Страница 8 из 9
Кате тоже не спалось, но она побоялась до утра выходить из комнаты. Мало ли что взбредет в голову бывшему. Лишь убедившись, что БМВ Феликса вырулил на улицу, спустилась на кухню позавтракать со свекрами.
— Как спалось, Катенька? — елейным голоском поинтересовалась свекровь. — На новом месте кто приснился?
— Все хорошо, Антонина Яковлевна, — так же благостно сообщила Катерина и обронила невзначай: — Я вроде раньше ночевала в этой комнате…
— Та комната старая, а диван новый, — хмыкнула Антонина. — Фелечка мой небось всю ночь снился?
— До утра заснуть не смогла, — не стала врать Катерина.
— А вот пустила бы мужа под теплый бок, то и сны бы привиделись чудесные.
— Ваш сын, — Катя резко оборвала свекровь, — уже давно мне не муж.
— А Феликс сказал, что вы обратно сходитесь, — вставил изумленный свекор. — Вроде к свадьбе готовитесь.
— Не знаю, на ком женится Сарычев, — хмыкнула Катя, — но я замуж не собираюсь. Ни за Феликса, ни за кого другого. Меня в этот адов гадюшник теперь фиг заманишь.
— Разрушили институт брака проклятые империалисты, — покачал головой свекор.
— Практически уничтожили, — едко заметила Катерина и, повернувшись к застывшей Алисе, велела: — Собирайся, Лисеныш, к Глебу сейчас поедем.
— Ладно, а оттуда в «Мираж», мне нужно платье, — вскинулась дочка и побежала одеваться. Катерина устало глянула на Сарычевых и осведомилась раздраженно:
— Я вот не понимаю, Алексей Иванович, империалисты тут при чем? Это они вашего сына шастать по бабам заставляли? Руки заламывали, из борделей не выпускали?
— Катя, — охнула свекровь.
Катерина допила кофе и встала из-за стола.
— Я не знаю, во что решил поиграть ваш мальчик, — горестно объявила она. — Но, если попросит денег на свадебные приготовления или на подарок, ничего не давайте. Это сплошное надувательство. И я искренне не понимаю, зачем он вас обманывает.
Поцеловав оторопевших родителей Феликса, Катя метнулась к себе в комнату и переоделась в злосчастное платье. Кофейные капли, пятна вина и запах рвоты. Обалдеть!
— Домой заедем переоденемся, — заявила она дочери, но увидев около своего подъезда Марата Алтаева, в просторечии именуемого Виталей, попросила водителя такси не останавливаться. Так и явилась к брату и невестке в заляпанном платье.
— Тут тебя кроме собак никто не видит, — прошептала Наталья, выдав шорты и майку. А злосчастное платье засунула в стиральную машинку.
— К вечеру будет как новенькое, — пообещала она. — Ты ведь не торопишься?
— Абсолютно, — кивнула Катя и, отключив телефон, чтобы не потревожить трехмесячного племянника, прошла к малышу. Да так и провела с ним целый день. Кормила из соски, баюкала и, уложив розовощекого младенца на диване, прилегла рядом. Постепенно испарилась злость на Сарычева, а вот ощущение использованности осталось.
«Захотел — ушел, а надумал вернуться, так просто, зажав в углу, и трахнул. Что тут церемониться? Но со мной этот номер не пройдет, Феликс», — мысленно пообещала она и, будтонаяву, увидела крепкого приземистого мужика, когда-то содравшего с нее платье и втолкнувшего в пустую спальню. Катерина помнила до сих пор тот животный страх, но именно тогда решила никогда никого не бояться и стоять за себя до конца. Онаусмехнулась, вспомнив, как загнанной птицей заметалась по комнате и даже собралась, свесив простыни, спуститься вниз. Но вовремя отказалась от этой идеи. Она шарила по всем полкам и шкафам, сама не понимая, что ищет. Пока под кроватью не нашла шпильку со стразиками. Аккуратно засунула ее в замок и попробовала открыть. Не с первого раза, но получилось. Босиком и в одних трусах, она спустилась по боковой лестнице и выскочила во двор. Бросилась к калитке и вместо улицы оказалась на конюшне. И тогда поняла, что пропала. Она постаралась спрятаться за баками, стоявшими вдоль забора, но ее почти сразу обнаружил конюх, высокий худой парнишка с бледным шрамом на лице.
— Ты откуда сюда забрела? — хмыкнул он и уставился на голые сиськи.
