Зеленая кровь

- Да, Миша мне что-то говорил. Но я ничего не поняла. Так он что, сообразила она наконец, - сам в этой гермокамере? - Она, видно, испугалась своей догадки. - Скажи, это правда?

Черт побери - вот положение!

- Знаешь, это разговор не для телефона.

- Я сейчас приеду, - быстро ответила она. - Куда ехать? В институт?

- Да, но... Я не имею права.

- Почему? С ним что-то случилось? Скажи, что? Ну я тебя умоляю, Ты не можешь мне соврать - я знаю. Ты самый честный... И ты ведь друг ему, правда?

- Послушай, Наташа... С ним ничего не случилось! Я только что видел его жив, здоров. Сегодня у них праздник.

- Какой праздник, Саша? Ты с ума сошел. Какой может быть праздник в этой вашей тюремной камере? Ты что-то скрываешь. Я должна его увидеть. Я с ума схожу... Это чудовищно, Саша!

- Но это невозможно, пойми...

- Почему? Его уже нет в живых?

- Да жив он, здоров, Наташа.

- Тогда почему я не могу его увидеть? Да объясни ты мне наконец по-человечески. Почему я не могу его увидеть?

- Да потому что я видел его по видеоканалу.

- По какому каналу?

- По телевизору.

- О боже... Ничего не понимаю. Его показывали по телевизору?

Я почувствовал, что взмок. И еще эта Аллочка... Каждое слово впитывает, словно губка. Ну, пойдет теперь треп по институту!

- Аллочка, - прикрыл я микрофон ладонью, - у вас когда дежурство?

- С восьми.

- Идите отдыхайте. Вам ночь не спать - идите. Еще три часа - поспите где-нибудь. Или домой езжайте.

С какой неохотой вышла Аллочка! Вот бог наградил глазками... Прожекторы!

- Наташа, извини... Я тут. В общем, с Михаилом все в порядке, он жив и здоров.

- Я тебе не верю. - В голосе слезы. - Ты всегда мне говорил правду. А теперь... Я должна его увидеть... Я с ума схожу от вашей секретности!

- Да какая там секретность!..

- Ну - неизвестности. Я должна его увидеть, Саша. Должна! Как ты не понимаешь?

Я понял: заскок. Тут уж ничего не поделаешь - заскок. Но о чем думал Михаил? Не мог подготовить, растяпа. И что же делать теперь? Показать ей Михаила на экране видеоконтроля не проблема - ничего не случится. Но как она попадет к нам? Пропуск выдает только Хлебников. Да он меня самого упрячет в камеру, если узнает, что я решил Михаилу устроить свидание с его сумасшедшей женой! "Никаких побочных эмоций, никаких психологических накладок. Помните: мы имитируем космический полет. Члены экипажа находятся в сурдокамере: особый режим, никакой связи с "землей", кроме расписания, никаких посторонних разговоров - только медикобиологическая информация. Я выражаюсь ясно?" М-да, положение...

- Ладно, Наташа. Приезжай. Корпус экологии человека. В глубине парка, Я тебя встречу. У входа. Приезжай.

Я надеялся обойтись без объяснений. Бывает, придешь к нему, попросишь пропуск, скажешь, откуда товарищ, подпишет и даст пустой бланк: "Сам заполни". Но не тут-то было!

- Кому пропуск?

Уставился квадратными очками.

- Наталья Гавриловна...

Смотрит, ждет.

- Куницына.

Ручка в сторону.

- Жена?

- Жена.

Пропуск в стол. Все ясно. Можно поворачиваться и уходить.

- Послушай, Григорий Васильевич. Бывают обстоятельства...

- Меня обстоятельства не интересуют.

- Да, тебя обстоятельства не интересуют - знаю. Но психологическое состояние испытателей тебя должно интересовать? - Молчит. Смотрит непонимающе. - Этот растяпа Куницын даже не объяснил ей, что уходит на месяц в гермокамеру. И она бог знает, что вообразила. Ревет.

- Ну и что?

- Куницын об этом, думаешь, не догадывается?

Уставился на меня... Сейчас ляпнет: "С каких это ты пор, Стишов, стал поклонником телепатии?"

