Страница 82 из 88
Вот так, без деталей! Впрочем, оно и понятно, дело государево, кому не попадя, знать не надобно. На вопрос же, когда я смогу встретиться с царем, Висковатый пожал плечами: дескать, жди у Кожемякина, али в харчевне, что на Китай-городе, царь пошлет за тобой…
…
Встречи с государем пришлось дожидаться долго. Лишь первого ноября ранним утром он соизволил меня принять. Впрочем, на то были особые причины, о которых мне накануне рассказал Висковатый. Мои люди при московских харчевнях уже успели донести, что в народе пошел слух, что дескать государь положил опалу на князя Владимира Старицкого и отнял часть его земель, а его мать сослал монастырь. Однако, после разговора с Иваном Михайловичем все встало на свои места: Ефросинья Старицкая покаялась перед государем в содеянном, и пожелала принять постриг, а за взятые на государево имя земли Старицкого княжества Иван Васильевич отдал князю Владимиру город Романов с окрестными селами. Сообщив об этом, Глава Посольского приказа, усмехнулся и спросил:
– Догадываешься, поди, почему Государь сии места выбрал?
– Вокруг Романова, что выше по Волге, что ниже вотчины Государевы мной в откуп взятые, а всего в семи верстах ниже по течению и вовсе мои владения, что я под заводик полотняный выкупал.
– Верно мыслишь, – сказал Иван Михайлович, – Кому как не тебе за ним присматривать. Кого другого поставь, риск велик: сам-то князь Владимир ума невеликого, а вот его матушка…
– Так она вроде постриг приняла?
– Пока ещё нет, – ответил Висковатый, – Да и что с того, монастырь не склеп, сама не выйдет за ворота – письмецо сыну пошлет или через верного человека словечко передаст. А дальше дело нехитрое, любого пристава купить можно. Дьяку денег посулить можно, боярину пообещать приблизить к себе, да над другими его возвысить! Любого есть, чем соблазнить…
– Кроме меня?
– Истинно! – усмехнулся Глава Посольского приказа, – Я государю и присоветовал сие, дескать, денег да вотчин у мастера Алехандро поболее, чем у самого Старицкого, а дарами, почестями да чинами он гнушается…
– Я там сам-то и не бывал ни разу, как сие исполню?
– И не надобно тебе там бывать! – ответил Висковатый, – Особливо в самом Романове! Открой там харчевню, да подбери надежных людей, пусть угощением привадят холопей да иных людей Старицкого. Грамотки на продажу вина хлебного мне Государь ещё утра велел написать: на Романов, да на Выборг, там свейских немцев много живет, а что они замышляют, знать нам надобно…
Далее я рассказал о своем плавании в "немцы", а Иван Михайлович поделился иными новостями, в том числе и о том, что творилось этим летом в Крыму:
– Этим летом писал мне из Крыма Федор Загрязский, что де Сулейман решил конец положить замятне тамошней, да прислал в Бахчисарай Ислам-Гирея, что у него в аманатах семь лет сидел. С войском, понятное дело. Крымские царевичи пред ним главы не склонили и смерть от янычар приняли, а в живе лишь младший сын Девлета остался, да и тот в узилище заточен…
– Эвон как! Что ж теперь чаю крымская вольница закончилась, впору набегов ждать новых.
– Даст Бог обойдётся! – перекрестился Глава Посольского приказа. – Не до нас ныне что султану, что хану крымскому. Недели не прошло, как твои расшивы припас привезли, как османы с Азова осаду сняли.
– Вот так быстро? С чего сие?
– Я так мыслю, и не до Азова теперь султану, – пояснил Висковатый. – Бают его любимая жена, Хюррем, в конце прошлого года[58] представилась, а её сыновья, Селим да Баязид, свару затеяли! Учали трон делить, при живом-то отце…
– Мыслю, один из них головы лишится, – спросил я. – Если не сбежит. А бежать ему сподручнее в Казвин, к персидскому шаху.
– А ведь верно! – кивнул Иван Михайлович. – Может и убежать. А если один из наследников Сулеймана под боком у соседа будет, ему точно не до Азова станет. К тому же велел Иван Васильевич князю Дмитрию Вишневецкому, да Игнатию Ушакову сыну Заболоцкого с Ширяем Васильевым сыном Кобяковым, идти ратью судовой с пушками и припасом, да срубами готовыми до острова Хортица, что на Днепре, и там сесть твердо.
