Сашка

– Цагельник, это враг, который пришел убить тебя! И если ты в него не попадешь, то он в тебя не промахнется. Ты, брат мой, на войне, а здесь убивают. Так что отбрось все сомнения и смотри, чтобы руки не тряслись. Чем больше ты немцев положишь, тем больше шансов у самого остаться в живых. Понятно? – он посмотрел Сашке прямо в глаза.

– Так точно, понятно! – ответил тот, стараясь побороть накатившую дрожь и успокоить трясущиеся руки.

Чтобы поскорее прийти в себя, Сашка решил представить, будто все это понарошку, всего лишь игра, такая же, как и в детстве. От этой простой мысли сделалось легче, даже появился какой-то непередаваемый азарт, когда он вновь целился в перебегающие фигуры немцев.

Когда стало темнеть, атаки прекратились. Потеряв больше десятка убитыми, враг остановился, чтобы восстановить силы и подтянуть тяжелые орудия поближе, решив с утра окончательно покончить с обороняющимися. Над полем боя наступила долгожданная тишина, нарушаемая осветительными ракетами да редкими выстрелами.

– Нужны патроны, – подвел неутешительный итог младший лейтенант, посмотрев в ящик, на дне которого их оставалось всего несколько штук, – надо попытаться пробраться на склад. Кто пойдет? – он посмотрел в усталые запыленные лица.

– Я схожу, – вызвался Емельянов, – приходилось там раньше бывать в карауле, так что все подходы знаю.

Аккуратно открыли дверь и выпустили сержанта из дота, договорившись об условном сигнале по его возвращении. Как только Емельянов ушел, младший лейтенант снова собрал всех:

– Ребята, надо пособирать оружие у убитых немцев. Неизвестно, получится у сержанта найти боеприпасы или нет, а время терять не хочется. Заодно, может, получится раздобыть перевязочные средства для Паши и немного воды. Кто пойдет?

На этот раз вызвались идти Федор и Сашка.

– Мы так-то оба маленькие, проскочим, не заметят, – задорно ответил Федор.

– Только аккуратнее, если что, мы вас прикроем, – наставлял их младший лейтенант.

И вот сзади закрылась тяжелая дверь, Сашка с Федором остались снаружи дота, направляясь на свое первое опасное задание. Замирая под белым светом немецких осветительных ракет, они стали ползать по лугу, обыскивая убитых фашистов. Старались держаться вместе, чтобы было не так страшно смотреть на безжизненные холодные тела.

– О, гляди, что нашел, – Федор приподнял мертвую руку немца, на которой темнел кожаный ремешок с часами, – себе возьму, они ему уже не понадобятся, – и он деловито стал снимать трофей.

– Выбрось, дурак, – зашептал Сашка, – грех это, нельзя у покойников вещи отбирать.

– Ну, мы же отбираем у них патроны и еду, – не понял Федор, продолжая возиться с ремешком.

– Это другое, а вот часы и фотографии – это грех.

– Ну, ничего, я думаю, он не обидится, – Федор тихонько рассмеялся. – Ладно, поползли дальше, – сказал он, пряча часы в карман.

Через час, тяжело нагруженные, они вернулись в дот, принеся с собой много патронов и других припасов, среди которых главными были медикаменты и вода. Первым делом Чижов перевязал Пашу, обмыл ему лицо и положил повязку на вытекший глаз. Парень тяжело стонал, то и дело теряя сознание.

– Без врача долго не протянет, – Пивоваров сидел рядом, держа Пашу за руку, – только вот где сейчас этот врач? Эх, пропадет, безвинная душа, – сказал он с горечью, – скоро к брату отойдет.

Воду добавили в кожух пулемета и только потом выпили немного сами, оставив еще для Емельянова и на завтра. Найденные часы Федор подарил младшему лейтенанту:

– У меня есть уже, мне так-то вторые не нужны, а вам пригодятся.

Сержант появился во второй половине ночи. Мрачный и молчаливый, он вошел в дот.

– Патронов почти не нашел, склады разбиты, кругом немцы, чуть не угодил к ним, – ответил он на молчаливые взгляды товарищей, – вокруг до горизонта слышны выстрелы, значит, это не провокация. Похоже, точно война. Наших наступающих войск пока не слышно. Около склада встретил двух солдат из дота Веселова и одного из дота Шпанькова. Тоже патроны искали. С Веселовым больше десятка человек, даже снаряды к пушкам есть, правда, мало. У Шпанькова только пулеметы и винтовки, как и у нас. Все говорят, что будут держаться, пока не придут наши. Над деревней зарево, да и везде, куда только можно посмотреть, пожарища. Самолеты постоянно гудят. Немецкие. Вот так, – закончил он невесело.

