххабитской ячейки.
Ислам – нравился ему всем. В исламе – если человеку негде переночевать, он может пойти и переночевать в мечети, и никто ничего ему не скажет. Попробуй-ка, приди, переночуй в православном храме – как тебя оттуда вышибут! В исламе – жертвовать во время праздников надо было не мечети – а бедным. Зарезал на праздник барана – треть отдай бедным. И часть закята, собираемого с мусульман – тоже полагается отдавать бедным. Конечно, не все и не всегда это делали – но как объяснили пацану его новые друзья: есть настоящие мусульмане, а есть ненастоящие – это хуже неверных. Ненастоящие мусульмане – это как раз те, чьи Порши стоят на Азина во время Ураза-Байрам, так что не проехать – и при этом они пьют харам и подчиняются тагуту. Это те, которые отстроили шикарную мечети в центре, за Сенной – но при этом не дают ни рубля тем, кто идет по пути Джихада, не принимают раненых мусульман и не вредят русистам. Они только с виду благочестивые – а на самом деле держат собак, пьют харам и дают деньги в рост. И прикрываются словами… типа «Джихад это что, а вот вы попробуйте реабилитировать хотя бы одного наркомана».
Наркомания, притеснения, несправедливость – от власти. Правоверные – борются с властью и ведут джихад. Как только правоверные придут к власти, как только все примут ислам – все станет общее, никто не будет ни с кем ссориться, никто не будет ни у кого ничего отбирать. Каждый станет братом каждому.
Но для того, чтобы так было – надо воевать. Воевать против несправедливости, против власти. Джихад.
Вот так – русский паренек по имени Вадим и оказался летним днем на пляже с автоматом. Вот так – он оказался в лесу с отрядом спецназа на хвосте…
На тропинке – он натолкнулся на парня. Коренастый, крепкий, по пояс голый – он шел навстречу, а за ним семенила девчонка.
– Э, братан, не знаешь, что там…
Парень осекся. Гулко хохотнула короткая очередь и завизжала девчонка. Вадим рывком схватил ее за руку
– Как выйти к дороге?!
Выстрелы – услышали спецназовцы, моментально сменив направление движения, они бежали цепью, как волки, загоняющие дичь. Впереди – хрипела, рвалась с поводка собака, над кронами деревьев – уже грохотал вертолет, в нем – снайперы готовились к бою…
– Как выйти к дороге?!!!
Девчонок – он ненавидел, а особенно таких. Светленькая, ухоженная, явно домашняя. Красивая…
– Тварь!
Рука описала полукруг, щеку жигануло болью.
– С. а!
Он ударил ее стволом автомата, нажал на спуск, но автомат не ответил привычно громкой очередью. Кончились патроны.
17
Центральный базар.