За Золотым мостом

– Совершенно верно.

– Ага. А цепи и пытки тоже являются частью твоего плана? – спросила я язвительно.

Он пожал плечами – по крайней мере настолько, насколько позволяли ему цепи:

– Необходимое зло, если хочется занять место в первом ряду.

Приклеивая последний стягивающий пластырь к ране, я обдумала его ответ и пришла к выводу, что он лжет. У меня все еще не было ни малейшего понятия о том, как именно работала сила слова или все эти штуки с подчинением воли, но, вне всяких сомнений, он мог меня принудить освободить его.

– Почему бы тебе просто не приказать мне снять твои оковы? Тогда ты бы мог расслабиться на диване в ожидании… чего угодно.

Ноар долго рассматривал меня своими глазами, сияющими, словно звезды. Он не велся на провокации, и ущемить его гордость тоже было нельзя. Вместо этого на его полных губах заиграла скользкая улыбка:

– Потому что у тебя нет ключа.

Я подавила раздраженный стон. Казалось, что просто невозможно вытянуть из него хоть что-нибудь полезное. Ну, по крайней мере, он не отрицал свои способности…

Пока я складывала мои вещи обратно в сумку, я почувствовала, как моя решимость одержала верх. Если бы родители узнали, чем их дочь занималась в этом подвале, я бы отхватила взбучку по полной программе. В этом случае сожаление не должно меня обременять – даже если при этом мне придется показать свою слабую сторону. Задав этот вопрос, я больше выдала бы информации о себе, нежели узнала бы о нем.

– Ладно, Ноар. – Я скрестила руки на груди и посмотрела на него решительно. – Я знаю, что для тебя это, скорее всего, прозвучит нелепо, но теперь я тебя спрошу о чем-то, что для меня очень важно, и прошу тебя искренне ответить.

Брови Ноара медленно поднялись:

– Хмм… – этим задумчивым и приятным звуком он, казалось, заставил меня растаять. Затем последовали едва заметное движение головой и, наконец, его вердикт:

– Они тебя на куски порвут.

Я растерянно заморгала:

– Кто?

Но Ноар потерял интерес к разговору. Он закрылся, стал отталкивающим, холодным.

– Оставь свой вопрос при себе и наслаждайся временем, что тебе еще осталось, – сказал он жестко и опустил свой взгляд, словно отнял у меня таким образом право допрашивать его.

– Но я не хочу оставлять мой вопрос при себе, – прокричала я расстроенно. – Я хочу, наконец, получить ответ! – паника охватила мое сердце своими ледяными пальцами. Я не просто хотела получить ответ, я нуждалась в нем. Было невозможно теперь просто вернуться в мою комнату и продолжать себя вести как прежде. – СКАЖИ МНЕ, ЧТО Я ТАКОЕ?

Глаза Ноара расширились. Он открыл рот и тут же закрыл его. Его челюсти работали в то время, как он пытался вернуть себе контроль. И вдруг он стал так же закрыт, как раньше.

– Что ты такое? – его голос звучал отстраненно. На самом деле складывалось впечатление, что он говорил сам с собой. – Беспомощный котенок в пещере шендаи.

– Что?

По дому пронесся крик. Это был голос Дженни. Я услышала, как разбилось стекло. Что-то там было очень и очень не в порядке. Я подбежала к двери, но она была заперта с другой стороны. Сквозь массивную древесину послышался скрип. Быстрые шаги. Тяжелые шаги. Снова крики, на этот раз каких-то мужчин.

– Отойди от двери, – велел Ноар спокойно.

– Ты знаешь, что там происходит?

Тень пала на его лицо.

– Я же тебе говорил – ты поймешь, когда все случится.

Мои мысли перемешались. На нас напали. Что-то врезалось в дверь снаружи. Кто-то засунул ключ в замок. Пытаться бежать через потайной ход было уже слишком поздно. В панике я осмотрелась вокруг в поисках чего-либо, чем я смогла бы обороняться, и нашла только старый штопор. Когда я сжала деревянную ручку в кулаке, металлическая спираль торчала между моими пальцами. Получился видоизмененный кастет. Ник бы гордился мной.

– Отойди от двери! – повторил Ноар, на этот раз более настойчиво.

Я проигнорировала его и встала в стойку рядом со входом, когда дверь распахнулась и через нее протиснулись две переплетенные фигуры. Я узнала блондинистый конский хвост моей матери, которая боролась за свою жизнь, словно фурия. Не колеблясь, я бросилась на нападавшего. Он был огромный и носил темную шерстяную шапку. Я воткнула штопор ему в спину. Но зимнее пальто нападавшего было слишком плотным, чтоб серьезно ранить его. С яростным рычанием он бросил меня через всю комнату. Старая бочка затормозила мое приземление. При падении воздух вышибло из легких. Боль пронзила позвоночник. Я услышала крик моей матери. Размыто я увидела, как ко мне приближались грязные сапоги. Разум понимал, что мне нужно подняться, но мышцы отказывались меня слушаться. Я попыталась подняться, опираясь на бочку, и мне потребовалось две попытки, прежде чем это удалось. Затем я увидела, как нападающий перевернулся. В его спине торчал кухонный нож. Над ним стояла моя мать. Ее темно-синяя пижама была вся в крови, но не вся эта кровь принадлежала мужчине на полу.

– О боже… – прошептала я и бросилась к ней. Ее колени подкосились. Я осторожно уложила ее на пол. Она держалась за живот. Сквозь ее пальцы сочилась ярко-красная кровь. О нет! Мне нужны были компрессы, жгут, что угодно! Но мама схватила мои руки так сильно, что это даже причиняло боль.

– Они… твоего отца…

– Нет! – я вырвалась из ее хватки и попыталась остановить кровотечение. Но мама нащупала мое лицо, так что мне пришлось посмотреть ей в глаза. В них отчетливо читался факт, что сдавил мне горло.

Она умирала.

– Не скорби… по мне… – ее голос был слабым, словно это были не ее слова. Я почувствовала неприятный скрежет под кожей. Она подчиняла меня своей воле. Зачем она делала это? – Или по твоему отцу. Мы умрем… гордясь… вами. – Что?! Мой отец тоже… – Не нужно скорбеть!

Противное чувство стало невыносимым. Я не знала, что со мной происходит, и, прежде чем я смогла противостоять ее воле, она вложила что-то холодное мне в руку. Мама тяжело хватала воздух. Ее взгляд стал умоляющим. Она хотела сказать что-то еще, но ей не хватало сил. Я нагнулась к ней так, чтобы мое ухо было достаточно близко к ее рту. Мама прошептала два слова. Два слова, которым я не могла поверить. Затем ее тело безжизненно обмякло. Мне следовало плакать, мне следовало кричать, но голос моей матери все еще звучал эхом в моей голове. Она не разрешила мне горевать, потому что я должна была кое-что для нее сделать. Я посмотрела на свою ладонь. В ней лежала окровавленная связка ключей.

Два слова…

«Освободи его!»

Любимое амплуа Ноара

В отчаянии я пристально смотрела на свою мертвую мать и ничего не чувствовала. Этого же не могло быть… Или?

Пульс гремел у меня в ушах. Шум становился все громче по мере того, как под ее телом разрасталась лужа крови. До меня донесся приглушенный голос. Я моргнула пару раз. Снова послышался голос. Это был Ноар. Его взгляд был устремлен на вход. Там кто-то с грохотом спускался по лестнице. О боже! Злоумышленники еще не закончили с нами.

Я сжала в кулаке связку ключей моей матери и подбежала к Ноару. «Освободи его», – сказала она. Поэтому мама и пришла в подвал. Она не могла знать, что я была тут, и сама хотела освободить его. И это могло означать только то, что Ноар был нашей последней надеждой. Шаги на лестнице становились все громче. Мои руки дрожали. Какой ключ был подходящим? С виду по крайней мере пять из них могли открыть замки на этих железных цепях.

Первый не подошел. Второй у меня не получилось даже пропихнуть в замок. Затем я чуть не уронила связку ключей на пол.

– Эй… – я вдруг подняла взгляд и утонула в черных глазах, полных звезд. – Сделай глубокий вдох, – сказал Ноар мягко. Спокойствие в его голосе передалось мне. Я подавила приступ паники и сконцентрировалась на моем задании. Третий ключ тоже не подошел, но четвертый проскользнул в замок. Но его заклинило. В тот самый момент у подвальной двери возник коренастый мужчина. Темные усы покоились над его злобной ухмылкой, а в руке мужчины блеснуло что-то, напоминающее мачете. Я застыла.