Знают только горы

— Как она посмела явиться во дворец, — сквозь зубы шипела королева Корлетта, пытаясь взглядом излить на соперницу всю желчь и презрение, на которые только была способна. Если бы она могла, то прожгла бы ей дыру на нестареющем, ненавистном лице. — Почему ты позволяешь ей портить свадьбу дочери?

Чета правителей Лигра величественно восседала на почётных местах и одаривала гостей монаршими улыбками. Никто из присутствующих даже подумать не мог, что их величества говорят в данный момент друг другу крайне неприятные вещи.

— Кроме вас, ваше величество, она никому ничего не портит, — безразличным тоном ответил Ранхус, стараясь не смотреть на Ксору. Бывшая хранительница выглядела сегодня так ослепительно, что сердце короля тоскливо сжималось от воспоминаний того, что было, и напрасных надежд на то, что могло бы быть, если бы не… — И вы прекрасно знаете, что Наксатра прибыла с делегацией Навакра. Я, даже если бы очень захотел, не мог бы запретить ей присутствовать на свадьбе ведомого.

— Я знаю, чего ты на самом деле хочешь, — не унималась Корлетта. Обида на мужа, и злость на женщину, лишившую её покоя, клокотала в груди, подобно лаве. Она совершенно спокойно воспринимала всех харамных жён короля, безропотно делила с ними его любовь, пока эта гулящая стерва не поколдовала над ним. Он забыл всех… даже, когда Наксатру с позором выставили из дворца, он не пришёл ни к одной из них. — Но она к тебе не вернётся!

— А вот это не ваше дело, высокородная дженна, — с горькой насмешкой ответствовал Ранхус. — Вы тогда добились, чего хотели, теперь пожинайте свои плоды.

— Она — лживая сука, — безупречная, оттого совершенно неестественная улыбка, исказила лицо королевы. — Подлая и завистливая. Нагло выдавать чужие заслуги за свои жалкие чудеса, и при этом пытаться убедить в этом умных людей… Странно, что ей кто-то продолжает верить! Я обязательно раскрою на неё глаза Риверу! Её погонят и из Навакра так же, как когда-то выгнали из Лигра. С позором!

— Что ж, попытайтесь.

Ранхус был посвящён в тайну зятя, и был абсолютно уверен в том, что никакие наветы и злобные наговоры не заставят Ривера поверить в ложь о Ксоре. Это он повёлся тогда на их убедительные и аргументированные факты. Нет, он не поверил в их ложь, но лишь позволил себе усомниться в могуществе своей хранительницы. Этого хватило для того, чтобы Ксора ушла навсегда. Не Корлетта со своими приспешниками выгнала Наксатру из дворца, как бы она этим не гордилась. Ксора покинула его добровольно. Вспыхнула ярким солнечным бликом, не выслушав оправданий. Спасибо, дочь не забрала. Если бы не Анха, Ранхус бы сошёл с ума от тоски.

— Ривер, умный молодой человек. Он всё поймёт правильно.

— Вот именно, Корлетта, — король, наконец, повернул голову в сторону жены, — умный…

Второй неприятный разговор происходил в относительной близости от королевской четы. Посол Лангая требовал ответа от Ксоры таким надменным тоном, словно женщина была его законной должницей.

— Вы обещали, что девица Анха прибудет в Лангай в конце этого месяца! Почему ваша дочь до сих пор находится в Лигре? Её вчера видели здесь, во дворце!

— Джент Юсташ-Кин, на каком основании вы предъявляете претензии? Разве я что-то обещала лично вам?

— Вы обещали брамину Дагору! — чванливо заявил посол. — А то, что обещано хоть одному лангайцу, обещано всей стране! — патетичный тон смуглого гордеца вызвал, вместо уважения, чувство жуткого омерзения. Это же надо так высоко вознести себя на пьедестал, и плеваться оттуда в разные стороны. Но Юсташ-Кин не остановился на этом. — Я представляю великий Лангай! И требую от вас ответа! Нет, я требую от вас исполнения обещания, и незамедлительно!

— Требовать вы можете сколько угодно… — Ксора мысленно возблагодарила Бастру, за то, что та уберегла дочь от общения с подобными субъектами. Если уж ей тяжело общаться с высокомерным джентом, то девушка вообще не выдержала бы такого натиска. — Обстоятельства изменились. Брамин Дагор мною оповещён о том, что у Наксатры Анхи появился подопечный, и теперь она не может быть жрицей в его храме. Он прекрасно осведомлён об особенностях служения Наксатр. Ваши личные претензии оставьте при себе!

