Страница 12 из 19
– Малыш, мы взрослые люди. Презики… – шагнул ближе.
– Я не о том, – едва увернулась от загребущих рук парня. – Я… Я… – запиналась и мямлила. Вновь отступая от Ильи. Вот уже и стенка со спиной встретилась – прохлада коснулась тела: – Я не люблю тебя! – призналась с шумным выдохом, ведь Новик меня прижал и сейчас смотрел в упор. Непонимающе моргнул:
– Не любишь?
– Нет, – мотнула головой для усиления эффекта. – И я… не ждала тебя, – совсем тяжко далось.
– Ты что несёшь? – прозвучало сурово и трезво.
– То, что не люблю тебя. Я другого люблю и поэтому, – вновь пауза. Я жадно сглотнула, – нам не стоит… – фраза оборвалась. Я неприятно ударилась затылком, когда Илья ладонями по стене по обе стороны от моей головы ударил.
– Это шутка такая? – пророкотал, сверкая студёной злобой в серых глазах.
– Н-нет.
Страх расползался по телу сверху-вниз, как липкий мёд, капните его на поверхность.
– Тогда скажи, какого х* происходит? – прищурился Илья.
– Прости, – выдавала испуганно. – Я должна была давно тебе сказать…
– Давно? – зацепился за слово Новик.
Кивок дался с трудом.
– Стало быть, не любишь давно, а решила сказать только сейчас?
– Прости, – вновь стушевалась.
– Ты, бл*, хоть чуть-чуть соображаешь, как это по-идиотски звучит? – шипел в лицо Илья.
Я затаилась, не совсем понимая, что он хочет от меня. Поэтому неопределенно мотнула головой. Жест полностью соответствовал качелям чувств.
– Я, с*, тебя со школы пасу! Всем доказываю, что ты само совершенство и грубость в твою сторону – сразу приговор. Охраняю тебя, с важными людьми знакомлю, а ты, бл*, решила ослиный характер показать?
– А письма на х* были? – рычал Новик в данный момент показывая, что он более страшное чудовище, чем думала.
Я чуть растерялась. Два коротких, сухих ответа на письма Ильи? Он об этом?
– Вежливость, Илья, – я подавила робость, хотя было странно объяснять такую простую вещь, – не хотела показаться невоспитанной. Сделать больно и поступать по-свински…
– Это не по-свински, детка. Это по-сучьи! – Каждое слово впечатывалось в сознание, но пробивало насквозь душу. Стыдно, гадко, скверно. Вот так себя ощущать виноватой, глупой, неблагодарной стервой.
– Пусти, – попыталась выбраться из довлеющего плена, но не тут-то было:
– Нет уж, милая, – Новик за плечи припечатал меня обратно. – Ты мне должна достаточно ласки и нежности.
– Нет, – взбрыкнула я, да Илья меня за затылок схватил и встряхнул грубо:
– Да я в армии только мыслью, что скоро тебя заполучу, доживаю срок!!! – перешёл на откровенный крик, от которого по телу россыпи морозных колючек перекатывались. – А ты, тут, бл*, выеб* решила! – и ещё разок пригвоздил спиной к стенке.
– Прости! – Я растерялась, не ожидала такой агрессии, напора, злости. – Не хотела… – очередное оправдание утонуло в требовательном поцелуе. Не было в нём и капли любви – лишь гнев, желание подчинить.
Я опешила сначала, но когда грудь немилосердно сдавили, судорожно взбрыкнула. Заколотила кулаками по Илье, куда и как попадала. Замычала «пусти!!!» в рот, старательно извиваясь и отталкивая бывшего.
– Илья… – задохнулась негодованием, только секундную передышку дал. – Прошу! – взвизгнула, когда после новой попытки вырваться на свободу оказалась в еще большей ловушке – с задранным подолом, а между ног зло пристроился Новик, бренча ремнём и вжикая молнией. – Пусти!!! – всхлипывала, отчаянно сражаясь за себя: за плоть, честь, свободу.
Изловчилась, да по лицу звучно прописала.
Застыл на миг Илья. Глянул жутко: рассерженно сверкали сталью глаза и тут же ответ прилетел мне: звонкий, оглушительный. Выбил почву из-под ног. Я опешила, из глаз остро слезы брызнули.
– Кто он? – рыкнул Новик. – Кто он? – повторил с нажимом: яростным воплем прямо в горящее лицо.
Не могла я выдать Зверя. Пока не могла, ведь не знала, готов ли он к правде. Потому молча губы кусала.
