Страница 6 из 14
Я сам ненавижу глупые рассказы о любви с первого взгляда, о длинно-ресничных глазах, о томных вздохах и елейных голосах. Ничего этого не было, просто это была одна из тех женщин, которые даются, наверное, каждому мужчине всего один или два раза в жизни. Кому-то везет (или не везет) узнать ее сразу, а кому-то приходится ждать такой встречи всю жизнь, не сознавая, что такая встреча уже была, только ты этого не понял. Если бы я тогда не решился последовать за Верой, все было бы по-другому.
Я не спрашивал ее о прошлом. Не хотел знать ничего лишнего, видимо, интуитивно чувствуя, что Вера все равно скажет неправду. Она же, напротив, искренне (так мне казалось) интересовалась моим прошлым, настоящим и даже будущим. Разговаривать с ней было легко. Так бывает, когда встречаются по-настоящему близкие люди. И главное, можно было молчать, совершено не чувствуя неловкости, обходиться без пережевывания тошнотворной массы пресных словес, коими мы так часто пытаемся развеять духоту одиночества.
Вера стала часто оставаться там, где жил теперь я. Это радовало.
Покой
Тень, появившись под солнцем, исчезнет при свете его.
Мы с Верой наслаждались друг другом. Вместе ужинали, смеялись, спорили, ходили в театр и кино. Общались с разными людьми. Иногда вечерами мы с Верой забирались на диван и там, расслабленные уютом, читали по очереди вслух книги. Просто читали друг другу. Потом с интересом обсуждали прочитанное. Я даже не помню, чья это была идея. Хорошая идея. Это было увлекательно, позволяло нам постигать внутренний мир друг друга.
Вообще, если Веру что-нибудь хоть немного интересовало, трогало, то она всегда отдавалась этому без остатка. Ее захватывало какое-нибудь событие, новость, прочитанная книга и она могла часами рассказывать мне об этом. Я с удовольствием слушал и по-доброму завидовал ее лживой искренности, искренности впечатлений, искренности жизни.
Еще мне запомнилась одна ночь. Теплым летом мы отдыхали на даче у каких-то знакомых. После увеселительных мероприятий, диспутов и возлияний мы с Верой забрались на крышу и лежали там под звездным небом. Небеса, усыпанные маленькими огоньками, затерянными в невообразимо далеком пространстве и времени. Мы молча лежали рядом, касаясь друг друга обнаженными плечами. Я задался тогда вопросом: это она лежит со мной или я лежу с ней? Не найдя ответа, я вообще перестал думать; опьяненный алкоголем и любовью я наслаждался величественной красотой, видя которую невольно начинаешь чувствовать Бога. Вера лежала рядом, и смерть на подмостках моей жизни не играла уже никакой роли.
Зеркало
– Зеркало – это ложь. Оно обманывает тебя, ты выглядишь не так. Ты не можешь отражаться в нем, это происки дьявола. Я вижу тебя, ты – прозрачность. Мое отражение тоже там, но и это не я. Мы оба прозрачны.
Ты можешь увидеть это, если не испугаешься, – так говорил ей я.
Балкон
Мы тогда праздновали какой-то праздник. Или это была очередная студенческая вечеринка, без каких бы то ни было видимых поводов. Не помню точно. Собралась большая компания. Я напился. Был зол и перевозбужден. Незадолго до этого я пережил одну чужую и невероятно близкую для себя смерть. На вечеринке была одна «подруга» Веры. «Подруга», которую я всегда недолюбливал. Так часто бывает: мужчины не любят близких «подруг» своих женщин, блядоватых «подруг». Ведь, понятно, что рано или поздно влияние «подруги» выместит влияние мужчины. Я не был исключением. Еще я не был исключением в том, что в мою голову заползала мысль о том, чтобы переспать с ней, но я душил эту мысль всякий раз, как видел ее у себя в голове. Эта «подруга» была из тех молодых женщин, которые от природы обладают хорошей внешностью, но из-за собственной лени эту внешность уродуют. У нее было миловидное лицо с правильными чертами, разве что нос чересчур заострялся к кончику, но это не выглядело как изъян, скорое как необычная черта. Она обладала длинными стройными ногами, широкими бедрами, которые завершались крепким соблазнительным задом, ее прекрасные полные груди, напоминающие по форме спелые дыни, нередко выглядывали из декольте, чтобы быть непременно обласканными плотоядностью мужских взглядов. Но все это природное добро «подруга» Веры тщательным образом уродовала своим образом жизни. Она никогда не занималась спортом, любила поспать, пожрать и выпить (делала это с размахом), что не могло не отразиться на всем вышеописанном великолепии. Лицо со временем потеряло былую четкость линий: щеки раздулись, забрезжил второй подбородок. Ноги, все еще на редкость красивые, если глядеть на них снизу вверх, венчались теперь свисающим с былой талии мягким, обтянутым молодой, чуточку розовой кожей салом, сало присутствовало также на животе. Лишний живот и бока были особенно сильно заметны, когда она сидела, в стоячем положении недостатки фигуры тщились скрыться за одеждой и удачными ракурсами. Молодость и природная данность боролись в этой девушке с надвигающимся запустением тела. Но жир еще не был на ней вопиющим, каким он бывает у людей с большим избытком веса, его было на «подруге» ровно столько, сколько нужно, чтобы испортить красоту и гармонию. Причем к грудям все это не относилось, перси оставались по-прежнему великолепными.
