Страница 8 из 11
– Ладно. – Я встаю, последний раз оглядываюсь по сторонам, в поисках какого-нибудь тайника. – Разберусь потом. Что сказал портной? Когда нам будет во что тебя одеть?
– Понадобится несколько дней.
Потираю висок.;Заяр всё ещё в одном полотенце. Спору нет, смотрится он хорошо… но вряд ли сможет сидеть верхом. Даже кожнары хоть что-то да надевают на себя, когда выходит из дома.
– Ладно… Спрошу у Лорелей, может, в доме есть какая-нибудь одежда для росомах…
Росомахи – не то чтобы отдельная порода. Но мужчины нашего вида резко различаются между собой по комплекции. По-настоящему аристократичными, красивыми и ценными считаются те, у кого стройная фигурка и нежное лицо. Таких немало, тем более что их пестуют с рождения, чтобы раздать по другим домам в качестве пажей, наложников, женихов… Другие – рождённые такими, как мои братья, – используются только на войне. Их крепкое сильное тело и здоровый организм позволяют привить им гены других рас. В первую очередь используется кровь кожнаров, но в военных лабораториях работают над тем, чтобы расширить арсенал.
Россомахи считаются грубыми, невоспитанными, не способными сдерживать инстинкты. Но, честно говоря, я к ним привыкла куда больше, чем к таким, как Танай. Они проще и понятней, в то время как благородные «цветочки» всегда таят в себе угрозу. Никогда не угадаешь, на кого они шпионят – на мать, на тайную покровительницу или ещё на кого.
Росомахи никогда не опустятся до обмана. Их кодекс ясен и прост. И пусть кто-то говорит, что они не сдержанны, всё же до кожнаров им далеко.
В благородных домах их почти что нет. Дети живут на островах, потом мальчиков отправляют в лаборатории и на границу. Охрану в пределах Жемчужного берега обеспечивают леди из младших ветвей. Росомаха в доме – тот ещё моветон. Собственно, хуже только кожнар.
К счастью, Лорелей находит выход – у обитателей окрестных поселений всё проще. Там мало толку от аристократических «цветочков», и именно их стараются поскорее спихнуть «на заработки» – в богатую семью или в публичный дом. А вот крепких ребят берегут и даже прячут от господ.
Лорелей отправляет слугу в одну из таких семей, и через час крестьянские штаны и рубаха находятся у нас в руках.
Заяр смотрит на них так, как будто ему предлагают одеться в болотный мох.
Делаю вид, что не замечаю этого взгляда.
– В приёмной подожду, – говорю ему и выхожу.
Кожнар появляется в дверях через пару минут. Рубашку он так и не надел, но, по крайней мере, в штанах.
– Брезгуешь? – интересуюсь я.
Кожнар мрачно смотрит на меня, но через некоторое время снисходит до ответа:
– Воину носить одежду немощного – позор.
– О!
И как мне в голову-то не пришло…
– Пошли.
Шутки шутками, а надо будет учесть этот заскок…
***
Заяр сносно держится верхом – для кожнара, которые всю свою жизнь проводят на ногах. Они довольно быстрые, и, видимо, поэтому транспорт у них толком не развился. Иного кожнара не догнать и на виверне…
Но я решила всё-таки не проверять и велела выделить ему коня.
В такой компании охрана мне особо не нужна, но я всё-таки беру парочку сестёр и приказываю им следовать на расстоянии позади. Старшую зовут Менея, и она приходится мне двоюродной сестрой. Двух других по именам не помню.
Едем неторопливо, я потихоньку осматриваю окрестности. У меня начинает созревать идея: дом, который я построю для себя, будет стоять в излучине реки, у самого моря, чтобы было много воды,как на острове, где я жила, и чтобы можно было установить магические ловушки вдоль каждого берега – так, на всякий случай.
Определившись с местом, не спешу поворачивать домой. Сёстры далеко, и вряд ли кто-то здесь может нас подслушать.
Хорошее время и место, чтобы расспросить кожнара, вот только с какой стороны подойти к расспросам?
Замедляю ход коня и, подав знак сёстрам, чтобы те не спешили меня нагнать, выезжаю на каменистое плато. Кожнар – следом за мной.
– Красиво? – спрашиваю я.
Кожнар, конечно, молчит, но недолго.
– В наших пустошах больше красоты.
