Страница 12 из 56
Я пригласила его и других гостей за стол. Он мельком взглянул на меня, садясь за стол, и на несколько секунд остановил взгляд на кулоне. Чуть улыбнувшись, перевел взгляд на Анну. Глаза его немного засветились чем-то таким, что вызывало глубоко внутри волну нежности, а тихая улыбка была теплой. Заметив, что я наблюдаю за ним, сказал:
— Сесиль, поднимаю этот бокал сегодня за тебя и твое здоровье! Пусть исполняются твои мечты!
К поздравлению дяди присоединились граф с молодым князем. Очень приятно посидели в такой уютной и доброй компании. Дети приготовили мне небольшой концерт, который мы смотрели после обильного обеда: декламировали стихи, пели песни, а когда заиграла музыка, Жан Рен с серьезным выражением лица, как настоящий кавалер, пригласил меня на танец. Мы заулыбались, и, конечно же, я не отказала в танце брату. А маленькая Эленор пригласила Энн Эрне (так просил его называть молодой князь). Было немного комично, но очень здорово. Мы еще долго аплодировали ребятам, совершенно довольным удавшимся для меня сюрпризом.
После того, как гости уехали, мы еще долго обсуждали праздничный обед. Анна была на седьмом небе от счастья, что молодой человек так удачно попал к нам в дом. Она заметила, что он весьма заинтересовался мной. Чуть улыбнулась. Это было бы хорошо, только вот почему-то я тайно ожидала другого гостя, хотя и знала, что он не придет.
Вечером, сидя в кабинете, ожидала Анну. Сегодня она должна мне рассказать свою историю. Почему-то мне казалось, что она очень тесно связана с моей семьей. Тихо скрипнула дверь, Анна вошла и села в кресло. Немного помолчав, стала рассказывать.
Анна была дочерью посла из соседнего королевства. Матери своей она не помнила, так как она скончалась при вторых родах, когда девочке было около двух лет. Отец, советник короля, не смог больше оставаться в своем родовом поместье, оставив его на брата, забрал ребенка, Анну, и уехал послом в другую страну. Воспитанием ее занимались нанятые гувернантки, но родным языком, культурой и историей родного края и государства занимался с ней отец. Больше жениться он не захотел. Не мог забыть свою Сесиль. Дочь любил до безумия и баловал дорогими подарками. Но счастье упорхнуло, когда девушке исполнилось 18 лет. Она была представлена ко двору короля этого государства. Отец собрался отвезти ее в родной дом, но на него неожиданно совершили нападение и сильно ранили. Прожил он только сутки, скончался, оставив ей хорошее приданное здесь и дома. Что произошло дальше, она даже не поняла. Ее обвинили в государственной измене в родном королевстве, дом отошел дяде. Возвращаться ей было опасно, могли лишить жизни. А здесь содержать себя не работая, не могла.
На одном из балов, когда еще ее отец был жив, она познакомилась с молодым тогда князем Эльеном Ла де Вивирелем. У них была настоящая любовь. Он хотел свататься, но родители уговорили подождать. Анна была чужестранкой. Но молодые продолжали встречаться. Именно Эльен ее поддержал, когда умер отец Анны. После смерти посла его родители запретили встречаться сыну с Анной. Но молодые не особо их слушали, и вскоре девушка понесла. Влюбленный Эльен был вне себя от радости, несмотря на то, что обоим было по 18 лет, готов был принять на себя обязательства мужа и отца. Родители его решили по-другому. Они сделали подлог, поставив Анну перед выбором: или забирать ребенка и уезжать в родное королевство, или отдать ребенка им на воспитание, благополучно забыть и его, и Эльена. Анна была на грани истерики, чуть не покончила с собой. Возлюбленный настоял отдать ребенка родителям на удочерение, заставив принять Анну как кормилицу ребенка и гувернантку. В течение полугода родители Эльена его женили, выбрав достойную, по их мнению, девушку. Анна так и не смогла простить Эльену слабости, а он так и не смог полюбить жену и детей от нее, которые родились только после десяти лет брака. Его сердце было с любимым ребенком, которого он был вынужден называть младшей сестрой. После того, как Мари подросла, Анну перевели на должность экономки дома, она заведовала слугами, писала отчеты. После скоропалительного замужества Мари, Анну не отпустили с ней, заставив приемную дочь, то бишь родную внучку, разбираться самой в своих бедах, и запретив Эльену вмешиваться в ее жизнь. Мари умерла, так и не узнав правды.
