Знают только горы

— Мать и отец, — тут же предположил Инис.

— Не совсем так. Люди просто интерпретировали разделение создателя в понятные им образы и создали культ.

— Тогда, что, добро и зло? — озвучил гипотезу Шарль. Ведь именно в таком контексте всплывали воспоминания, вызванные именем Исенгар.

— И это не соответствует действительности, — не согласилась с ним Ксора. — Понимаете, не существует абсолютного добра, как и абсолютного зла. Всегда найдётся кто-то или что-то, для которого добро — есть воплощение зла, и наоборот. Вот хищник поедает свою жертву. Зло — для жертвы, добро — для хищника. Корова пасётся на лугу и уничтожает растения, давит, попавшее под копыто гнездо пичуги. Человек сеет хлеб, взрывая землю, и разрушает убежища насекомых, мышей и кротов. Даже пчела, собирающая мёд, и кажущаяся просто воплощением добродетели, так как приносит лишь пользу всему окружающему, таит зло в самой себе.

— Но, как же, свет и тьма, тепло и холод, жизнь и смерть, наконец! — выпалил Фрост, и осёкся. Они со Свейном старались вести себя незаметно в столь высоком обществе. Отвечали на вопросы, когда их спрашивали, но сами вопросов не задавали, как бы не хотелось. Ведь, одно дело, общаться с другом детства, пусть и вице-королём, совсем другое, с королём соседнего государства и наследником своего. Хотя, в Альсе они вели себя с Инисом несравненно вольнее. Но то было в Альсе.

На его смущение никто не обратил внимания, так как спросил он как раз то, о чём задумались все остальные, но не успели сказать.

— Вам кажется, что это обратные стороны друг друга, антиподы, но это не так. Противоположность — это верх и низ, право и лево. А тьма не есть противоположность света, это просто его отсутствие. Холод — недостаток тепла. Свет и тепло не всегда несут с собой добро. Свет может безжалостно выжечь, и тогда спасением является та самая тьма, которую люди так боятся и считают чем-то ужасным. А излишнее тепло способно погубить с не меньшей вероятностью, чем холод. Да и жизнь некоторых созданий вызывает лишь омерзение. Смерть… тоже не конец, а только этап на пути… Так и Исенгар не является обратной стороной Бастры, как думают лангайцы.

— А что думают лангайцы? — Арну показалось, что между губ Ксоры мелькнули клыки. А вдруг, в моменты спонтанного гнева или опасности Наксатры могут оборачиваться хищными кошками? Очень хотелось об этом спросить, но он удержался.

— Они думают, — спокойно продолжила Ксора, умело скрыв свой гнев, — что могут обуздать волчицу Исенгар, в которой заключена разрушающая энергия хаоса. Именно эта энергия не позволяла Первооснове упорядочить создаваемые миры. И именно поэтому Исенгар поместили в пространство, которое люди называют преисподней, сковали ста двадцатью одной зачарованной цепью. Но, даже оттуда иногда доносится её свирепый рык, и этот мир отзывается трепетом.

— Землетрясения? — сейчас первым догадался Шарль.

— Да. Землетрясения, извержения вулканов, гигантские волны, смерчи и ураганы. Всё это порождения грозной Исенгар. И лангайцы вознамерились освободить волчицу.

— Зачем?! — дружно высказались присутствующие.

— Они думают, что освобождённая тёмная богиня будет им служить, как служат цепные псы, не понимая, что стихию нельзя удержать на привязи, если только сам не обладаешь достаточной силой.

— На что же они надеются? На тех магов, которых похищают по всему миру? — всё встало на свои места: странные криминальные действия лангайцев, их великая цель и безумная идея. Арн возблагодарил богиню Бастру, за то, что она так своевременно направила к нему Анху и, судя по всему, помогла спастись Мерлою. Иначе, так и не узнали бы они, какая опасность нависла над миром.

— Нет, маги им нужны, чтобы разбить оковы, удерживающие Исенгар.

— А они смогут? — засомневался Шарль. Пример мэтра Хуакина слишком ярко стоял у него перед глазами, а этот джент имел весьма посредственную квалификацию в специальности, которой занимался.

— Лангайцы уверены, — голос Ксоры приобрёл металлическое звучание. Всё-таки раздражение, которое она так тщательно скрывала, прорезалось наружу, — что некрос магов достаточно ядовит для этого.

