Покушение

– Хай! – воскликнул он, расплываясь в улыбке.

– Хай! – Она подставила щечку для поцелуя.

Владимир мягко чмокнул, ощутив терпкий вкус пудры. Крупный швейцар в золотистой ливрее приветливо распахнул двери, заглядываясь на женщину. Пара вошла в здание. Мисс Скотт несла тело, будто хрустальную вазу.

Ресторан совмещался с гостиницей, располагаясь на первом этаже небоскреба. Мода кардинально изменилась – теперь ценилась не высота, а близость к почве. Шикарная люстра в центре зала. Аристократический декор. Дух респектабельности. Из модерна – сцена с ди-джеем за пультом. Одноаккордная музыка, приправленная эффектами. Сидя за столиком, пока Куколка изучала меню, Володя украдкой поглядывал на посетителей. Как всегда, ловил взгляд непонимания, немой вопрос: «Что этот непрезентабельный мэнчик, выглядящий как грузчик, делает рядом с такой красоткой?» Программист ухмылялся, прикрыв рот ладонью.

Энджела сделала заказ, поставила локотки на стол, с наигранной усталостью положила подбородок на ладоши. Стародубцев не сомневался – выбрала самое дорогое. Она всегда смотрела только на ценники, полагая, – дорого равно лучше. Услужливый официант записал в блокнот. Это не дешевая забегаловка, где клиент просто водит пальцем по планшету, и заказ автоматически отправляется на кухню. Здесь все, как в старину – зрелые мальчики в белых рубашках и галстуках-бабочках. Подчеркнуто предупредительная атмосфера. Обязательная улыбка, умная, краешком губ. Персонал учат на специальных тренингах.

Владимир быстро выбрал блюда, отдал меню, обратился к подруге:

– Как прошел день?

– Ой! Я так устала. – Мисс Скотт всплеснула ручками жестом плохой актрисульки. – Массажер попался, вообще, мертвый, чуть с меня кожу не содрал!

Стародубцев всегда замечал – Куколка относится к людям, как к вещам, к обслуге и того меньше. Общество потребления. Счет идет на деньги. У кого больше – тот и прав, стоит выше. Можно плевать с верхотуры небоскреба. Бедные беднеют, богатые богатеют. Формула верная, формула вечная. Правда, забывают добавить: богатые богатеют за счет бедных. Володя верил в закон сохранения энергии: если где-то прибыло, значит, где-то непременно убыло. Несмотря на большие заработки, он не замечал за собой презрения к малоимущим, скорее моральную жалость, не переходящую в материальную благотворительность.

– …Бородку носит, а подрезать красиво не умеет. Позорник! – негодовала Энджела. – Не можешь – смени стилиста! Я ему говорю: «Мужчина, понежнее», а он мне: «Иначе я не смогу вас хорошо промассировать», представляешь? Я, конечно, закатила скандал, вызвала администраторшу. Худенькая дурочка, одевающаяся безвкусно, да еще в платье из прошлогодней коллекции Беруччи. Прошлогодней! Я ей объяснила, потребовала другого массажера.

Мисс Скотт подернула плечиками, – груди потерлись друг о дружку. Гнев Куколки – притягательное зрелище. На это программист мог смотреть часами. От разгоряченной кожи разнесся тонкий парфюм с феромонами. Шестидесятилетний толстяк во фраке за соседним столиком присвистнул. Стародубцев повернулся на звук, встретился глазами с соседом. Тот виновато отвернулся, мгновенно получив затрещину от жены-ровесницы.

– Заменили, – продолжала подружка, не обращая внимания на окружающих. – Еле догребла какая-то старуха лет сорока, с пингвиньей походкой, старомодной прической и духами столетней давности. Наверное, вскрыла бабушкин рундук…

– Сундук, – поправил Владимир.

– Ну, сундук. В общем, еле дотащилась. Это была пытка, но я кое-как выдержала. Потом я пошла на пилинг с рыбками. Опустила ножки. А они, как давай меня кусать! Я аж взвыла. Вызываю администраторшу, требую заменить. А они говорят, у нас других нет. И это пятизвездочный СПА! «Других нет». В общем, я потребовала деньги назад. Они вызвали директоршу. Хоть бы подтяжку себе сделала, кожа старая, веснушчатая, одевается, как крестьянка. Владелица СПА! Она решила загладить вину, и предложила шоколадное обертывание. Я ни в какую. Кричу: «Верните деньги, уроды!»