Когда экономка закончила рассказ, я молча сидела, переваривая полученную правду. Мне было не по себе, однако глубоко понятна ее любовь к маме и к нам. Даже понятен теплый взгляд дяди… или дедушки (?) на Анну. Очевидно, он до сих пор любит ее до сих пор. Я подняла взгляд на экономку:
— Анна, я рада, что ты со мной, с нами, и рада, что ты моя бабушка.
По лицу Анны побежали слезы. Я подошла, обняла ее и прижалась к ней. Она погладила меня по спине и прижала к себе. Так хорошо, когда с тобой родной человек.
ГЛАВА 9
После празднования и откровенного разговора прошло больше двух недель, в течение которых к нам дважды наведывался молодой князь Лавиаль. Этому больше радовалась Анна, а не я. Не спорю, князь был красив, но сердце странно ныло, когда я вспоминала черноволосого, черноглазого герцога Арвиаля. Наша последняя встреча, непринужденный разговор, завтрак прокручивались вновь и вновь. А желание его увидеть становилось все более сильным. Решилась. В воскресенье утром взяла 3 000 золотых, оделась красиво, но скромно (зачем ему знать о моем финансовом подъеме?!) и отправилась к герцогу.
Лакей оставил меня ждать в кабинете, сам отправился за герцогом. Ждать пришлось прилично, около 20 минут. От нечего делать стала осматриваться. Добротный большой стол из мореного дуба, отличные кожаные кресла. Куча всяких безделушек. И, главное, книги. Одна стена огромнейших шкаф от верха до низа забитый книгами. Едва вошел герцог, я присела в поклоне.
— А, вот значит, кто меня посетил! Маленькая графиня Морансье! Доброе утро, — в его голосе была легкая беззлобная насмешка, теплая, как у брата к младшей сестре. Я подняла голову, и меня захватило созерцание этого мужчины… даже не так, МУЖЧИНЫ. Он, очевидно, недавно вышел из душа. Еще влажные черные волосы рассыпались по плечам и спине естественными локонами. На лице ни волоска, ни щетинки, гладко, как у младенца. Легкий запах мыла перемешивался с запахом дорогого парфюма. На теле только тонкие кожаные штаны в обтяг и не до конца застегнутая рубашка, обнажавшая безволосую грудь с хорошим рельефом. Я поняла, что пропала. Влюбилась по уши. Это был мужчина всей моей земной мечты, мечты тридцатилетней женщины наложенной на влюбленность молодой девочки. Я судорожно сглотнула, опуская голову, поприветствовала:
— Доброе утро, Ваша Светлость. Я привезла очередной платеж, — и подала ему мешочек с золотом.
Он любезно показал мне на кресло, сам сел писать расписку, что принял деньги. Мне было приятно наблюдать, как он пишет: вот слегка сморщил нос, локон волос, упавший на бумагу, откинул назад, слегка подул на чернила и поставил роспись и печать. Поднял на меня глаза, улыбаясь, отдал мне бумагу:
— Вот Ваша бумага, графиня. — Приняла без малейшей улыбки. Мне казалось, что если улыбнусь ему, то сразу же выдам свои чувства к нему. Сухо ответила:
— Благодарю, Ваша Светлость. Позвольте откланяться, — встала, направляясь к двери.
— Позволяю, — тихо добавив, — маленькая и сердитая бука. — Я повернула голову и посмотрела на герцога, он улыбался еще шире. Качнула головой из стороны в сторону и коснулась двери, чтобы выйти. Дверь распахнулась так внезапно и сильно, что я не успела отскочить, и ударила меня по лбу и по руке. У меня невольно вырвалось:
— Твою ж мать, слон в фарфоровой лавке, можно же аккуратней!
Девица, показавшаяся из-за двери, совсем была не похожа на слона, скажем точнее, полная противоположность слону: симпатичная, хрупкая блондинка, примерно моего возраста, в дорогом, модном и откровенном платье. Она рассержено влетела в кабинет с воплем: