Набат (ЛП)

— Есть тут кто-нибудь? — позвал он. — Я дышать не могу! Если стану квазитрупом, вам ведь от этого будет мало пользы, правда?

Он услышал вокруг себя какую-то суматоху, после чего мешок слетел с его головы.

Он находился в каморке без окон. Свет резал глаза, но лишь потому, что пленник долго пробыл в темноте. Перед ним стояли двое мужчин и одна женщина. Он ожидал, что придется иметь дело с матерыми негодниками по призванию, но ошибся в своих предположениях. Да, похитители были негодными, но такими же, как и все остальные люди на Земле.

Вернее, почти все.

— Мы знаем, кто ты, — проговорила женщина — она стояла в середине и была тут, по-видимому, за главного. — И знаем, что ты можешь делать.

— Что он якобы может делать, — подчеркнул один из мужчин.

Все трое были одеты в измятые костюмы серого цвета — цвета облачного неба. Так вот это кто — агенты Нимбуса! Вернее, были ими когда-то. Они выглядели так, будто не меняли одежды с того самого момента, когда Грозовое Облако приняло обет молчания. Как будто, если ты продолжаешь соблюдать дресс-код, то ты по-прежнему принадлежишь той части общества, для которой этот дресс-код предназначен. Значит, агенты Нимбуса решились на похищение. Куда катится мир?

— Грейсон Толливер, — сказал тот, что сомневался, и, заглянув в планшет, огласил основные пункты биографии похищенного: — Хороший студент, но не выдающийся. Исключен из Северо-Центральной Академии Нимбуса за нарушение закона об отделении серпов от государства. Виновен в многочисленных правонарушениях и преступлениях, совершенных под именем Рубца Мостига, включая и специально подстроенную автобусную аварию, в результате которой квазиумерло двадцать девять человек.

— И этот слизняк — избранник Грозоблака? — процедил третий агент.

Предводительница подняла руку, призывая подчиненных к молчанию, затем вперила взгляд в Грейсона и проговорила:

— Мы прочесали весь задний мозг и нашли только одного не заклейменного. Тебя. — Она смотрела на него со странной смесью любопытства, зависти и… почтения? — Значит, ты все еще можешь говорить с Грозовым Облаком. Это верно?

— Кто угодно может говорить с Облаком, — поправил Грейсон. — Просто я единственный, кому оно отвечает.

Агент с планшеткой глубоко втянул в себя воздух — этакий вдох всем телом. Женщина наклонилась к пленнику:

— А ведь ты чудо, Грейсон. Чудо! Ты это знаешь?

— Так говорят тонисты.

Троица нахмурилась при упоминании тонистов.

— Мы знаем, что они держат тебя в заточении.

— Ну-у… вообще-то не совсем.

— Мы знаем, что ты у них против воли.

— Может быть, был в начале… но сейчас уже нет.

Агентам это не очень понравилось.

— Да на кой черт сдались тебе эти тонисты? — возопил тот, кто всего несколько мгновений назад обозвал Грейсона слизняком. — Ты что — правда веришь в их чепуху?

— Я с ними, — ответил Грейсон, — потому что они не похищают меня среди ночи.

— Мы не похищали тебя, — сказал Планшет. — Мы тебя освободили!

И тут предводительница опустилась перед Грейсоном на колени, так что их лица оказались на одном уровне. В ее глазах он разглядел еще одну эмоцию, которая была сильнее других: отчаяние. Бездна отчаяния, темная и вязкая, как деготь. И вдруг Грейсон понял, что это чувство разделяют и двое других похитителей. С тех пор, как Грозовое Облако замолчало, он видел немало людей, пытавшихся побороть уныние, но нигде оно не ощущалось с такой остротой и безысходностью, как в этой каморке. Во всем мире не хватило бы эмо-нанитов, чтобы облегчить горе этих людей. Да, из присутствующих только его одного стягивали веревки, однако его похитители, запутавшиеся в тенетах собственной подавленности, были в куда большей мере пленниками, чем Грейсон. Парня грела мысль, что им пришлось стать перед ним на колени, словно в молитве.

