Страница 10 из 26
А каково было мнение о рецидиве, случившемся с Арчи, старого доктора Роллинсона? Единственные прямые доказательства, заслуживающие внимания, - его собственные слова, - к сожалению, отсутствуют, и мы вынуждены полагаться на неточные или предвзятые слухи, процитированные выше. Вполне вероятно, он пришел к выводу, что глупость - нормальное состояние, присущее мальчику, и что его преждевременное развитие в течение семи лет, являлось по существу чем-то ненормальным и временным, важным только с точки зрения патологии. Действительно, в состоянии изменившегося Арчибальда не было ничего, что можно было бы посчитать за болезнь. Он был здоров, как четырнадцатилетний мальчик (если бы был четырнадцатилетним мальчиком, а не семилетним ребенком!). Он ничего не знал и не сохранил никаких воспоминаний о своей прежней жизни; его нужно было учить грамоте - и это было, по общему мнению, ужасно трудно; иногда он выражал желание повидать свою няню Мэгги, которая, как, наверное, с радостью узнает отзывчивый читатель, вышла замуж с той поры, как мы слышали о ней в последний раз. Он был очень озадачен, обнаружив, что стал выше ростом, чем когда видел себя в последний раз, и прошло много времени, прежде чем он научился узнавать себя в зеркале. Излишне говорить, что все, связанное с потайной комнатой и серебряным скипетром полностью стерлось из его памяти; и хотя он был найден с ним в руке, он не мог сказать, что это за предмет и где он его взял.
В этой связи, однако, следует упомянуть кое-что, что, будучи правдой, бросает новый, странный свет на его психологическое состояние. Есть основания полагать, что он посетил тайную комнату в сомнамбулическом состоянии. Доказательства, на которых основано это предположение, кажутся спустя столько лет довольно шаткими; но несомненно, что через несколько недель после того, как мальчик вновь вернулся в семилетний возраст, серебряный скипетр исчез; почти наверняка он снова вернулся в тайник под полом рядом с камином. Но, в таком случае, кто, кроме Арчибальда, мог положить его туда? И каким образом он мог это сделать, кроме как во сне? Известно, что во время своего "непросветленного периода" он был сомнамбулой; и если помнил о тайнике, то из этого следует, что он также помнил об использовании скипетра и посещал секретную комнату. Таким образом, мальчик казался забывчивым и глупым только в часы бодрствования; но во время сна он таким не был! Следовательно, мы можем иметь дело с воздействием некоего всепоглощающего интереса, но оставим обсуждение этого врачам и метафизикам. Нам же остается просто взирать на происшедшее с почтительным недоумением.
Нам следует, однако, оставить Арчибальда и уделить внимание другим персонажам этой драмы. Для большинства из них настало тяжелое время. Любопытно отметить, как на примере этих людей находит подтверждение поговорка о том, что беда не приходит одна. Судьба, кажется, постаралась поразить всех сразу, словно наверстывая упущенное время; подобно драматургу, который очищает сцену от всех второстепенных и лишних персонажей, оставляя ее свободной для тех двух-трех главных героев, которые могут беспрепятственно действовать дальше.
Полковник Баттлдаун сражался под командованием Веллингтона против Сульта при Ортезе; командуя кавалерией, этот доблестный офицер и добродушный джентльмен получил удар саблей по голове и был выбит из седла; когда его подобрали после битвы, он был уже мертв. Его похоронили на месте сражения; практика посылать тела героев в поисках места, достойного принять их, не была в то время модной, как сейчас. Но известие о его смерти пришло в дом; его друзья погрузились в траур, а мисс Кейт в четырнадцать лет унаследовала большое состояние. Но она казалась старше своих лет и считалась "именно тем человеком, который должен стать наследником", что бы это ни значило. Она была чрезвычайно красива, обладала должным чувством собственной значимости и способностью следить за всем, что представляло для нее интерес. В то же время, многие ее поступки указывают на то, что иногда она поддавалась внезапным порывам, и что характер ее был довольно-таки своенравным. Такая женщина могла бы стать героиней современных романов.
Нежные отношения, существовавшие между ней и Арчибальдом, поневоле были разорваны. Что можно поделать с возлюбленным, который вдруг совершенно перестает помнить о вас, который вам не верит, когда вы называете ему свое имя, чьи единственные ассоциации с этим именем датируются сроком на семь лет раньше и неприятны? Никто не может обвинить Кейт в том, что она отказалась от Арчибальда; нужно было быть больше, чем человеком, чтобы доверить свое сердце заботам полоумного волшебника, чье таинственное сходство или связь с очаровательным молодым джентльменом делали его еще более нежелательным. Бедная Кейт! Если она отдала свое сердце Арчибальду, а потом Арчибальд стал кем-то другим, что можно сказать о ее сердце? Не было ли оно безвозвратно утрачено, и удивимся ли мы, если впоследствии обнаружим в ней склонность к бессердечию?
Следующим сцену покинул сэр Кларенс Батт Малмезон. Веселый баронет никогда не стал прежним человеком после рецидива болезни его второго сына, которого он любил больше своего первенца, и чье предполагаемое будущее ласкало его самолюбие. Он часами сидел, наблюдая за вялой игрой ребенка на полу в детской; он постоянно пытался пробудить в своем помраченном сознании искорки прежнего блеска, а когда эти усилия не оканчивались ничем, тяжело вздыхал, и по его старческим щекам текли слезы. Если бы с Арчибальдом не был связан период обманчивых обещаний, вполне вероятно, мальчик получил бы достаточно любви; но он невольно совершил непростительный проступок, пробудив надежды, которым не суждено было сбыться. Сэр Кларенс чувствовал себя человеком из сказки, получившим от феи кошелек с золотом; но, открыв его, обнаружил внутри вместо монет пучок желтых осенних листьев. Героическая гибель его друга полковника только усилила угнетенное состояние баронета, и его мрачность нисколько не смягчалась мыслью о том, что наследство Кейт не принесет Арчибальду никакой пользы. Приходится признать, что сэр Кларенс, в конце концов, стал выпивать слишком много вина после обеда.
И чем больше вина он пил, тем реже у него возникало желание вернуться к прежнему образу жизни, к верховой езде и охоте, и, следовательно, тем более капризным и толстым он становился. Наконец, он едва не поссорился с доктором Роллинсоном, потому что тот прямо сказал ему: бутылка загонит его в гроб; но через несколько дней он все-таки поссорился, причем очень сильно, с достопочтенным Ричардом Пеннроялом.
Этот джентльмен наведался в Малмезон и остался обедать; за десертом разговор зашел о нынешнем печальном состоянии местных дел.
- Все летит к черту! - воскликнул бедный сэр Кларенс. - Ни один джентльмен не должен скатываться до такого существования!
- Ну же, Малмезон, - улыбаясь, сказал Пеннроял, - вы заходите слишком далеко. Все не так уж плохо. Есть и хорошее.
- Хорошее? Чего хорошего вы увидели? Какого черта вы имеете в виду?
- Например, что касается бедного полковника. Конечно, все мы очень сожалеем, что потеряли его; прекрасный человек и замечательный игрок в пикет. Но, в конце концов, он не мог жить вечно; и что же мы имеем? Мы имеем то, что прекрасная мисс Баттлдаун становится самой богатой наследницей в трех графствах.