- Послушай, Гриша, ну что случится, если она посмотрит на него по видеоканалу? Увидит, что жив, здоров, смеется, разговаривает... У них сегодня такой праздник - фитотрон подключили! Редиску, салат ели... До смерти им, видно, надоели эти лиофилы - консервы и есть консервы. Да еще засушенные.

Я понимал, что несу чепуху, лицедействую похлеще Михаила. Но как, чем его пронять? Ни на шаг от программы, железная дисциплина, эксперимент "должен быть доведен до конца чисто и безукоризненно... Что ему до Наташиных слез? Шелуха...

- У тебя все?

Будь ты... Чурбан.

- Скажи, я к тебе когда-нибудь обращался с личной просьбой? - У меня иссякли все аргументы, я не знаю, как его убедить, но я знаю, что Наташе Михаила показать надо - я не помню ее такой - на грани истерики. - Мне неприятно, поверь, страшно неприятно обращаться к тебе с личной просьбой... - Я как мог нажимал на слово "личной" - неужели не проймет? Неужели в нем ничего не осталось человеческого? Дело, дело и еще раз только дело...

Смотрит удивленно. Откинулся на спинку стула. Думает. А может, ищет удобную форму - как выяснить, почему эта просьба о пропуске жене Куницына носит у Стишова личный характер. Во всяком случае, что-то треснуло. Но если все же спросит... Что ж, отвечу. Ничего позорного я в этом не вижу. Друг юности, полюбила другого...

- Ладно. - На столе опять синий бланк пропуска. - Только видеоканал никаких разговоров. Под твою личную ответственность.

Ладно. Личная просьба под личную ответственность.

Я спустился вниз, отдал пропуск вахтеру, вернулся к себе наверх. Сел за стол, взял в руки не законченный Аллочкой график дыхания испытателей. Но ничего не лезло в голову...

Представил: сходит с трамвая, озирается - она же у нас никогда не бывала! "Не скажете, где Экологический?" Сколько же я ее не видел? Сколько лет, сколько зим... Но почему Михаил не сказал ей, что идет в гермокамеру? Боялся испугать? Чепуха какая-то. А может... стыдно? Так крестил наш метод, а тут сам испытывает! "Вы идете неверным путем. Циолковский, - вы его толкуете слишком однобоко - когда говорил о возможности симбиоза человека и растений в кабине космического корабля, имел в виду не только то, что вы сейчас делаете. Сколько вы денег тратите на эти исследования? Если бы эти деньги повернуть на исследования более широкого плана, на создание подлинного симбиоза, который бы позволил человечеству вообще освободиться от необходимости иметь дело с техникой..." - "Что ты имеешь в виду?" - "Я хочу сказать, что вы решаете задачу узко - это лишь выход из положения, а не решение проблемы. Общее решение в другом: не к человеку приспосабливать механику - всю эту систему жизнеобеспечения космического корабля, как делаете вы, а самого человека приспосабливать для существования в космосе вот что имел в виду Циолковский". - "Но это же фантастика!" - "Так, к сожалению, думают многие. Но не все. Ты знаком с идеями Вернадского?" "Относительно". - "Понимаешь, вы, биологи, идете каким-то неандертальским путем. Медицина те же задачи решает совсем иначе. Сейчас на повестке дня замена внутренних органов, трансплантация. Мы скоро будем менять изношенные сердца, почки, печень, легкие... Почки уже меняем, сердца тоже пересаживаются. А вы?" - "Не понимаю. Что, систему жизнеобеспечения нам нужно вживлять в тело космонавта? Эта система в два раза больше самого человека! Да и зачем?" - "Как мне тебе объяснить? В космосе человек должен есть, пить, дышать кислородом так же, как на Земле. Вы бьетесь над задачей обратить отходы жизнедеятельности человека - мочу, фекальные массы, пот, выдыхаемый воздух - в воду, пищу, кислород. Так? И решаете эту задачу, копируя механизм превращения отходов в полезные продукты, которые природа выработала на Земле. При помощи микроводорослей и бактерий. Но ведь в самом человеке, в его организме уже заложены природой все эти восстановительные функции! Эволюция их, конечно, приглушила..." - "Очень уж ты гигантски мыслишь". - "Не гигантски, а правильно. В организме человека многое сохраняется с древнейших клеток. Только все, что было в нем микроводорослевого и бактериального, изменилось до неузнаваемости. Но не исчезло совсем!.." - "Оригинально, впервые слышу..."