Энджела изобразила натурально. Фоновый шум мгновенно стих. Только ди-джей в наушниках продолжал отжигать. Посетители обернулись. Сосед-толстяк теперь на законных основаниях, не рискуя попасть под разнос жены. Но все равно попал, – досталось кулачком по плечу. Шум возобновился. Разговоры, лязг приборов о тарелки, чоканье бокалов. Дамы еще долго косились осуждающе. Мужчины быстро простили красивой женщине, поглядывали с вожделенным интересом.

– «Не буду я оборачиваться в ваш дешевый шоколад», – продолжала мисс Скотт, действуя, как ди-джей в наушниках. – Но директорша сказала, – они используют только качественный бельгийский. Я решила попробовать. Вот тут не соврали. Единственное, что мне там понравилось. О, май гад! Каких нервов мне это стоило! Я, наверное, скоро поседею, ты будешь любить меня седой?

Она положила гладкую ручку на рукав Володи, поскребла длинными ноготками.

– Оф кос. – Программист дал ожидаемый ответ.

– Я разорюсь на краске. – Куколка сказала так броско, будто платила из собственного кармана.

Официант принес бутылку вина, разлил по бокалам, красиво расположил блюда на белой скатерти. Ресторан одним из последних практиковал белый цвет, как подчеркнутый знак чистоты, конкуренты давно перешли на розовый, голубой, зеленый. По три ложки и вилки с каждой стороны, но только опытные гарсоны могли объяснить какая зачем. Непременно деревянные палочки – для гостей из Азии или заказавших китайскую кухню. Набор салфеток и полотенец. Заказчики пригубили напиток, взялись за приборы.

– Как прошел день у тебя? – Из ложной вежливости спросила Энджела.

– Я съездил в прошлое.

– У тебя появились лишние деньги? Лучше бы ты их потратил на нас. – «На нас» подразумевалось «на меня». – Сколько тебе это стоило?

– Десять тысяч.

– Десять тысяч долларов?! За день? Ты заказал императорскую оргию в Риме?

– Ноу. – Стародубцев усмехнулся. – Я тут, недалеко от дома. Москва, 1918.

– А что там интересного?

– Первый год после Революции. Становление советской России…

– Ой, все! Только не начинай грузить меня историей, я ее еще в школе ненавидела. – Мисс Скотт так говорила о каждом предмете, кроме физкультуры, от которой имела освобождение. – Училка – старомодная курица, вечно в бордовом платье столетней давности и брошкой на груди – безвкусная бижутерия! А губы красила, словно размазывала по лицу ягоды. Бр-р!

Куколка искусственно содрогнулась – грудь маняще колыхнулась. Владимир уставился. Толстяк покосился незаметно для жены.

– И за один день с тебя содрали десять штук? Я бы устроила скандал.

– Вообще-то, я собирался провести там пару дней, но не продержался и часа.

– Так сильно не понравилось? Зачем, вообще, ездил?

– Нет, просто попал в неприятную ситуацию. Меня окружили бандиты. Я им отдал деньги, но они все равно хотели меня убить.

– Какой ужас! А как же страховка? Почему тебя не вернули сразу? Куда смотрит Агентство Времени? Ты должен их засудить.

– Я не брал страховку.

Мисс Скотт выпучила глазки, раскрыла ротик, покрутила у виска. Кольца на каждом пальчике бликанули в свете люстры. Она ни в жизнь не согласилась бы даже за город поехать без гарантий безопасности.

Володя усмехнулся. После сна инцидент казался древним, нелепым, туманным, а старомодный жест подруги – милым.

– Если у тебя завалялись деньги, давай лучше махнем на курорт. Сейшелы, Мальдивы, Канары… – Энджела взглянул с поволокой, поиграла грудью, как любил спутник.

– Махнем. Только я еще разок смотаюсь в 1918-ый.

Мисс Скотт посмотрела так, будто присутствовала на сеансе помешательства. Программист с добродушной улыбкой играл в гляделки. Несостоявшаяся актриса. Всего лишь месяц посещала курсы, пока не подвернулся богатый «папик», взявший на содержание. Расчетливый разум просчитал выгоду, карьера актрисы забылась, как первое Рождество.

Куколка положила приборы, собрала ручки под грудью, точно ученица, флиртующая с учителем.