– То, что Вишневецкий под боком у султана сядет задумка добрая. Но нам с того не велика корысть, не будет больших набегов года два-три и то ладно. А вот сообразит Тахмасп, какой ему козырь дает судьба? – сказал я. – А ну как Сулейман договориться чтоб тот его выдал: пригрозит войной в случае отказа, а за голову беглого сынка денег посулит. Может, стоит подсказать?
– Думаю, стоит! Я сам о том с Государем потолкую.
– Слыхал ли ты, Иван Михайлович, про те ружья, что мне монахи на Соловках собирать подрядились? Они пищалям скорострельным не чета, зато дешевы. Пару-тройку тысяч таких персам продать – и мне, и тебе, да и казне прибыток, а Тахмасп глядишь, смелее станет и про потерянные в прошлой войне земли вспомнит.
– Нешто за зиму осилишь пару тысяч сделать? – удивился Висковатый.
– Дело нехитрое. Я же только стволы к ним да замок делаю, да каморы вкладные – остальное все монахам передал, их в обители Соловецкой предостаточно. А коль надобно, можно ведь и иным монастырям сию привилегию дать… в обмен на земли с крестьянами кои Государь ещё на Стоглаве в казну забрать хотел!
– Согласятся ли! – с сомнением произнес Иван Михайлович.
– Может и не все, но многие, особенно когда узнают, сколько я за одну пищаль плачу! Ложу да приклад делать опытный мастер не нужен, для того станок есть. А собирать замок проще, чем ложки строгать. Отрока несмышленого за неделю обучить можно, а через месяц-два он и вовсе будет по две-три штуки в неделю собирать. К концу года по одной в день!
– Сколько он за год заработает?
– Тут как рассудит игумен. А у нас так заведено: ложи и цевье по алтыну и две денги. Сборка алтын да четыре денги тому, кто пищаль проверяет да отстреливает!
– Погоди-ка! – остановил меня Висковатый. – Это выходит, что тебе сии работы всего в три алтына обходятся?
– Именно так!
– А монастырям ты хочешь по пять алтын платить?
– Верно!
– Чудные дела! – удивленно произнес Иван Михайлович. – Зачем тебе с ними вообще дела вести?
– Мне те два алтына могут куда дороже в грядущем обойтись, коль я их сейчас себе оставлю! А так и митрополит будет доволен и монахи… и Иван Васильевич, ежели он под это дело земли монастырские в казну забирать начнет. Я так мыслю не везде сие получится, но там где хлеб плохо родиться – точно!
– Эвон как!
– И вот ещё что, – сказал я. – На том заводе, что на реке Тулеме я мыслю сии ружья собирать во множестве, коль на них спрос "в немцах" будет. Само собой там и отделка иная потребуется и дерево для прикладов и лож, но и дороже они будут. Кристиан да Густав, поди, не с пустыми руками ныне: первый датчан пощипал изрядно, второй по рижскому епископству огнем и мечом прошел…
– Что верно, то верно! Но к чему ты этот разговор завел? Не иначе пай предложить хочешь?
– Но не Туломского железоделательного, а Соломенского оружейного! – усмехнулся я.
– Не припоминаю, чтобы ты о нем говорил.
– Чуть выше Соломенского погоста два порога изрядных, в четыре сажени высотой. Вот на них я и мыслю пару заводиков поставить. Что ниже по течению будет оружием заниматься, а который выше – чугун, да железо с укладом делать.
– К чему же там два завода делать? Тулема не чета Железнице и пороги на ней изрядные. Там даже пруд не нужен – воды на водобойные колеса и зимой в достатке будет…
– Именно так, вот только ни к чему мне яйца в одну корзину класть! – усмехнулся я. – Куда проще со своего же завода закупать металл и делать на Соломенском из него оружие. А кончится близь Тулмозера руда, невелика потеря – просто закрою Тулмозерский завод.
– Все равно не понимаю к чему сие…
– Коль завод закрыт, то и пайщикам платить более не надобно! А если там оружие делать, да с других заводов металл возить, он не один век проработает и придется ещё и их внукам платить! За что? Нешто у меня денег нет? – я помолчал с минуту и продолжил: – Кто мне больше помог в заводских делах, как не ты? Потому и даю тебе пай, да не простой, а особый: без права в дела завода вмешиваться, но с гарантированной выплатой, вне зависимости есть прибыль, аль нет её. Коли прибыль будет, так и выплата подрастет…
58
То есть в августе 1558-го.