– Думаешь, отпущу? – волосы в кулак сжал Илья, цедя с ненавистью сквозь зубы. – Скорее убью, чем другому отдам, уяснила? – и вновь к стене припечатал, да посильнее. Так, что затылок заболел, в голове звон повис.
Чуть сознание не теряла от страха и боли.
– Э-э-э, – пьяный голос Макса раздался аккурат со стуком в дверь, – вы скоро? – гоготнул рвано. – Заканчивайте еб*. Зверь плюнул и ушёл…
Надсадно дышала, цеплялась за реальность: губа болела, щека горела, слёзы из глаз, но знакомый своим приходом меня спас – пробудил от ступора и оглушительной новостью родил желание сопротивляться. Мутным взором мазнула по ошарашенному лицу Ильи:
– Пусти! – пихнула, подловила момент, да прочь бросилась.
Тараня Макса, дверь дернула на себя сильнее – она с грохотом об стенку ударилась, а я в коридоре торопливо собираться стала:
– Стась, ты чё? – пьяно улыбался Макс, возле остановившись.
– Помоги куртку найти, – кивнула на свалку курток, суматошно молнию на сапоге застегивая.
– Щас, сек, – пробубнил Макс, принимаясь копошить кучу вещей. – На, – протянул, только второй сапог был на мне.
– Спасибо, – но забрать не успела.
– Бл*, а ты куда? – куртку перехватил злющий, как черт, Илья.
– Не тронь меня, Новик, прошу! – рывком освободила руку и вырвала свою вещь. – Не лежит у меня душа к тебе! – категорично и решительно, натягивая куртку.
– А к кому лежит? – преградил проход.
– Не к тебе, – виновато глаза в сторону отвела.
– Я тебя закопаю, и семейку твою… – нешуточно пригрозил. У меня внутренности сковало холодом. Знала, на что способен монстр, но так хотела избежать именно подобной ситуации. Страшно представить, скажи я ему, что бросаю его на перроне или в письме.
– Новик, отпусти! – решила пройти вдоль стеночки, да он меня толчком обратно пихнул. Но и я уперлась бараном. Так и толкались, пока я не начала сражаться за свободу с бешенством: кулаки и когтями, даже пиналась.
– Илюх, ты чё? – в наше шуршание, рычание и сопение вклинился недоуменный голос Макса.
– Не лезь! – рыкнул Новик, пытаясь мне руки заломить. Я подгадала момент и протаранила бывшего. Дверь открыла и шустро по ступеням вниз побежала, растолкав толпу курящих на площадке. Каблучки лихо цокали по лестнице, сердце грохотало в унисон, а в голове отчаянно билось: «Глеб! Глеб! Глеб!!!»
– Не к тебе, – виновато глаза в сторону отвела. – Прости, – протаранила бывшего. Дверь открыла и шустро по ступеням вниз побежала, растолкав толпу курящих на площадке. Каблучки лихо цокали по лестнице, сердце грохотало в унисон, а в голове отчаянно билось: «Глеб! Глеб! Глеб!!!»
На улице огляделась – нет Зверя. Чуть помедлила, да в сторону его дома побежала.
Дыхание заходилось, ноги тяжестью налились, но я торопилась к Глебу. Лучше в кровь ноги собью, умру от жажды – но не остановлюсь!
Глеб/Зверь
Письмо… Каждый служивый ждет вестей из дома. От близких, родных, любимых… А я не ждал. Ни от кого!
Мать? Давно я матери не знал.
Ильюха? Глупо…
Наташка? Она бы может и писала, если бы я с ней не порвал перед тем, как уехать прочь из дома. Из ненавистного города. А ведь рвался туда, как никогда на свете.
Гнал… к НЕЙ! К девочке своей… такой милой и трепетной. Такой тёплой и родной. Такой близкой. Кто ждать обещала, и кто подло предал.
Овечка смиренная – овца лицемерная оказалась.
Да и ждать не ждала. Так бы… с Илюхой порвала, а не на вечеринке с ним в обнимку сидела. Ладно бы кто-то сказал, так своими глазами парочку увидел.
А я, чёрт возьми, только вещи дома бросил и сразу к Стаське бежал. Поскальзывался на хрустящих лужах, едва ноги не ломая… к ней мчался, как пёс на запах её реагируя.
А Стаси дома не оказалось… Об этом мне милая женщина, мамочка Насти поведала. Всегда знал, что она с*, но убедился в том, только она дверь открыла. Красива тётка, несмотря что уже не так молода, как дочь, а Настя в неё пошла фигурой, и лицом – не удивительно, что много мужиков по Лушиной с ума сходило.