— Как вы смеете так говорить со мной?! Я представитель великого народа! За ваш обман я потребую…

Женщина, чьё терпение иссякло, отработанным, молниеносным движением ткнула пальцем лангайцу под нос, не дав договорить. Пока он промаргивался, отходя от боли, выдвинула свои обвинения:

— А вы, разве, не пытаетесь сейчас обманывать меня, доказывая, что радеете за брамина Дагора? — глядя прямо в глаза самовлюблённому снобу, задала вопрос Ксора. — И у вас нет тайных намерений относительно моей дочери? Смотреть в глаза! — негромко, но безапелляционно приказала она Юсташ-Кину, так как лангаец попытался прервать зрительный контакт. — Вы понимаете, с кем сейчас пытаетесь тягаться?

Посол отшатнулся от неё, как от чумной. Огромные зелёные глаза дикой кошки с узкими вертикальными зрачками, которые секунду назад смотрели на него, напугали Юсташ-Кина больше, чем предстоящий гнев раджи.

— Брысь… — только и смог промолвить лангаец, ещё больше пугаясь собственной наглости в отношении только что явившейся ему древней богини.

Ксора задорно рассмеялась, словно посол рассказал ей забавный анекдот, и скрылась в толпе гостей. За их странной беседой внимательно наблюдал королевский маг. Его, как и Корлетту, неприятно удивил тот факт, что Наксатра, с таким трудом изгнанная несколько лет назад, спокойно разгуливает по дворцу, словно не было на ней позорного клейма. Хуакин догадывался, нет, он знал наверняка, что Ксора редко, но посещает короля. Но, вот так, в открытую, не стесняясь…

— Наглая баба, — доверительно сообщил маг послу. — Её гонят поганой метлой, а она возвращается, да ещё права предъявляет, которых у неё нет!

Джент Юсташ-Кин заинтересованно посмотрел на придворного чародея, почувствовав в нём союзника.

— У вас с ней конфликт?

— Не у меня, у королевы, — решил на всякий случай перевести стрелки Хуакин. — Но я, как верный подданный короны, обязан защищать интересы королевской семьи! Если бы мог, я бы её уничтожил, — сообщил он заговорчески, — но она практически неуязвима.

— Ну, почему же, — загадочно произнёс лангаец. — Способ есть, как раз для таких могущественных магов, как вы, досточтимый мэтр Хуакин.

Когда это нужно было для дела, посол умел виртуозно льстить. А такие бездарности, как Хуакин, очень легко клевали на подобное лицемерие. Как тут не воспользоваться?

— Я берусь! — с готовностью согласился маг, даже не уточнив, будет ли ему этот способ сообщён.

— С условием, — тут же начал торговаться лангаец. — Нам нужна младшая Наксатра. Судьба старшей нас не интересует.

— Отлично! — всё складывалось как нельзя лучше. Хуакин в своих мечтах уже видел низвергнутую Наксатру, а то и обеих. Держать данное слово он не собирался. Получится захватить живой, отдаст девчонку радже на растерзание, или что он там задумал. Не получится — не велика беда. Накладки у всех случаются. В крайнем случае, вернёт гонорар.

— Сколько будут стоить ваши услуги? — своевременно поинтересовался нежданный заказчик.

— Недорого, если у вас есть то, что мне нужно.

— И что же это?

— Иллюзионит. Чем больше, тем лучше, — видя удивление лангайца, маг поспешил уточнить: — Этот минерал мне нужен для научных экспериментов.

— Я узнаю у наших специалистов, — пообещал посол. Удивление, которое он не смог удержать под безэмоциональной маской, было вызвано тем обстоятельством, что этот самый иллюзионит гораздо чаще встречался в шахтах Гнёзда, чем Лангая, но он мог ошибаться. — В какое время завтра я могу вас навестить, достопочтимый Хуакин?

— Приходите к ужину. У меня есть великолепное вино собственного изготовления.

Присутствие на свадьбе Ксоры обсуждали и молодожёны, несмотря на то, что в этот момент кружились в танце.

— Матушка, между прочим, недовольна и злится.