Катя промычала что-то невразумительное.
— Это тебя к Корнею за долги привезли? — полюбопытствовал он, но взгляд с ее груди не
перевел.
— Ты с ними разговариваешь или со мной? — вскинулась она, возмущенно глядя на конюха.
— Языкатая, да? — почесал башку он и бросил невзначай: — Тебя Корней прибьет, коль слово поперек скажешь. — Он осмотрел ее с головы до ног и, пробормотав что-то себе под нос, обронил нехотя: — Пойдем в стойло, дотемна пересидишь.
Кате тогда подумалось, что лучше первый раз заняться любовью с некрасивым мальчишкой, чем лишиться девственности под старым и вонючим Корнеем, но предпочла промолчать. А конюх даже ни о чем таком не попросил. В маленькой подсобке стащил с себя линялую старую майку и протянул ей.
— Одень, — коротко велел он.
Кате хотелось поправить его. «Надень» — правильно. Но она прикусила язык, боясь обидеть случайного спасителя. Она скрутила волосы в дульку и заколола шпилькой, которую до сих пор судорожно сжимала в руках. Даже аляповатый цветок из стразиков слегка отпечатался на ладони. Парнишка, с интересом наблюдавший за ней, самолично напялил на голову кепку. Сразу отвел в самый дальний угол, где в стойле переминалась с ноги на ногу черная кобыла.
— Знакомьтесь, Верона, — представил он лошадь и добавил с ухмылкой: — Она тоже с норовом, как и ты! Сиди здесь тихо. Близко к ней не подходи, зашибет. Как все разъедутся, я тебя выведу.
Катерина вспомнила, как забилась в угол и принялась ждать. И именно тогда решила коротко подстричься и научиться драться.
Катя прогнала прочь надоедливые воспоминания и уткнулась носом в макушечку малышу. Племянник пах молочком и казался таким сладким. А маленькая улыбка беззубого рта разом прогнала прочь все беды и печали. Сердце оттаяло, а душа согрелась.
Ребенок сучил ножками и радостно гулил, а она гладила его по животику и пела песни. Первое, что пришло в голову. «Спят усталые игрушки» сменялась «Ленинградом», а песня о Крокодиле Гене плавно перешла в «Шоу мастгоу он» Квинов. Малыш хватался ручонками за пальцы тетушки и весело смеялся.
— Хочу себе такого же, — прошептала она, гладя племянника по грудке, — конечно, не от Феликса и уж точно не от Плотвичкина. Лучше из донорской спермы. Только мой ребеночек, — но стоило подумать о неведомом доноре, как тут же перед глазами предстало лицо Марата Алтаева.
«Может, Феликс наврал? — с надеждой вздохнула она, но отбросила эту мысль. — Но в том, что касается работы, Сарычев всегда предельно честен. И прекрасно понимает, что его слово стоит денег. Больших денег».
Катерина тяжело вздохнула и, поцеловав ребенка, принялась рассуждать:
«А какая разница, наврал Феликс или сказал правду? Это ничего не меняет. В любом случае замуж мне за «Виталю» не выходить, детей с ним не крестить. От любого из людей Корнеева нужно держаться подальше. Даже если Алтаев занимал в ОПГ самую ничтожную должность. В память о папе я обязана выкинуть этого человека из головы. На свете полно мужчин без криминального прошлого».
Катя чмокнула малыша в одну пяточку, потом в другую и очень удивилась, когда в комнату заглянула Алиса.
— Собаки такие смешные, — захихикала дочка и добавила серьезно: — Мама, я хочу братика или сестричку. Помирись с папой!
— Я уже объясняла тебе, малыш, — терпеливо заметила Катерина. — Мы с твоим отцом больше не любим друг друга, поэтому решили жить отдельно. Но мы оба твои папа и мама, и наша любовь к тебе осталась неизменной.
Алиса недовольно поморщилась.
— Отговорки! — прошипела она. — Ты обещала провести со мной весь день! А вместо этого валяешься с Кирюшкой…
— Он такой сладкий, — улыбаясь пробормотала Катя. — Разве тебе не нравится?
— Нет, — фыркнула Алиса. — Но ты могла бы жить вместе с нами и нянчиться с собственными детьми, а не с чужими козлятами.
Катерина, изумленно глядя на дочь, села на кровати, разгладила волосы и, увидев в дверях пораженную невестку, резко подскочила и вывела Алису прочь из комнаты.