Звезда Гаада

Заступник вздрогнул, побелел.

— Ты… ты… — в голосе смешались ненависть и глубокая тоска.

— Прости, я не… — Гаад испугался, ноги на пол опустил, вставая.

— Да пошёл ты! — прокричал Карст, едва не плача, — Ненавижу тебя! Всех хранителей! Людей!

— Ты сам человек, — серьёзно заметил Гаад.

— И людей я ненавижу! — и парнишка сбежал, с грохотом захлопнув дверь.

Значит, Карст — не из них. Но как его сюда занесло? Карста притащили сюда против воли, как и меня? Но за тем обедом, который я наблюдала, он и чёрный хранитель болтали как старые друзья. Странно, если его сюда привели насильно, а рыжий потом подружился со своим похитителем и тюремщиком! С главным злодеем своего мира! Но не мог же паренёк прийти сюда по доброй воле! А, наверное, главному злыдню однажды просто вздумалось умыкнуть себе личного повара. А смышленый паренёк уже готовил вкусно или же быстро учился — и потому ему были дозволены некоторые вольности по обращению с главным злодеем мира.

— Лечи давай! — потребовал Старейшина чёрных хранителей, больно щёлкнув меня пальцами по лбу.

Ойкнув, лоб потёрла. Рот была открыла, но тут же закрыла под его тяжёлым взглядом, не решившись за себя саму вступиться.

Нет, пока он спал, я было приметила, что окна в его комнате не закрыты. Да и высота небольшая, хотя этаж второй. Но вспомнив догонялки с кабаном, живым и жаренным, да волчий вой, да обморок под боком у медведя, поняла, что сбегать из дома Гаада мне как-то стрёмно. Да и… волки в первую ночь подвывали почти у самого его дома. Ладно Карст — у него оружие есть, да и у хозяина своего может одолжить, да и он тут всё-таки уважаемый повар, ценный. А вот мне если тайком сбежать, то ни оружия, ни заступника не достанется. Нет, а вдруг Карст смилуется? Или… всё же… он против хозяина из-за меня совсем уж упорно не пойдёт? Вот, вылез было — Гаад наворчал на него — и защитник уплыл обратно на кухню, посудою греметь.

Мой мучитель на спину перевернулся, разметав руки. И, чуть погодя, за домом, почти у самой стены, прозвучал одинокий, отчаянный и очень голодный волчий вой. Который, правда, почти сразу стих. Потом, спустя долгое время, повторился. И откуда-то издалека ему целый хор собратьев по голодовке ответил. Ну, какой тут побег?! Я и с одним-то хищником не справлюсь! К тому же, остаётся открытым вопрос, нет ли на территории местных гадов своей какой-нибудь неразумной и клыкастой нечисти, с которой мне при первой прогулке удалось разминуться, но вот ли повезёт так во второй?..

Гаад тут отчего-то во сне улыбнулся. Хулигански эдак. Но, впрочем, быстро посерьёзнел. И повернулся ко мне спиной. Прохладно нынче было, он спал поверх одеяла, без подушки и, кажется, в лёгкой одежде. Но ему, видимо. И так комфортно было. Не мне. Но кто тут задумается обо мне? Нету таких.

Уже за полночь рискнула сесть на пол. Прилечь ненадолго. Сил не было…

Часть 1.10

Кажется, прошло только мгновение. Но когда этот гад меня растолкал, уже началась заря.

— Я же просил меня лечить, а не спать! — орал Гаад надо мной.

В наказанье он заставил меня смотреть, как завтракает. Карст сердито, но молча гремел посудой, готовя завтрак. Когда рыжий вошёл в столовую и с грохотом поставил перед главным злыднем глиняную миску с гречневой кашей, я заметила большие тёмные круги под глазами парнишки. Явно не спал. Может, тихо плакал.

— Прости, я не хотел… — виновато начал Гаад.

Карст ушёл, не дослушав. Я стояла и старалась не смотреть на жующего хранителя всякой мерзости. В ногах ощущалась предательская слабость. Иногда на меня накатывала дурнота. Ещё несколько мгновений под этой удушающей волной — и я бы со слезами стала просить дать мне поесть. Но меня вдруг отпустило. А мой мучитель сидел и ел, медленно, смакуя каждый кусочек пищи, раз даже промычал от наслаждения, задумчиво ложку облизнул.

