Страница 32 из 99
Актриса. К чему только этот спектакль? Или Дамиру за два года Лали научилась доверять, в отличие от всех остальных мужчин, перед которыми старательно изображает ласковую дурочку, выучившую несколько языков только для того, чтобы петь колыбельные детям.
Домой Дамир приехал после семи вечера, уставший, вымотанный разборками на том самом проблемном объекте. Пришлось перелопатить всю документацию, общаться с рабочими, уволить старшего прораба и пару менеджеров. Паршивая ситуация почти накануне нового года, но шайтан раздери этих людей, он платит достаточно, чтобы те на работе работали, а не дурака валяли.
Лали уже суетилась на кухне, расставляла приборы за столом в гостиной, по квартире разливался потрясающий аромат свежеприготовленных блюд. Дамир моментально вспомнил, что так и не пообедал сегодня. Какое же нехитрое и в то же время необходимое счастье – прийти вечером домой, где ждут, где тебе рады. Суетятся у плиты, прикрыв фривольное платье – лишь для его глаз предназначенное – фартуком, оправляя причёску запястьем.
Дамир остановился в проёме двери, облокотившись плечом о косяк, не сводя глаз с Лали. С красивой, умной, ласковой женщины, приготовившей для него ужин. Баранину, как он любит, салат с сыром, опять же, как ему нравится, а эти запечённые шампиньоны – так по-домашнему, по-семейному. Может, он сможет быть если не счастлив с Лали, то хотя бы доволен своей жизнью? Может, она вернёт ему если не вкус, то хотя бы послевкусие, тонкий аромат в его существование?
Возьмёт Алию в «Южнобережный» не мифическим PR-менеджером, а вполне реальным специалистом, по её родному профилю. Они не будут торопиться с детьми, Лали всего двадцать четыре, она удовлетворит свою основную страсть – построит карьеру, станет счастлива. Пусть не Дамир лично сделает её счастливой, но он приложит к этому усилия, руку. Не такая и большая плата за то, чтобы приходить в дом, где тебя ждут, как сегодня.
Лали нагнулась над духовкой, ловко выуживая оттуда посудину, не поленилась, привезла с собой ещё в первое посещение, на молчаливое недоумение Дамира лишь рассмеялась. Карима же, крутившаяся рядом, фыркнув, заявила: «Много ты понимаешь! Это тажин, а не «посудина». Равиль знающе покивал, полностью поддерживая жену, засмеялся лишь на балконе, хватаясь за голову.
– Привыкай, – похлопал он по плечу друга. – Однажды, здесь, – Равиль показал на пустующий большой балкон, стол и пару стульев из ротанга, - всё будет засажено цветами, а при переезде, за каждый грёбаный листик ты будешь отвечать своими яйцами, и упаси тебя Всевышний отнестись без должного уважения к тажину или жаровне!
Дамир заржал как конь, вспоминая, как однажды отец спалил какую-то особенно ценную кастрюлю, взяв на рыбалку, а потом лично надраивал, матерясь сквозь зубы. С тех пор Арслан Файзулин едва не кланяется черепкам на кухне жены, так, на всякий случай. Вот тебе и грозный муж-мусульманин. Глава семьи. Владелец бизнеса.
Дамир подошёл к Лали, перехватил из её рук тяжёлый тажин, устроил на подставке и резко обернулся, притягивая к себе девушку. Красивую, изящную, грациозную как кошку.
– Ты устал, – прошептала она игриво, проведя тонкими пальчиками по волосам.
– Устал, – согласился он, тут же прикасаясь к её губам своими, не давая опомниться, словно она и правда может передумать или отказать.
Мужские руки уже скользнули под подол коротенького платья, предварительно расправившись с фартуком, отбросив тот в сторону. Яркая тряпица валялась у дверей, как флаг капитуляции. Её ли, его ли.
Как же сладко она стонала, как извивалась, как отдавала себя, как сильно хотелось почувствовать хоть что-то рядом с этой женщиной. Вкус, цвет, запах… всё равно что, одна эмоция, хотя бы одна.
Бельё с неё он снял быстро, машинально, лишь заметив цвет, Лали называла его лавандовым, пробежался губами по внутренней стороне бедра, остановился под коленкой, медленно поднялся выше, оглаживая гладкие, шелковистые бёдра и ягодицы. К моменту, когда Лали кончила от ласк языком, он едва не слетел с катушек, оставалось только войти в податливую, разгорячённую, подготовленную плоть и быстро, очень быстро, мощными, сильными толчками прийти к финалу, эгоистично поддавшись порыву.