– Они тоже красивы! – признаю я. – Но слишком опасны. У вас совсем нет закона. Вы безжалостны к слабым.
– Лучше так, чем подчинить силу слабости.
Хмыкаю. Не то чтобы он не прав.
– Говорят, вы больше всего ненавидите самых «сильных» – из нас, росомах.
– Потому что они позволяют собой помыкать. Но это неправда: мы ненавидим вас всех.
– И меня ты тоже ненавидишь? – Чуть разворачиваю коня, чтобы оказаться в поле его зрения и полностью закрыть ему обзор.
Кажется, Заяр колеблется, но всё же говорит:
– Больше всех жемчужниц я ненавижу твою сестру. А ты слишком похожа на неё.
Невольно опускаю взгляд. Его слова причиняют боль. Тут же мысленно отвешиваю себе пощёчину и снова распрямляю спину.
– Ты ненавидел её с первого дня, как оказался здесь?
– Да.
– А до того?
Кожнар не мог не почувствовать подвоха, но почему-то решает уступить.
– Она купила меня сразу после того, как я оказался в плену.
Внезапная пауза, и по лицу его пролетает тень.
– Ты надеялся, – делаю вывод я.
– Да! – Заяр со злостью смотрит на меня. – Я был дураком! Больше не ошибусь!
– Что заставило тебя надеяться? Разве ты не знал, как наши женщины к вам относятся?
Заяр мрачно смотрит мимо меня и молчит. Но мне кажется, я знаю ответ. Одна и та же сила обманывала мужчин из века в век – красота и желание любить.
– Ты считал её красивой? – спрашиваю я, почти не сомневаясь, что Заяр не ответит. Мне достаточно вспышки, которая проносится в его глазах. Да, он так считал.
Вздыхаю.
– Значит, ты успел разочароваться раньше, чем она привезла тебя в дом.
Случайно опустив взгляд, замечаю, как крепко он стиснул поводья коня.
– Кто виноват, что вы все западаете на блёстки и мишуру? – Слова слетают с языка раньше, чем я понимаю, что произношу их вслух.
– Мы все? – с любопытством и злостью переспрашивает кожнар.
Пожимаю плечами: чего уж тут скрывать?
– Да, вы все – от кожнаров и росомах до самых утончённых мальчиков из лучших семей. Стоит вам увидеть блеск жемчужин в чьих-то волосах, и вы уже на небе. Не мы подчинили себе «сильных». Они сами подчиняются… нам.
– Ты считаешь нас дикими. Но даже мы умеем ценить красоту. И это ты ставишь мне в вину?
– Нет. Это ты ставишь в вину мне и моей сестре.
Разговор не оканчивается ничем, но у меня нет настроения его продолжать.
Ненавижу мужиков, которые залипают на мишуру, а потом в своих несчастьях винят нас!
Я не люблю мишуру. Я честно говорю, кто я и чего хочу. Поэтому у Аяны и всех, кто на неё похож, всегда было преимущество передо мной.
В конце концов, я люблю сестру, а он мой враг. Он попал в плен? Велика беда! Если бы не участвовал в набеге на наши деревни, то и жил бы себе в своих пустошах. Никому он не сдался здесь, на Жемчужном Берегу.
Вот уже четыреста лет, как эта земля принадлежит нам. Мы не пришли бы сюда, будь у нас выбор. Потому что здесь холодно, сухо, и воздух такой жёсткий, что мы умираем от одного только дыхания.
И все четыре сотни лет кожнары пытаются доказать нам, что эта земля принадлежит им, а мы должны умереть, лишь бы потешить их жажду славы. Потому что мы «слабые», а они презирают слабость.
Так нечего пенять, что наша «слабость» оказывается такой опасной! Что мы подчиняемся собственным законам, а не тем, которые установили они.
– Едем домой! – жёстко говорю я и поворачиваю коня. Посмотрим, сможет ли этот «сильный» меня догнать.
***
Заяр Зайн
Парк жемчужницы на самом деле неожиданно красив. Жаль, что я вижу его в первый раз. Хотя… Что бы это могло изменить?
Усмешка невольно появляется у меня на губах и я, стараясь не привлекать к себе внимания, оглядываюсь на жемучжницу, которая едет по правую руку от меня. Запала её хватило ненадолго – с четверть часа помучила коня и замедлила ход. Пожалела меня?