В кабинете повисла тишина. Одно дело считать, что маги, пусть и по принуждению, должны будут творить какие-то магические ритуалы, чтобы выпустить на свободу вселенский хаос. И совсем другое, наверняка знать, что их всех принесут в жертву этому хаосу.

— А зачем им понадобилась Наксатра? — с тихим ужасом спросил Арн. Он уже был готов хватать Анху, срываться с места, мчаться в Гнёзд и прятать её в самой глубокой штольне, чтобы ни один человек не смог туда добраться.

Ксора посмотрела на него одобрительно, словно прочла мысли. Но пояснения её снова всех повергли в шок.

— Это сосуд, тело для Исенгар. Не один человек не выдержит первородной сущности. Молодая Наксатра же, ещё не тратившая силы на рождение ребёнка, но уже достаточно взрослая, годится для этих целей, — ужас в глаза слушателей заставил Ксору тут же внести ясность в этот вопрос. — Но, это всё только предположения. Ведь Исенгар закована с начала времён, и, разумеется, никто и никогда не пытался её освободить. Мне кажется, что это не по силам даже Бастре, но я не спрашивала её.

— Тогда, мне ничего не угрожает, — взбодрилась Анха, которая уже была готова забиться в какой-нибудь труднодоступный уголок. Или это слишком громкие мысли Арна заставили её так думать.

— Стать сосудом для Исенгар тебе не грозит, — согласилась Ксора, — а вот опасаться наёмников и лангайцев всё-таки стоит. Если эти фанатики поставили себе цель, то будут переть к ней с упорством потерявшего разум слона. Тебе всё равно грозит опасность Анха, так как завтра на свадьбе я должна буду сказать дженту Юсташ-Кину, что ты в Лангай не поедешь, так как он обязательно спросит.

— А если он начнёт угрожать тебе? Или, вообще, попытается похитить?!

— Я им не нужна. Да и поймать Наксатру очень трудно. Не переживай.

— Мне кажется, надо всё рассказать отцу… э-э, его величеству, — от того, чтобы немедленно отправиться в Радужный дворец, принцепса останавливала лишь грядущая свадьба сестры. — Завтра, после бала, — Инис подумал о том, что короля, возможно, и не стоит пока отвлекать от более насущных дел, но вот министра правопорядка он бы оповестил немедленно. Наёмники уже давно бесчинствуют на трактах, и следовало бы это пресечь. — Съезжу ка я дженералу Креми. Пусть своих подчинённых растрясёт, — ехидно улыбнулся Шарль, — а то мышей ловить перестали.

Король Навакра подумал, что его будущий коллега и родственник не так уж недальновиден, как показалось вначале. Троица из Гнёзда, совсем недавно столкнувшаяся на трактах, пусть не с профессиональными наёмниками, а с местными разбойниками и лангайцами, причём, средь белого дня, согласилась с характеристикой Шарля. Да, мышей не ловят, а… эти самые лижут. Ксора мысленно поблагодарила принцепса за то, что, пусть и не осознанно, но освободил её от необходимости самой посвящать Ранхуса в это неприятное дело. Анха же думала о том, жизнь за стенами тайного дворца очень непростая, но очень интересная и, как оказалось, опасная.

Церемония бракосочетания короля Навакра и инфанты Лигра была не такая грандиозная, как прошлогодняя свадьба Шарля, но им предстояло пройти через это ещё раз в Навакре, что вполне компенсировало недостаточный размах праздника. А сейчас бал был в самом разгаре. Гости веселились, танцевали, пили за здоровье молодых великолепное шепситонское вино, угощались деликатесами и вели ничего не значащие разговоры. Попросту, сплетничали.

Собираясь по двое или по трое, дамы обсуждали наряды других приглашённых, ехидно комментируя ошибки в подборе фасона, цвета или украшений. Критике также подвергались причёски, макияж, партнёр по танцу или блюдо на тарелке. Недостатки других сладко проливались удобрением на тщательно возделываемую почву самомнения. Мужчины обсуждали самих дам, а так же возможные изменения, политические и экономические, которые грядут в связи с мирным договором с Навакром. Но было несколько человек, которые не поддерживали общего веселья, так как в их поле зрения всё время попадал некий раздражающий фактор.