– Ф-ф-ф-ф, – Дамир сдул с вспотевшего лба чёлку. – Прости, я был резок.
– Всё хорошо, – Лали довольно улыбнулась. – Я не ожидала такого порыва, но мне приятно.
– Мне приятно, что тебе приятно, – кажется, впервые в жизни он ответил Лали искренне.
Потом они обсуждали постройку дома, выбор участка. Лали ничего особенно не понравилось, решили посмотреть ещё, время есть, как и жильё. К свадьбе земельный вопрос точно решат, а там год-полтора – и дом готов. Немного обсудили свадьбу, Дамир разомлел, соглашался со всеми предложениями невесты. В конечном итоге – это её день. Ей и решать, где пройдёт их свадьба, какое на невесте будет платье, во сколько выльется торжество, а уж тем более, вся маята с дизайном пригласительных, формой торта и музыкальным сопровождением.
К ночи Лали собрала чемодан, оставив какие-то вещи у Дамира. Новый год они встретят вместе, Дамир планировал поехать к родителям, соскучился по маме, младшим, особенно по эби, его эби… Родная, невозможно, до дрожи, боли в сердце любимая.
А сам праздник решил провести с Лали, может, удастся в последний момент куда-нибудь вырваться. Работой Дамир завален по самую макушку, нельзя дать никаких гарантий, что уже третьего января он не будет на рабочем месте, но два-три дня провести наедине с невестой, без лишних глаз, ушей и отвлечений на производственные нужды необходимо.
Дамир уже дремал, а Лали всё ещё прихорашивалась в ванной комнате, или что там можно делать столько времени. Вставать в пять утра, а она уже час с лишним чистит пёрышки. Ещё и телефон её, оставленный на подушке, разрывается от сообщений.
Дз-з-з-з. Д-з-з-з-з. Д-з-з-з-з.
Он протянул руку, просто отключить раздражающий звук, не более. Дамир никогда не проверял телефон Алии, не следил за ней, не изучал страницы в социальных сетях, не смотрел, кто у неё во френдах, кого отслеживает, что выкладывает. Он был безотчётно уверен в Лали.
Одно движение рукой, всплывшее сообщение на французском… Вот только Дамир Файзулин владел французским ещё со школы, потом в институте учил вторым иностранным и, как назло, не забыл его за ненадобностью.
Она вошла в комнату на цыпочках, думая, что Дамир спит, тогда как он сидел на краю кровати, прямо, и смотрел так же прямо, крутя в руках телефон невесты. Замерла, как перепуганная мышь, нервно сглотнула, всего на долю секунды на лице Лали мелькнул испуг, растерянность, проскочила и острая боль.
Доля. Секунды. Не больше.
– Это не то, что ты, возможно, подумал, – безучастным голосом сказала девушка, забирая телефон из рук Дамира. Пальцы её были холодные, как лёд.
– А что я должен подумать, когда некто, по имени Захар, пишет тебе среди ночи, что ты ошибаешься, про любовь пишет. Про любовь к моей женщине. Что я, возможно, – он намеренно подчеркнул неуместное «возможно», - должен подумать? – он говорил тихо, не угрожающе, но с каждым словом Лали становилась меньше в размерах, сжималась, скукоживалась.
– Ты знаешь французский? – зачем-то уточнила «невеста».
– Сюрприз! Я знаю сраный французский. Всё время, пока учил его, думал, зачем он нужен, а пригодился, смотри-ка!
– Всё не так!
– Лали, о чём я тебя просил до нашего первого раза? О чём? О невозможном? Нереальном? Остановить ядерную реакцию? Предотвратить появление активной частицы, вызывающей большое число превращений неактивных молекул? Или просто верности? Верности! Телесной верности! – он схватился за лицо, потёр его, сгоняя морок, нахлынувшие так некстати воспоминания, настолько острые, что едва не задохнулся. – Это очень простое желание, Лали, быть уверенным, что ты рожаешь моих детей! Понимаешь, моих!
– Но… я не изменяла тебе! – Лали залилась отчаянными слезами. – Не изменяла!