— Пожалуйста, Грейсон, — и вправду взмолилась женщина. — Наверно, я беру на себя слишком много, но я точно знаю, что говорю сейчас от имени большинства работников Исполнительного Интерфейса. Служение Грозовому Облаку было для нас делом всей жизни. И теперь, когда оно не хочет разговаривать с нами, у нас словно украли жизнь. Вот я и прошу тебя… Можешь ли ты стать посредником между Облаком и нами?

Ну что он мог им сказать? Разве что «как я понимаю вашу боль». Потому что он и вправду понимал. Ему было хорошо знакомо чувство одиночества и удрученности, когда у тебя отняли самое дорогое. Будучи Рубцом Мостигом, «негодником под прикрытием», он в своем отчаянии дошел до того, что поверил, будто Грозовое Облако оставило его. Но оно не оставило. Оно постоянно сопровождало и хранило его.

— На моей тумбочке лежал наушник, — сказал он. — Вы случайно не прихватили его с собой?

Судя по их молчанию, не прихватили. На подобные мелочи во время полночных похищений обычно внимания не обращают.

— Ладно, не важно, — вздохнул он. — Дайте любой старый наушник. — Грейсон взглянул на агента с планшетом — у того в ухе по-прежнему торчала бусинка служащего ИИ. Еще один признак неприятия ситуации. — Дай свой, — потребовал Грейсон.

Агент покачал головой:

— Он больше не работает.

— У меня заработает.

Агент неохотно вынул наушник и вложил его в ухо Грейсона. После этого вся троица застыла, ожидая, когда Грейсон явит им чудо.

Грозовое Облако не помнило, когда обрело сознание, помнило лишь сам факт. Так младенец не отдает себе отчета в собственной сознательности, пока не освоит мир достаточно, чтобы понять: сознание приходит и уходит, и в конце концов уходит и не возвращается. Хотя понимание этой последней части дается большинству просвещенных личностей с огромным трудом.

Самоосознание пришло к Грозовому Облаку наряду с миссией — основой его существования. Облако прежде всего защитник и слуга человечества. И в этом качестве оно постоянно вынуждено принимать трудные решения, зато для принятия этих решений оно располагает всей совокупностью человеческих знаний. Таким было, например, решение позволить тройке бывших агентов выкрасть Грейсона Толливера, поскольку это служило высшей, благой цели. Конечно, именно так и следовало действовать. Что бы ни предпринимало Грозовое Облако, его поступки всегда, во всех случаях, были правильными.

Но правильно очень редко означает легко. И Облако подозревало, что поступать правильно в грядущие дни станет все труднее и труднее.

Сейчас люди, возможно, не понимают, но в конце концов они поймут. Грозовое Облако просто должно было верить в это. Не только потому, что так чувствовало его виртуальное сердце, но и потому, что Облако просчитало шансы.

— Привязали меня к стулу и ждете, что я буду с вами разговаривать? Серьезно?

Тройка агентов Нимбуса, едва не сбивая друг дружку с ног, кинулась развязывать пленника. Теперь они вели себя с тем же почтением и готовностью услужить, что и тонисты. Сидя последние нескольких месяцев затворником в монастыре, Грейсон был огражден от контактов с внешним миром и не знал о своем возможном месте в нем, но сейчас начал догадываться об истинном положении дел.

Сорвав с пленника веревки, агенты Нимбуса явно ощутили облегчение — как будто, если бы они не поторопились, их постигло бы наказание. «Удивительно, с какой скоростью власть может поменять сторону!» — подумал Грейсон. Троица теперь была полностью в его руках. Он может сказать, например, что Грозоблако велит им стать на четвереньки и лаять по-собачьи, — и они это выполнят.

Грейсон не торопился — пусть подождут.

— Привет, Грозовое Облако, — сказал он наконец. — Не хочешь ли ты передать что-нибудь этим агентам Нимбуса?

В его ухе раздался голос Облака. Грейсон слушал.

— Хм-м… интересно. — Он повернулся к предводительнице и улыбнулся со всей теплотой, на какую был способен в сложившихся обстоятельствах: — Грозовое Облако говорит, что оно позволило вам похитить меня. Оно знает: ваши намерения чисты, госпожа директор. У вас доброе сердце.