Повесть о дружных

Лена тоже ходила сосредоточенная, невеселая, все о чем-то думала. Мало разговаривала с Таней.

Дома было совсем неуютно. Только и радости, что забежать в сторожку к Власьевне.

И природа хмурилась. Непрерывно сеял мелкий дождик. Иногда срывался легкий снежок и тут же таял на грязной земле.

Под таким дождиком срубали капусту на школьном участке. И хотя так же был обилен урожай и так же бренчала ключами Власьевна, но не было того веселья, какое было раньше.

Дружные работали вместе, а Миша один, в стороне. Когда Валя Веселова, натужась, волокла к амбару мешок с капустой, Миша подошел к ней и сказал:

- Дай я помогу.

Но Валя взглянула на него с гневом и уронила сердито:

- Уйди! - И сейчас же, повернувшись, крикнула: - Саша, Саша! Помоги, мне не дотянуть!

И тут Таня увидела, что Миша завернул за угол сарая и прислонился к стенке. Миша плакал.

Второй куплет

Однажды вечером Лена, проверяя тетради, сказала Тане:

- У Миши опять двойка; совсем перестал учиться мальчик, а так хорошо начал... Пора все это прекратить. Соберите завтра звено дружных. Я с вами еще раз поговорю.

На другой день после занятий звено собралось в классе. Неведомо каким путем узнал об этом Климушка и тоже появился. Пришла и Власьевна и стала у порога.

Ребята чинно расселись вокруг стола и молчали.

- Вот что,- сказала Елена Павловна,- пора вам уже перестать сердиться на Мишу. Он достаточно наказан; теперь надо помочь ему выправиться. А то он и учиться стал плохо.

Ребята зашумели. Девочки были непримиримы.

- А мы не хотим с ним,- кипятилась Таня,- раз он хулиганит и девочек бьет!

- Ну его совсем! - отмахнулась Манька.

- Лена Павловна,- рассудительно говорила Нюра,- ведь насильно не подружишься.

- Он сам с нами дружить не будет!

- Еще бы! Задается! - заявляли мальчики.

- Он как придет, так начнет опять драться! Лена Павловна, к чему это?

Климушка всех успокоил:

- Пусть только дашт, я ему как дам!

Но Власьевна сурово покачала головой:

- Эх вы, петухи! Горланите, клекочете, перья распускаете... Больно просто вы с товарищем расправляетесь. А того не подумаете, что вы вон за старшими живете; они вам и шанежку, и сапоги, и тетрадку. А он сам двух стариков пестует. Да еще и в колхозе работает. Легко ли?

- Ну и что, а драться все равно нельзя!

- Вон Лене Павловне сколько из-за него горя было!

- А у Вали до сих пор синяк!

- Ну что ж,- сказала Лена, вздохнув,- не хотите помочь Мише,- ваше дело. Будем считать сбор законченным. По обычаю споем "Дружную". Как у вас там второй куплет?

И Лена высоким своим голосом начала:

А если кто споткнется вдруг,

То встать ему поможет друг,

Всегда ему надежный друг

В беде протянет руку...

- Так, что ли?

В комнате стало тихо. Ребята опустили головы.

- Вот что,- сказал Саша,- завтра воскресенье, и пойдем завтра к Мишке. И точка...

Парус на лугу

Мишина изба стояла на отшибе, за густым черным лесом. Около дома раскинулся широкий луг, покрытый побуревшей сейчас травой да кое-где чахлыми кустиками шиповника. Вольный ветер гулял по лугу. Рядом со скрипучими воротами вытянулся длинный, гладко обструганный шест. На нем развевался красный флажок. На крыше дома высились какие-то палки с перекладинами, с протянутыми между ними веревками, и почему-то старое колесо от телеги, торчавшее на оси.

- Что это у него там? - спросила Таня, задрав голову.- Радио или машина какая-то?

- Да не знаю, недавно он что-то сделал, я раньше не видел.

- Это, верно, погоду предсказывать,- предположил Петька.

- А я знаю, а я знаю! - заверещала Манька.

- Что ты знаешь?

- Это он просто задается.

В огороде на ветле

Вороны да галки,

А у Мишки на дому

Колеса да палки.

Нюра строго одернула Маньку:

- Перестань! Мириться пришли, а ты дразнишься. Чем дразниться, лучше бы "Генерала Топтыгина" выучила, а то ведь не знаешь.

Манька присмирела.

