Знают только горы

Положим, новые зеркала можно выдать за подарок новому правителю по случаю вступления в должность. Маленькие коробки замаскировать одеждой. Чашу? Её тоже можно выдать за подарок, но для этой стервы Эримы. Пусть будут прокляты все бабы мира! Что делать со свитками, рукописями, фолиантами? Не скажешь же, что взял в дорогу, чтобы почитать. Придётся взять с собой только самые ценные, а остальные пока оставить дома. Или нет… Если король узнает…. Даже не так. Когда король узнает о том, что Хуакин уехал в Гнёзд и не вернулся, дом тут же обыщут и заберут всё подчистую. Значит нужно спрятать нажитое непосильным трудом в другом месте! И почему эта дельная мысль не пришла в голову раньше? Искать походящий дом в спешке очень неосмотрительно, но другого выхода нет. Надо завтра поручить это Монтри, а за зеркалами съездить самому.

Отобрав только самое нужное, Хуакин с сожалением осмотрел имущество, которое он собирался оставить. Хорошая, добротная одежда, тщательно подобранная обувь, элегантные шляпы, ларцы с драгоценностями, дорогая посуда, изящные канделябры, резные фигурки из камней, принадлежности для опытов, книги… Сердце сжималось от жалости к столь дорогим ему вещам. Но брать их с собой, это преждевременно вызывать интерес к своей персоне. Когда-нибудь потом Монтри приедет и заберёт всё. По крайней мере, в это хочется верить.

В эту ночь старый маг спал плохо. Мысль о том, что тщательно лелеемый план о воцарении в Гнёзде вот-вот будет доведён до своего логического конца, будоражила нервную систему, не позволяя мозгу успокоиться и дать отдохнуть себе самому и уставшему, уже немолодому телу. Ну, с проблемой молодости он тоже позже разберётся! А сколько стоило усилий и средств, дабы тщательно подготовить почву для прихода к власти в долине. Подкупленные купцы, исподволь изучающие жизнь гнездян. Маленький, совсем крошечный амулетик, вставленный в орден Согласия, приуроченный к пятидесятилетию вступления Гнёзда в состав Лигра, и у сумасшедшего Орина появились суицидальные наклонности. Вот с Эримой на первоначальном этапе ничего не вышло. До чего неприятная баба! Смотрит надменно и подозрительно, поучать ещё пытается! Ничего, запоёт совсем по-другому, когда над любимым сыночком смертельная угроза нависнет. Вот когда Хуакин консортом станет, там уже и избавиться можно будет от ненавистного семейства!

Власть! Как он мечтал о ней в молодости, когда, сидя в привратницкой жреческой бурсы начищал обувь отпрыскам влиятельных вельмож Ламсаона. Как стремился прикоснуться, когда на постоялых дворах обирал хмельных путников. Как вожделел, когда, харкая кровью, целовал сапог, только что разбивший его лицо. Тот случай кардинально изменил его жизнь. Зря мэтр Хуакин понадеялся, что избитый до полусмерти воришка не причинит ему вреда. Он тогда не запугал, а только разозлил Крысёныша, за что и поплатился буквально через неделю. Неопознанный изуродованный труп бродяги стражи прикопали в ближайшем овраге, чтобы не морочиться с доставкой в город, опросом свидетелей и прочей процедурной волокитой. И так было ясно, что никто его не ищет, не оплакивает, и не собирается платить за достойное погребение. А по пыльной дороге, с максимально возможной скоростью, удалялся от места свершившегося акта возмездия, изрядно помолодевший мэтр Хуакин, унося в заплечном мешке уникальный набор артефактов и, самое главное, очень ценные свитки с заклинаниями. Как он тогда радовался удаче. Он поднял себя на ступень выше, он обрёл возможность говорить на равных со знатью. Так ему тогда казалось. Но пришлось потратить не один год жизни, буквально вытянуть из своих жалких способностей крошечную возможность управлять некросом, чтобы это стало реальностью. Зато, ни один высокородный джент теперь не мог усомниться в его могуществе и благородном происхождении.

Сон, глубокий, позволяющий восстановить силы, так и не пришёл. Тяжёлое забытьё на недолгие мгновения лишь сделали раздражённым и без того взвинченного мага. Но одно утешение от невольного ночного бдения он всё же получил. Дельная мысль перевести стрелки на лангайцев, пришедшая перед самым рассветом, окончательно прогнала душащую дремоту.