Отчего-то повернулась, глянула через открытый проход на кухню. И столкнулась с сочувствующим взглядом рыжего, чистящего котелок. И было в его серых глазах что-то доброе, успокаивающее. Почему-то я вдруг почувствовала симпатию к нему, как к другу. Странно, у меня никогда не было друзей… Ничего не было, кроме болезни и сопутствующего ей одиночества…

Гаад оторвался от завтрака и внимательно посмотрел на парнишку. Из глаз рыжего сразу же пропала та чарующая, добрая сила. Карст — человек, хотя и живёт в доме чёрного Старейшины. Или… кто-то иной? Я никогда прежде не видела такого взгляда у людей.

А потом был жуткий день, без еды, с редким отдыхом: когда Гаад спал особенно сладко, я садилась на пол. Вскоре мучитель просыпался и требовал встать и лечить его ноги. Как можно столько дрыхнуть?! А затем последовала жуткая ночь: хранитель проснулся и отругал меня за «лень» и «бестолковость». Какое-то время уныло стояла около его кровати. А потом во мне проснулась жуткая ярость. Мне захотелось разбить дом в щепки, а главного злыдня чужого мира вообще размазать клочками по этому мерзкому миру. Только никаких сил у меня не появилось. Чуть выждав — гад сладко и сыто спал — тихо выбралась из комнаты и насколько могла бесшумно — измученное тело то и дело отказывалось нормально двигаться — пошла. Шла, опираясь на стенку, по лестнице спускалась, судорожно сжимая перила. Какое счастье, что они тут были! И плевать, что будет! Я уже три дня без еды. Я больше не могу.

На кухне витали ослабевшие запахи от ужина, а так же уныло догорала толстая свеча в медном подсвечнике со вставками из чёрного камня. Только я открыла шкаф с продуктами, как на моё плечо легла чья-то ладонь.

Обернулась: Карст с жалостью смотрел на меня. Едва встретившись с моим взглядом, убрал руку. Вид у него был неважный: одежда запачкана, смята, волосы взлохмаченные. А глаза красные, похоже, он недавно плакал.

Сочувственно спросила, шёпотом:

— Что с тобой случилось?

— Что случилось, того не исправить, — мрачно ответил парнишка.

Робко возражаю:

— Иногда можно.

Он посмотрел на меня так, что я испуганно сжалась. К счастью, обошлось. Карст миролюбиво улыбнулся:

— Ты наверняка голодная. Садись за стол, я тебе что-нибудь поесть поищу.

— А если Гаад нас застукает?

— А зачем ему по нам стучать? — недоумённо уточнил паренёк.

— Ой, не так сказала… — закрываю рот ладонью, потом запоздало вспоминаю, что она грязная, — Вдруг он неожиданно захочет есть, придёт сюда, увидит, как ты мне помогаешь, и даст нам на орехи?

— На что орехи покупать? — моргнул повар недоумённо, — Они тут везде растут. Правда, ещё не созрели.

Язык мой — враг мой.

И пяти минут не прошло, как я уже сидела на лавке и набивала рот чем-то растительным, напоминавшим то ли грибы, то ли картошку. Мясное мне предлагали, но я отказалась: мало ли чем тут кормят? Очень боялась гнева Гаада, но, пожалуй, на сытый желудок погибать приятнее. Повар поддержал меня. Мол, наешься вволю, а то когда ещё опять поесть сможешь? Опустошив большую тарелку густого горячего горохового супа с овощами и приправами навроде итальянских, слопав три куска изумительно вкусного свежего-свежего ржаного хлеба, с нежной сердцевиной и завораживающе хрустящей корочкой, я уже было потянулась за добавкой, но заметила недовольного Гаада, мрачно замершего за столом напротив меня. И моя рука робко застыла у горшка с супом.

— Это так-то ты меня слушаешься, а, Карст? — эмоций в голосе главного злодея не было, но этот притворно равнодушный голос почему-то пугал ещё больше.

— От живой хранительницы больше пользы, — повар смело посмотрел в глаза своему хозяину.

Всё-таки, Карст иногда за меня вступается. Не боится Гаада.

— Чтоб сейчас же шла и училась! — мучитель бросил гневный взор на меня, после чего он повернулся уже к своему слуге и заметил уже мягко, — А ты бы лучше выспался, чем по ночам бродить.

— Я не усну, — холодно сказал парень. Чуть помолчал — Гаад ждал его ответа, именно его — и робко добавил: — Гаад, а ты бы мог… взять меня с собой в следующую вылазку?

Хранитель долго смотрел ему в глаза, потом заметил: