Страница 26 из 36
Часть 1.15
Я бы и дальше притворялась сонной или бесчувственной, но новая сила кипела во мне, бурлила. Так хотелось вскочить, кружиться, смеяться, пройтись в танце, постоять на голове, плюхнуться в ледяную воду…
Пожалуй, в таком состоянии и из окна бы выпрыгнула и — взлетела.
Я шевельнулась, открыла веки, развернулась, заглянула в такие притягательные глаза. И увидела в них, как из глубины души Карста вырывался наружу невиданный мною раньше свет. Смутилась, отодвинулась.
— Значит, Небеса всегда нас слышат, но отвечают только тогда, когда им это выгодно, — сказал рыжий с грустью.
У меня вырвалось:
— А не ты ли тогда просил их, чтобы всё закончилось? Обещал заплатить любую цену, только бы они наказали обижавших тебя!
Карст задрожал. Я соскочила с кровати с нежданной для самой себя резвостью.
— Тебе противно это слышать, да? А ты тогда представлял, о чём просил?
— Разве я этого хотел?! — рыжий сорвался на крик.
— Но Небеса расценили всё именно так, — хмурюсь, — Уж не знаю, ждали ли они, чтобы ты попросился к этим. Или ты сам залез в ловушку, или тебе опять крупно не повезло.
— Да ты… ты… — у несчастного дыхание перехватило, он судорожно рубашку на груди смял.
Через распахнутое окно в комнату влетел Гаад. Сложил чёрные крылья и растерянно уставился на белые, появившиеся у Карста.
— Значит, ты… — произнёс пришедший едва слышно.
И столько отчаяния, столько горечи было в голосе чернокрылого!
— Спросил бы лучше у Карии, откуда ей известны мои мечтания за несколько часов до того, как погибла моя семья! — рыжий сердито указал на меня пальцем.
— Так ли это? — Гаад внимательно посмотрел на белого хранителя, потом на меня.
Мне стало как-то неловко под его пронзительным взглядом, отчего я принялась внимательно рассматривать свои ногти. А они отросли, поострее стали. Если этот хмырь опять будет меня обижать, то хоть лицо ему исцарапаю.
— Ты кто? — мрачно спросил Старейшина чернокрылых, вдруг возникая в шаге от меня, смотря на меня мрачно, — Тебя послали эти… — похоже, он вспомнил, что ещё одно из ненавистных ему существ теперь стоит рядом, причём, когда-то это был друг или хороший знакомый.
Нет, точно первое! Вот только почему я так в этом уверена? И это странное чувство… Нет, не тяжесть за моей спиной, а то ли тепло, то ли холод, слившиеся воедино, мрак и свет, текущие во все стороны…
Обернулась и увидела полупрозрачное красное крыло. Ой, и с другой стороны такое же. Мамочка, да это ж мои! Ух ты, и двигаются! А взлететь могу? Эдак резко, вверх…
Треснувшись головой о потолок, с воплем полетела вниз. Пакостные крылья пропали. Гаад вовремя подхватил меня, смерил подозрительным взглядом. И на кровать скорее кинул, чем усадил.
— По цвету — как у Неёлы, а вот пользы от них…
— А сам о чём просил?! — выпалила я, вскакивая.
— У кого? — растерялся главный злыдень.
— А я почём знаю? — уже тихо и растерянно произнесла я.
— И в самом деле, Гаад, а что ты у Небес просил, а? — фыркнул Карст, — Только тебе придётся припомнить всё, случившееся за последние десятилетия, если не за всю твою жизнь.
— Много разного, — проворчал черноволосый, заметно смутившись.
— Значит, долго тебе придётся разбираться, какую просьбу они соизволили выполнить, — криво усмехнулся новоявленный белокрылый.
Чернокрылый проворчал:
— Вот только второго Белика мне не хватало! Чем в такой компании сидеть, уж лучше с Благом пообщаюсь!
«И упаси нас Небо от всяческого блага!» — припомнилось мне.
Может, это какой-то человек? Но почему его прозвали Благом, если он такой страшный?
Мой живот отозвался обиженным комментарием.
— А может, вы… меня покормите? — спросила я смущённо, — Вдруг я вам живая чем-нибудь пригожусь?
У хранителей пропали крылья. Парни переглянулись. Рыжий первый вышел из комнаты, я выскочила следом. Пока Гаад не возражает, надо воспользоваться шансом.
Пока Карст готовил, молча, серьёзно, над несколькими горшками и тарелками колдуя, мы с главным злыднем мира сидели друг против друга, пользуясь максимальным расстоянием, которое мог позволить нам кухонный стол.
— А ты похожа на изначальную, только какую-то недоделанную, — проворчал Гаад.
Я обиделась и отвернулась. Притворилась, что воробьи за окном интересуют меня больше его персоны. У парней завязался какой-то унылый разговор, в который особо-то и не вслушивалась. И так ясно: рыжий черноволосому как друг, но вот не принято, чтобы белокрылый хранитель жил у чернокрылых. Ха, проблему себе нашли! Вот раньше другое дело было… А с чего я так уверена в этом? Что вообще со мной происходит? Эх, даже полетать не дали! Ну, что проку от таких вредных крыльев?! Крылья есть, а летать невозможно. Тьфу!
— …У нас осталась только вера.
— Ась? — резко разворачиваюсь к Старейшине.
— Что? — он недоумённо взглянул на меня.
Некоторое время мы растерянно смотрели друг на друга.
— А ты какая-то странная… Может, и вовсе чокнутая, — задумчиво произнёс Карст.
Метнула на него злобный взор — часть ложки, которой он мешал что-то в котелке, отвалилась от ручки и бултыхнулась в суп.
— Постой, а ты… а тебя случаем… — Гаад как-то подозрительно заволновался.
Возмущаюсь:
— Нет, меня в детстве с печки не роняли! И вообще, всё у меня с головой нормально!
— Да нет, ты… — карие глаза заблестели то ли от радости, то ли от какой-то догадки.
— Так да или нет? И что с того?
— Ты — Вера, так?
Ворчу:
— Угу, твоя вера! Воплотилась и пришла, чтобы всё в твоей жизни изменить!
Мой мучитель вдруг оказался возле меня, плечо моё сжал, осторожно. Взволнованно произнёс:
— Ты же не Кария! Тебя на самом деле Верой зовут!
Рыжий утопил остатки ложки. А почему бы не сделать из неё суп? Если уж кто-то сварил кашу из топора.
— Вера! Вера! Вера! — повторял мой мучитель.
И как ни скрывала я, радость от звучания родного имени всё-таки прорвалась наружу, отразилась улыбкой на лице. Милое моё имя, как же я по тебе соскучилась! Кажется, кусочек прошлого вернулся ко мне! Такой нежный, приятный…
— Точно, ты — Вера! — произнёс Гаад радостно, — Интересное имя! Впервые такое слышу!
И в следующий миг уже на прежнем месте сидел.
Вроде бы он чувствует, где правда, а где ложь. Но в моём видении какого-то мощного Посланника убил чернокрылый. А вдруг и меня?.. Нет, нельзя говорить, что я не из этого мира. Но что же делать? О, а если отвлечь его от вопросов о моей родине мелкой правдой?
Посмотрев ему в глаза — его взгляд зацепился за мой — серьёзно сказала:
— У моих родителей долго детей не было, но они верили, что хотя бы один ребёнок у них родится, и всё равно, сын ли это будет или дочка. Потому и назвали меня так. Только мне это имя не нравится: оно какое-то совсем уж простое и блёклое.
— Ничего подобного! — пылко сказал черноволосый, — Очень поэтично звучит! Вера… Вера… Моя Вера…
Срываюсь на крик:
— Я сама своя!
— Кстати, очень символично, вам не кажется? — заметил Карст, поворачиваясь к нам, — В жизни Гаада не было ничего радостного, но он продолжал верить, что когда-нибудь найдёт способ всё изменить, исправить. И вдруг повстречал девушку по имени Вера! Может, это знак Небес? И у нас всех есть какой-то шанс? И у нашего мира есть возможность…
— Размечтался! — буркнул Гаад, — Неужели, ты всё ещё веришь в милосердие Небес? После всего, что они с тобой сделали?! Кстати… — он посерьёзнел и как-то угрюмо глянул на рыжего.
— А чего вам ссориться-то только от того, что он — белый хранитель, а ты — чёрный? — влезла я, — Живите себе вместе. И если Гааду не удастся восстановить Равновесие его даром, то Карст с этим справится!
— Как-то ты много знаешь, — Старейшина с подозрением прищурился.
— Ну, так я ж не обычный человек!
— А кто? — парень мрачно прищурился, будто желая просверлить меня взглядом насквозь.
Или раздеть. Содрать всё тело, оставив только мою душу, чтобы чётко видеть её. Брр, мерзкие ощущения!