Лично у меня нет определенных предпочтений в женских фигурах. Я люблю всяких женщин. Ближе, конечно, стройные, но при этом женственные формы, заметная грудь, бедра, но и в худеньких есть своя прелесть. Дело вкуса и природы. А дородная женщина хороша, когда не обвисла и не запущена. Но самое главное в женщине – стать. Умение себя преподать. Что ж, этой девушке было грех жаловаться на природу, она красива, могла бы быть красива, если бы не запустила себя, если бы немного изменила образ жизни, привнесла бы в нее капельку спорта и силы воли, но нет. Угробить такую прелесть в столь молодом возрасте мне кажется святотатством. Я наблюдал за ней и мне было жаль, что она даже не отдает себе отчета в том, насколько лучше могла бы выглядеть, если бы немного поработала над собой. Такое часто встречается.
Мужикам в этом смысле проще, мужчина не обязан быть красивым, так как мы привлекаем женщин больше не внешностью, а внутренним содержанием. Внутренним стержнем, силой, которая не измеряется выпирающими мускулами (иметь их все же было б неплохо). Женщины же привлекают нас, прежде всего, внешне, и это правильно. Это уже потом все становится ясно, когда конфетка избавлена от красочной обертки. Иногда, когда я вижу роскошную женщину, я не перестаю дивиться тому, как тут все грамотно для нас людей устроено. Красивой женщине можно быть круглой дурой, она может вообще только мычать, или скорее мурчать (мычать буду рядом с ней я), этого вполне достаточно для красоты. Женщина – это лучшее произведение искусства. Жаль только, что красота тленна. Но в жизни многое жаль, и это придется принять.
Такова была «подруга» моей Веры. В процессе нетрезвого с ней разговора на повышенных тонах я сказал:
– Ты хочешь увидеть смерть?! Хочешь, я прямо сейчас покажу тебе ее?!
– Ну, давай, – провоцировала «подруга», – покажи!
Ее серо-зеленые бесстрашно-пьяные глаза глядели в мутное стекло моих.
– Да перестаньте вы, – говорил нам кто-то, пытаясь разрядить накаляющуюся обстановку.
Но я уже никого и ничего не замечал. Алкоголь, смешавшись со злобой и бессилием, придал мне решимости.
– Смотри! – крикнул я и ринулся к балкону.
Двенадцатый этаж. Никто не успел ничего понять. Я уже висел, крепко сжав руками холод железных перил. Я не хотел кончать жизнь самоубийством, тем более делать это демонстративно. Но в тот момент я вдруг в одну секунду был готов просто умереть. Вот так глупо, непонятно, абсурдно и некрасиво. Кому и что я мог этим доказать? Никому и ничего. Как и любое самоубийство, эта выходка ничего бы не изменила. И я отчетливо понимал это тогда. Кроме, пожалуй, одного – вместо веселого задора и пьяной пустой болтовни головы наполнились бы непонимающей тишиной. Как так? Вроде бы секунду назад все было хорошо, а тут раз и мертвый Вовка на асфальте. Ради этого чистого и честного момента я готов был разжать посиневшие пальцы. Было плевать. Ведь я был пьян. Вдруг захотелось испортить всем праздник, бросив свое молодое тело на твердый ночной асфальт. Это был порыв. Когда я висел, в голове моей летели безудержные, туповатые от выпитого мысли: «Отпусти перила. Просто отпусти и всё. Всё закончится. Всё… Всё… Нет…» (в реальности пронеслись секунды). Прохладный осенний ветер вмиг охладил мое горящее естеством тело. Я глянул вниз. Было высоко. Там ночь, темно-серый асфальт и более ничего. Тут я почувствовал крепкие руки Димки; он с силой тащил меня наверх, матерясь и злобно скалясь. На балконе – визг, шум… Я растормошил их тогда на секунду. Я был рад Димке. Рад, что мне не пришлось самому лезть наверх. Сил было мало. Мог по дурости сорваться. Вот так спьяну уйти из жизни. Что бы я показал той «подруге»? Что бы она увидела? Размозженный мой череп и неестественно выгнутое переломанное тело, которое быстро прикроют и, затолкав в видавшую виды машину скорой помощи, переместят в кафельный морг. Потом закопают. И все продолжат жить дальше, лишь изредка поднимая рюмки за былого меня, пока не забудут окончательно. Я бы не принимал более участия в их жизни, не сказал бы тех тысяч слов, что сказал, не написал бы главных, не совершил бы тех глупостей, что были нужны, не испытал бы таких драгоценных минут счастья, не узнал бы свою Веру так, как я узнал ее потом.