Звезда Гаада

Крепкие сильные руки рванули меня к себе, обняли. И большие чёрные крылья заслонили от осколков и горячей жижи.

И я робко замерла, прижатая к чужой груди, где сердце чужое спокойно билось, невольно моё, сорвавшееся было на бег, усмиряя… ощущая прохладную, гладкую ткань его рубашки… щекой к его густым и немного жёстким волосам, выбившимся по тёплой щеке… кажется, он немного пах шалфеем… и был ростом с меня или даже чуть ниже… а перья его крыльев, касавшиеся руки, у задравшегося рукава, были нежными… и даже немного тёплыми…

И я как-то не расслышала звон бьющейся посуды… хотя вроде бы это было…

Просто… так спокойно… было так спокойно…

Крылья вдруг исчезли, хотя, кажется, мне хотелось бы ощущать их прикосновения ещё, немного тяжёлые, но тёплые и нежные. И Гаад меня выпустил, отстранил от себя, сжимая мои плечи в своих руках. Но, впрочем, сжимая не больно.

Он вроде бы был худой… не широкие плечи… а руки сильные… но почему-то от их прикосновений сейчас не было страшно…

Мы замерли, растерянно глядя друг на друга.

Часть 1.21

Быть рядом с главным из приспешников Тьмы… не страшно… спокойно… А его карие глаза в окружении густых чёрных ресниц, брови, изящные, хотя и немножко неровные… глаза у него красивые… хотя и непривычной формы…

— На мне узоров нет, и цветы не растут, — вдруг произнёс главный злыдень чужого мира, разрушив очарование момента и пробудив ностальгию по России.

Интересно, так у них тоже говорят или сюда кого-то из моих соотечественников заносило?..

Он свои руки убрал. Отступил на шаг. Вздохнул, напоровшись сапогом на осколок, прорезавший голенище и, похоже, вместе с ногою. Осколок осыпался пылью. Гаад исчез. Правда, вскоре уже появился, переобутый в сандалии. Порез на его голени затянулся прямо на моих глазах.

— Ты что на меня так смотришь? — произнёс хранитель уже ворчливо.

— А ты сам чего на меня уставился? — пробурчала я и только потом вспомнила, что он тут главный злыдень мира. Вроде.

Впрочем, ругаться, что я его злейшеству хамлю, Старейшина чернокрылых почему-то не стал. Он тихо спросил:

— Карст, ты уже спишь или ещё нет?

— Да какое там! — отозвались со второго этажа, громко, — Уже второй раз за месяц мне весь посудный шкаф угробили!

Почему-то повара Гаада гибель посуды тревожила больше, чем самого хозяина Чёрной земли. Хотя вроде вещи в доме должны были принадлежать именно чернокрылому. И хотя обычно в историях, что мне попадались, главные злодеи или просто гады очень истерично реагировали на порчу их имущества. Что не всегда было совместимо с чьей-то жизнью. Но тут я второй уже погром устроила у местного главного злыдня, а он меня не прибил ещё и даже ни разу за то не ударил. Как будто у него еженедельно дом и мебель рушат, так что он уже внимания на погромы не обращает. Тем более, судя по звукам от его дома, доносившимся до нас с Карстом, тут целая бригада на строительстве трудилась. Хм, может, поэтому Гаад так спокоен? Он тут главный, если надо будет, свистнет всех своих чернокрылых — и заставит всё ремонтировать. Но странно, что меня тогда пахать на строительстве не заставил. И, хм… дом первый и дом новый вроде бы почти одинаковые. Неужели, Гааду так часто всё крушат, что прочие хранители уже наизусть запомнили и здание и мебель? Нет, это бредовая мысль. Он же тут главный злыдень. Кто будет ходить и регулярно крушить ему жилище? Ломать мебель?

— Где у тебя большие корзины? — уточнил чернокрылый спокойно.

Смутилась. Откуда я знаю?

Сначала верху было тихо, потом к лестнице затопали ноги, босые, сердито. По лестнице. В коридоре первого этажа. Ага, тут.

— Я тоже схожу, — проворчал рыжий, появляясь на пороге. Вид у него всё ещё был усталый.

Он бросил грустный взгляд на осколки на полу, да редкие деревянные предметы посуды, целые. А, нет, вот, та миска посередине треснула. У той край отбился у кромки.

