Зеленая кровь

- Приходит в сознание - я ввела ему глюкозу и каразол.

Аллочка уходит со шприцем, задрав иглу вверх, а Тая просит меня жестом сесть на освободившуюся табуретку. Рядом с ней.

- Что с сердцем? Хуже?

- Понимаешь, Саша... Симптоматика какая-то... Может, антибиотики ввести?

В голосе Таи неуверенность. Врач-то она, скорее, конечно, теоретический с больными имела дело только на практике да на стажировке. Но симптоматика действительно странная: при такой глубокой коме и такая температура... Но и вводить сейчас ему антибиотики, когда мы не знаем точно, что же случилось...

- Ему лучше? - Я заметил, что веки у Михаила стали подрагивать. - Выходит из комы?

- Похоже. Если бы не температура, можно было бы применить согревающие компрессы, а так...

- Давай с антибиотиками погодим, С полчаса. Иди подготовь все для анализов, на "п-аш". Хлебников сейчас привезет лаборанток.

На меня вдруг наваливается смертельная усталость. Разрядка. Послешоковое состояние. Да так, в сущности, и было - все эти два часа, пока мы его вытаскивали из гермокамеры... Машинальный взгляд на часы: без двадцати час. И мысли как гудрон... Пока Хлебников разыщет лаборанток, пока те развернутся - тоже ведь сонные, из постелей... Какая-то очень важная мысль, словно увязнув в гудроне, продирается... ускользает... Наташа! "Он что-то задумал, Саша, страшное задумал..." Я словно просыпаюсь - от толчка под сердцем: Михаил смотрит на меня вполне осознанно, осмысленно, и... такая счастливая у него улыбка! Я тоже, видно, улыбаюсь во весь рот - пронесло, слава богу, ожил, а его взгляд зовет, притягивает к себе... Хочет что-то сказать? Я наклоняюсь почти к самому лицу... Что? Так шумит кровь в ушах - от усталости... Что, что? По движению губ:

"Митоз[20] пошел..."

Митоз? Какой ми...

Меня словно подбрасывает с табуретки: "Два условия... На лабораторных животных феномен Бэрнета - Феннера уже проверен... Два условия..."

Опомнился в зале с гермокамерой: "Митоз пошел..."

- Тая!

На пульте одни технари. Смотрят с удивлением... "Два условия..." Какая счастливая улыбка! На землисто-сером, бескровном лице и такая улыбка... Микрофон.

- Связь в порядке?

Это я технарям. Чего таращат на меня глаза? А, отбой давно... Все равно: придется будить. Да я вряд ли они спят...

- Хотунков, Старцев! - один из техников, поняв, что мне нужно, производит переключение и протягивает телефонную трубку. - "Хотунков на связи", - слышу.

- Быстро. Вспоминайте. Что делал Куницын начиная с момента, как фитотрон соединили с гермокамерой? Точно, по минутам. Когда он снял кофту? Время? Ну хотя бы приблизительно... Когда ему в первый раз стало плохо? Ну, не совсем плохо... Заметили? Потом что было? Оба вспоминайте - мне важно время. Когда и как...

Когда и как... Даже с пятидесятипроцентной ошибкой первый приступ у него начался около восьми. Второй - без пятнадцати девять. Запомнили потому, что приближалось время связи, Хотунков пошел за Куницыным в фитотрон, а тот уже сидел... На полу сидел. Без майки. И мокрый от пота. Значит, период митоза сорок пять минут. Но затем Куницыну стало плохо в девять двадцать - сразу после сеанса связи. Значит, циклы сокращаются... Сколько же он перенес таких циклов? Пять? Да пока вытаскивали - смазанный, из-за кофеина... "Два условия. Первое: по отношению к данной клеточной культуре в организме не должно быть никаких специфических антител..." Шесть приступов?!

- Какого вы дьявола молчали? - не выдержал, обругал я ребят. Но ведь надо же: у врача четыре приступа, а они... - Запретил сообщать? Связь была отключена? - Да, связь включается только с нашего пульта... Еще одна накладка. Но ведь у них же есть включатель тифона! Да они его и включили... Но когда! Ладно. Все, - отбой. Ложитесь спать.

Я тяжело опустился на стул. Взмок. Вытащил из кармана носовой платок... Шесть приступов! Взгляд на часы: без пяти час. Меня снова словно подбросило - не мысль даже, а... "Два условия. Первое... Второе... клеточная культура должна быть введена в организм в достаточно большом количестве..."

- Тая!

Одни технари.

- Сонина в боксе.

В боксе...

Тая сидела рядом с Михаилом. Улыбается. Оба улыбаются. Такие счастливые у обоих улыбки... Но ее-то улыбка мне понятна, а вот он... Без двух минут час.

- Михаил! Как могло случиться, что...

- Я запрещаю разговаривать - он слишком еще слаб.

- Хорошо, хорошо... Тая, быстро: визуальный анализ

Не понимает.

- Отставить биохимию. Визуальный анализ крови в сетках Гаряева. Быстро! Сама проведи.

Ничего не понимает.

- Да быстрее же!

Я ее буквально вытолкнул - быстрей! Час две минуты... Какой сейчас цикл? Сколько в нашем распоряжении времени?

Нагнулся к Михаилу. Такое несмываемое счастье!

- Послушай, Миша, ты работал на "скорой". Ты знаешь, как можно быстро получить три-четыре литра крови. У нас осталось, видимо, не больше двадцати - двадцати пяти минут. Может, и меньше. К кому нужно обратиться? Кому звонить? У тебя первая группа?

Я понимал, каким-то подсознанием понимал: не надо с ним об этом говорить, не надо. Но у меня не было другого выхода: двадцать минут до следующего цикла, который он может и не выдержать...

На его лице радость сменилась серой маской.

- Миша, ты меня понимаешь? У тебя точно первая группа крови?

Да, группа "А" - отчетливо вспомнил я строку из его "Истории болезни".

Я выскочил из бокса. Где Тая? А, в лаборатории...

Быстрым шагом, почти бегом, прошел в зал с гермокамерой, подбежал к городскому телефону; 0-3.

- "Скорая"? Из Экологического института. Начальник лаборатории Стишов. Вы не можете нам доставить четыре литра первой группы крови? Завтра? Немедленно, сейчас!.. Как?.. У нас умирает человек. У нас... Послушайте, в нашем распоряжении всего пятнадцать минут. Пятнадцать!.. Хорошо, жду.

Меня попросили трубку не класть: должны созвониться со станцией переливания крови. А время...

Вдруг передо мной появилась встревоженная Тая. Не встревоженная, а... Ужас в глазах. Все, видно, поняла с первого взгляда в окуляр микроскопа.

- Много?

- Саша...

- Я тебя спрашиваю: много у него в крови этой зеленой дряни?

Губы трясутся... Перепугана, конечно. Да, увидеть такое под микроскопом...