Покосившиеся ворота были наглухо закрыты. Саша взялся за кольцо, стукнул разок. Тишина. Стукнул второй. Никого. Ребята нерешительно топтались на месте.

- Может, его вовсе и дома нет,- сказал Алеша,- мы так и Елене Павловне скажем: приходили, а его нет.

- Да и кто же это днем дома сидит? - сказал Саша, не выпуская, однако, кольца из рук.

Но Таня прекратила всю канитель.

- Дома не дома,- надо узнать.

Решительно подошла она к воротам и с силой толкнула калитку. Калитка распахнулась.

Первый раз в жизни Манька не лезла вперед. И самым храбрым оказался Климушка.

- Подшади,- сказал он, увидав высокую подворотню.

Саша подсадил его. Так, предводительствуемые Климушкой, ребята ввалились в Мишин двор. У крылечка, босой, в рубахе без пояса, возился Миша, прилаживая новую ступеньку вместо прогнившей, которая валялась рядом.

Увидев ребят, он выпрямился, не выпуская топора из рук, и молча смотрел на товарищей. Лицо его медленно бледнело. На глаза упала прядь волос, ветер раздувал рубаху, но Миша не шевелился.

Ребята тоже настороженно молчали.

Сколько времени они простояли бы тут, не то врагами, не то друзьями, неизвестно, и, может быть, ничего ц не вышло бы из задуманного примирения, если бы на крыльце не появилась Мишина бабушка.

Увидев ребят, она не удивилась, а заговорила ласково:

- А, Мишукины друзья пришли? Вот хорошо! Вот уж ладно! Вот уж любо сердцу, когда ребята дружат! Заходите, заходите, гостюйте, милые! Что ж ты, Мишенька, стоишь? Проси гостей в избу. Я им шанежек подам. Испекла сегодня ради праздника, испекла. Ну, привечай, Миша, гостей.

Миша, все так же молча и не выпуская топора из рук, взошел на крыльцо и распахнул дверь. Смущенные ребята гуськом, тихонько, чуть не на цыпочках вошли в избу. А бабушка уже хлопотала у печки, тащила на стол румяные шанежки с картошкой, угощала ребят и все говорила, и говорила, и говорила:

- Знаю я вас всех, знаю, ребятки. Про всех мне Мишунька рассказывал. Сама-то я никуда не хожу, остарела очень, а он, спасибо, всё рассказывает. Вот эта быстроглазая, верно, учительская, а ты, паренек, Климов Сашка! Знаю, всех знаю, нахваливал вас Мишенька! Не чинитесь, гости, кушайте! У нас мука есть и картошки хватит. Всё он, кормилец наш, заработал. Кушайте, милые!

Но ребятам кусок не шел в горло.

Так вот оно как! Миша бабушке ничего не рассказал: ни про драку, ни про то, что с ним в школе не разговаривали. Нахваливал.

Ребята прятали глаза друг от друга. Даже Климушка, не понимая, в чем дело, присмирел и смотрел на Мишу, не мигая, что не мешало ему усердно набивать рот теплыми шаньгами.

И вдруг бабка вышла. Тяжелое молчание повисло в избе. Тут Таня не выдержала.

- Ну и что? - сказала она звонко.- Ну и поссорились, а теперь давайте мириться! Давай, Миша, а? Дружить будем?

Миша весь вспыхнул, растерянно посмотрел на протянутую руку, потом вдруг тряхнул головой и сжал ладонь Тани так, что у нее хрустнули пальцы. И тут все повскакали с мест, окружили Мишу, хлопали по плечам, жали ему руку, смеялись. Климушка изо всех сил барабанил ложкой по столу.

А Манька встала в позу и продекламировала:

Перестали плохо жить,

Стали с Мишенькой дружить!

Петька презрительно скривился:

- Фу ты, надоела! Подумаешь, Некрасов!

Когда бабка вошла в избу, она только диву далась, как быстро исчезли ее пухлые шаньги и как тараторили языки.

- А что у тебя там наверху, на крыше?

- А у меня там корабль.

- Как корабль?!

- А так: все по-настоящему сделано - мачты, парус, штурвал.

- Ну!? Покажи!

- Пойдем, пойдем. Только...

- Что только?

Манька сразу поняла.

- Вот, ей-богу, ей-богу, не буду песен петь...

Нюра сурово остановила ее:

- Опять божишься?

- Ой, не буду, не буду... ей...- Манька зажала рот рукой.