– Ну что ж, товарищи, – задумчиво сказал младший лейтенант, – отступать не будем, надо, как и другие, держаться до конца. Надеюсь, скоро наши придут. Так что не впадаем в отчаяние, задача остается прежней. Тем более, что отступать нам некуда.

– Жалко, второй пулемет самим не установить, – подал голос Пивоваров, – было бы легче отбиваться с такой-то махиной. Я посмотрел, станину нечем крепить к стене, а на руках мы его не удержим.

– Эх, – Федор мечтательно закинул руки за голову, разминая затекшую шею, – вот почему только карлов горбатых на службу не берут? Вот где силищи немерено. Так-то у нас в деревне жил один такой, Митрофаном звали. Невысокий, горб здоровенный, как у верблюда. Мы его боялись поначалу, страшный же вроде. А он в душе так-то совсем ребенок был, добрый такой, никого не обижал. Поможет кому-нибудь и смеется, даже денег не просил никогда. Так-то, когда подрос, староверы из соседней деревни пришли, все спину ему измеряли да охали. Потом его мамку уговорили отдать Митрофана в примы к одной молодой девахе. Сказали, что им такой здоровый пригодится. Он хоть и горбун, но силища была в нем дикая. Чтобы нас, детей, повеселить, иногда ради забавы подковы шутя разгибал. А то, бывало, перебросит толстую палку через плечо, мы с обеих сторон на ней повиснем гроздьями, а он кружит нас, как на карусели. И нам смешно, и он аж заходится от смеха. Вот его бы сейчас сюда, уж он точно бы один станину с пулеметом удержал…

– Да. Денечка не хватило, – подвел итог младший лейтенант, – его сегодня должны были закрепить. Ну, что есть, то есть. Чуда, думаю, не произойдет. Так что давайте постараемся отдохнуть. Завтра еще один тяжелый день предстоит.

Решили дежурить до рассвета, а на случай, если немцы захотят подобраться поближе, выставили дозорного. Остальные легли прямо на бетонный пол. Не спалось, хотя день выдался очень тяжелым и от усталости подкашивались ноги, еще долго лежали и разговаривали о случившемся. Трудно было признать очевидное: война началась! Пришли к общему мнению, что скоро это закончится и появится наконец-то наша армия.

Оказалось, что новые товарищи, которых Сашка с Федором встретили около дота, – бойцы 3-й роты 18-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона, который прибыл из-под Мозыря из 65-го укрепрайона, как и Сашка, и должен был занять новые укрепления после их постройки. Они расположились по соседству с лагерем, где находился батальон Сашки. И только вчера днем они первый раз увидели этот дот, который им надлежало занять на случай тревоги. Даже успели провести небольшую тренировку в нем, но внезапный утренний артиллерийский огонь спутал все карты. Много солдат погибло от первых же залпов, прорваться к оружейной комнате, взять винтовки, боеприпасы и выдвинуться на свои позиции удалось совсем немногим. Было неизвестно, какие укрепления удалось занять, связь между дотами еще не успели провести.

Младшего лейтенанта звали Василий Орехов. Он прибыл в роту прямо из училища всего несколько дней назад и только-только успел познакомиться со своими подчиненными. И подробнее узнавать каждого из оставшихся в живых пришлось уже в бою. Но он был рад, что среди защитников этого дота не нашлось малодушных и трусливых людей. Об этом младший лейтенант сказал сам.

На рассвете умер Пашка Белов. Дернулся, придя в сознание, что-то сказал непонятное и, издав сильный стон, вытянулся, сложив обессиленные руки на груди. Его положили там же, в подсобке, на одну из полок стеллажа, и укрыли лицо доской от ящика. Больше было нечем. Сашка впервые так близко увидел смерть, но испугаться просто не было сил.

Глава 6

Утро опять началось с сильного артиллерийского обстрела. За ночь, подтянув побольше орудий, немцы обрушили всю их мощь на набившие оскомину бетонные коробки, стремясь снести их с лица земли вместе с защитниками. Затем опять пошли в атаку. Но на этот раз действовали хитрее: пока одни отвлекали, другие старались зайти с тыла, чтобы бросить гранаты в узкие амбразуры. Иногда это удавалось. Гранаты с деревянной ручкой громко падали на пол, но защитники маленькой крепости успевали выскочить в другое помещение и переждать взрыв, от которого сильно закладывало уши.