Вздохнув, расстроенный повар скрылся в какой-то комнате с этого же этажа. Вернулся, неся четыре больших плетёных корзины. И невозмутимо протянул две главному злыдню мира. Тот одну передал мне, ещё одну у повара забрал. Карст насупился и пошёл, взял себе вторую корзину. Гаад молча покинул дом, унося корзины с собой. И рыжий за ним. И, покосившись на выданную мне корзину, явно с намёком выданную, я пошла за ними. Дверь дома ни хозяин, ни слуга его не запирали. И про объедавших Старейшину Карст Гааду ни слова ни сказал. Странно.

И мы двинулись куда-то через лес, мимо большого количества хвойных деревьев с редким вкраплением рябин, тоненьких молоденьких и толстеньких постарше. Одна рябина была без листьев, одна — в цветах, а остальные с гроздьями ягод разной степени зрелости. Карст три ягоды сжевал, а семь гроздей зрелых сорвал и потащил с собою.

Пока я поглядывала на рябины, под ноги не смотрела. Потому змею заметила запоздало, когда ногами в сандалиях хвост чешуйчатый зацепила, короче, прямо пальцами босыми, взгляд опустила и…

— А-а-а!!! Мамочка!!! — заорала напугано, шарахаясь к белокрылому и невольно прячась за его спину.

Змея замерла, потом подняла голову, развернулась в нашу сторону, пасть раскрыла, показывая раздвоенный язык и клыки. Злобно так на нас глядя.

Гаад посмотрел очень скептично то ли на белокрылого, то ли на меня.

— Мамочка, значит? — добавил главный злыдень насмешливо.

— Что, я?! — Карст разъярился, — Сначала мне перекрушили всё, а я потом ещё должен мамкаться с вами?!

А чернокрылый присел на корточки и руку левую к змее протянул. Та послушно подползла к нему, обвила ему запястье. Он её задумчиво по голове погладил. Выпрямился, держа змеюку. К нам невозмутимо ступил, суя этого ползучего к моему лицу. С воплем я отскочила от Карста и от него ещё дальше.

— Вообще-то, она ещё более напуганная, чем ты, — сказал Гаад серьёзно. Снова погладил эту пакость и присел, руку отпуская к земле. Гадина соскользнула с руки и шустро поползла. К счастью, в сторону от нас. И живо растворилась в зарослях папоротника.

— Как ты… эту дрянь трогаешь?!

— Спокойно, — невозмутимо ответил чернокрылый, — Если я спокоен, то они обычно уходят мимо. Все звери. Вот люди другие. Эти если прицепятся, то могут донимать долго и сильно, по поводу и без повода.

Белокрылый же прищурился, взглянул на главного из хранителей Чёрной земли неодобрительно.

— А что-то у нас много живности развелось. Твоих рук дело или наших охотников?

Лицо главного злыдня стало слегка растерянным, мол, какие звери, ребята, вы чего и вы откуда? И эта относительно спокойная реакция вызвала у меня большие подозрения, что он волков и медведя, и кабана, и змей, и прочую пакость сам же своими руками и натаскал. И, может статься, ради меня это было. Чтобы сидела в его доме, терпя унижения и эти изнуряющие глупые тренировки, не пытаясь его дом покинуть.

— А мог бы её и не доводить! — видимо, Карст заподозрил ту же причину прогулок кошмаров в лесу у дома.

Хм, кстати, забором от леса дом главного злыдня отделён не был, отчего все эти мохнатые и ползучие могли нагло явиться прямо во двор. Что ещё бы больше отбивало у меня желание этот дом покинуть. Вот гад! Как так можно обращаться со мной?!

— Нам надо вернуться до темноты, — проворчал мучитель и, не глядя больше на моего защитника, продолжил свой путь. К тем же зарослям папоротника, куда уполз этот гад змеиный.

Меня затрясло. Карст ободряюще сжал мою руку.

— Это уж, — сказал, — Змея такая, не ядовитая.

— Знаю, — вздохнула, — То есть, название, а вживую не видела.

Хм, а местная флора и фауна сильно похожи на флору и фауну из моего родного мира. Хотя вроде разные миры. В моём вот ни у кого нет магии. То есть, может быть, у экстрасенсов каких-то есть, но это ещё доказать нужно. Но… почему природой оба мира так похожи? Я… я просто сплю под наркозом и вижу затянувшийся длинный сон или это всё всерьёз?.. И, что забавно, даже не знаю, какой вариант событий меня больше устроит. Умереть в чужом мире и тут же остаться душою навечно или исчезнуть после гибели страшно. Но мысль, что я могу проснуться и понять, что ничего такого не было, что всё то же самое, что и было раньше, меня пугает не меньше. И… а вылечат ли меня хотя бы на третий раз?.. Или не в этой жизни?