— Анха сейчас в Гнёзде… — рассуждал маг. — Лангайцы страшно оскорблены этим обманом… В их характере отомстить за нанесённое унижение. Нужно как-то подвигнуть посла Юсташ-Кина на ответные действия. Да!

Хуакин выбрался из постели и, наплевав на утренний моцион, уселся за стол строчить письмо лангайцу. Пространное, с обилием ничего не значащих намёков и непроверенных фактов, но выдержанное в хвалебных, льстивых тонах письмо должно было заставить гордого посланника раджи совершить необдуманный поступок. На то, что джент Юсташ-Кин сам отправится в Гнёзд, маг не надеялся. Ему было достаточно того, что в сторону долины поедет хотя бы один лангаец. Второе письмо к королю Ранхусу от верноподданного, не жалеющего собственной жизни ради интересов короны, Хуакин написал в более сдержанном тоне. В нём он сообщал о возможных провокациях в отношении несравненной дочери его величества и намерении самолично предотвратить возможную опасность.

Из изменника в спасители — это было в духе мэтра Хуакина.

Письма он велит отправить своему дворецкому позже. Сначала послу, а через пару дней — королю. И пусть потом джент Юсташ-Кин оправдывается. И послание от мага не поможет, так как бумага истлеет через пару дней после прочтения.

Мерлой понял, что они опоздали. В доме мага не было не только самородков шамаита, или каких либо ещё минералов, в нём вообще не было предметов, которые делают любое жильё обитаемым. Ни личных вещей хозяина, ни книг, ни милых безделушек, украшающих интерьер, вообще ничего. Только мебель, укрытая чехлами, и кухонная утварь, аккуратно прибранная по местам. Парень для очистки совести всё же проверил шкафчики, тумбочки, ящички, даже в чулан заглянул. Везде было пусто, даже в комнате прислуги.

Так и не совершив противоправных действий, Мерлой незаметно выскользнул во двор, где его поджидал Фрост, и поделился своими выводами.

— Там ничего нет. Похоже, этот Хуакин съехал отсюда.

— Ты имеешь в виду — уехал в Гнёзд, — старший подельник ещё не понял, что их грандиозный план потерпел фиаско.

— Нет Фрост, он съехал из этого дома. Там, кроме мебели, вообще ничего нет! И мне это очень не нравится…

— Мне тоже.

Парни обменялись тревожными взглядами. Одна и та же мысль о том, что мэтр прихватил шамаит с собой в Гнёзд, заставила их действовать быстрее, чем думать. В считанные секунды оба оказались в сёдлах.

— Как думаешь, какой у него запас по времени? — Мерлой уже разворачивал своего коня в сторону городских ворот.

— Сутки, как минимум, — предположил Фрост, — может и больше. Мы же не знаем, когда он выехал из Тагриды, — на тракте знакомую карету столичного мага он так и не увидел. — Попридержи коня, городские ворота откроют только через час. Не будем же мы объяснять страже, что нам до зарезу нужно выехать именно сейчас! Мы его или догоним на тракте, или уже в долине. Но я не представляю, как можно будет забрать у него самородки, если он взял их с собой.

— Будем просто за ним следить, — ободрил его Мерлой. — Возможно, удастся что-нибудь выяснить. Тогда уже и будем думать.

— Послушай, а если он оставил их здесь, в Тагриде? Возможно, что Хуакин действительно просто переехал. Тогда что, опять сюда ехать? Ты можешь магически как-то отследить его перемещения? Прости, я ничего не понимаю в магии.

Мерлой задумался. Розыском вещей он иногда занимался, но то были случаи, когда что-то куда-то завалилось или закатилось, и площадь поиска была не велика. Всего один раз ему пришлось заниматься кражей. Но тогда у него был образец энергии хозяина, да и похищенная вещь обнаружилась в соседнем доме. Сосед, как водится, позавидовал, да и прибрал к рукам по случаю.

— Попробовать можно… Эх, если бы можно было раздобыть хоть что-нибудь принадлежащее Хуакину, — сокрушённо вздохнул юный маг. Фрост же уставился на него с неподражаемым удивлением. — Что ты так на меня смотришь? Я же тебе говорю, что там не осталось ни одной его вещи!