Как приручить Обскура

Криденс покачал головой, вперившись вдаль. Осторожно вдохнул ртом, разжав руку. Грейвз почувствовал, как его плечи поднялись и опустились.

— Не видишь мельницу?.. Вон она, ниже от каменного моста. Серое здание, огромное колесо…

Криденс покачал головой, опустил взгляд, даже не попытавшись найти, о чём идёт речь.

— Ты не знаешь, как выглядит мельница?.. — догадался Грейвз.

— Нет, сэр, — шёпотом ответил Криденс.

Ну да, откуда бы ему знать?.. Он вырос в Нью-Йорке, кроме Библии, других книг наверняка не читал. Грейвз запоздало подумал, что вообще с трудом представляет себе границы невежества Криденса.

Он вздохнул, отпустил его плечи, отступил назад. Вложив руки в карманы, развернулся.

Гоблин-нотариус не солгал, место было красивым. С холма был виден весь городок, лежащий по обе стороны реки. Над серыми черепичными крышами вился дымок из каминных труб, тянулся в сторону острого шпиля старинной церкви. Если Криденсу вдруг захочется побывать в привычном месте, посидеть на неудобной деревянной скамье и послушать гимны, ему будет куда пойти. Грейвз даже мог бы пойти вместе с ним.

Как и для любого мага, символ креста был для него символом горя и смерти. Инквизиция, пуритане, фанатики, охотники на ведьм — все они использовали распятие. На магов не действовал экзорцизм, разумеется, они не боялись ни молитв, ни священников, но и убивали их не молитвы и не святая вода.

Рядом с церковью поднималась башня с часами, обозначая ратушу и торговую площадь перед ней. Возле ратуши, если присмотреться, можно было различить зелёную вывеску паба.

Город назывался Гленгори, речка с мельницей — Айлин, озеро, куда она впадала за холмами — Лох Ромах. Маги и магглы жили здесь бок о бок сотни лет. Криденсу будет полезно увидеть нормальную жизнь. Простую жизнь. Когда он освоится, осмелеет, перестанет бояться каждого шороха, можно будет брать его на прогулку в город…

Криденс медленно распрямлялся, начал коситься по сторонам. Кажется, ему здесь понравилось: взгляд шнырял по холмам, серым крышам, глаза раскрывались. Криденс как будто пытался успеть наглотаться впечатлений, пока не запретили. Всё было новым, необычным, таким незнакомым. Дурнота явно покинула его, лицо оживилось. Хорошо… Это был хороший знак.

— Криденс, — Грейвз взял его за плечо, и тот сразу съёжился, втянул голову в плечи. Грейвз развернул его лицом к дому. — Посмотри. Теперь ты будешь жить здесь.

Добротный каменный коттедж в два этажа стоял на вершине холма. Позади дома был кое-как разбит сад, перед входной дверью стояли щербатые каменные вазоны, из которых, как прутья метлы, торчали голые стебли. Дорожка к двери поросла травой, многолетние цветы вылезли из клумб и расползлись по лохматой жухлой траве, у каменной изгороди поднимались сорняки. Весной, наверное, это безобразие зацветёт и будет выглядеть живописно. Но сейчас оно выглядело жалко. И мокро.

Криденс настороженно оглядывал дом и неаккуратные клумбы. Высокий, сутулый, угрюмый. Чем ему дом-то не понравился?.. Мрачно?.. Напоминает о чём-то?.. Грейвз следил за его лицом, сдерживая раздражение. Он старался думать о потребностях Криденса, но пока в этом явно не преуспевал.

— Тебе лучше? — спросил Грейвз.

— Да, сэр, — тихо сказал Криденс, обращаясь к его ботинкам. — Спасибо.

— Хорошо. Иди за мной. Я покажу тебе дом.

В доме были тёмные комнаты, скрипучие полы, старые деревянные панели на стенах и тяжёлые пыльные шторы. И картины, множество тусклых картин в широких позолоченных рамах: портреты миловидных девушек, старух в белых чепцах, франтоватых юношей. Ещё тут были мрачноватые пейзажи и охотничьи натюрморты. Криденс по-прежнему втягивал голову в плечи, следуя за Грейвзом, но озирался уже смелее. Картины привлекли его внимание, он с любопытством шарил по ним взглядом. После агитационных листовок Мэри Лу, наверное, они казались ему настоящим чудом.

Здесь было тесно. Грейвзу страшно хотелось обратно в свой настоящий дом, к высоким потолкам, светлым стенам, огромным окнам и персидским коврам, но возвращение домой было вопросом весьма отдалённого будущего.

— Старая добрая мать её Англия, — с неудовольствием сказал он, остановившись посреди маленькой гостиной с огромным камином и пыльной мебелью с выцветшей, когда-то нежно-голубой обивкой. Хлопнул в ладоши: — Финли!..

— Добрый день, хозяин, добрый день… молодой господин.

Существо в тунике из двух клетчатых носовых платков возникло посреди комнаты. Домовой эльф был молодым и довольно симпатичным, несмотря на огромные треугольные уши, весело торчащие вверх, и нечеловеческие зелёные глаза.

— Меня зовут Персиваль Грейвз. Это Криденс, — Грейвз взял юношу за плечо, подтянул поближе к себе. — Криденс, это Финли, здешний домовой эльф.

Финли рассматривал их с нескрываемым интересом, склонив голову набок и перебирая пальчиками.

— Домовые эльфы находятся в услужении у людей, — сказал Грейвз, продолжая держать Криденса за плечо. — Финли отвечает в доме за уборку, готовку, стирку… и все прочие вещи. Кстати, кто отвечает за сад?..

— Прошу прощения, мистер Персиваль… — начал эльф.

— Мистер Грейвз, — поправил тот.

— Прошу прощения, мистер Грейвз. Дом пустовал двадцать лет, здесь никто ничем не занимался, — виновато пояснил Финли.

— Ясно. Значит, тебе есть чем заняться. Приступай. Но сначала переоденься, — Грейвз вынул из кармана монету и щелчком подбросил её вверх. Она золотом блеснула в тусклом луче, прокравшемся между шторами, и упала к ногам эльфа. — Я не хочу, чтобы ты разгуливал по дому голым.

Финли потрясённо взглянул на монету, поднял взгляд на Грейвза.

— Вы освобождаете меня?.. — с ужасом спросил он.

— Освобождаю, — подтвердил Грейвз. — И беру в услужение. А теперь исчезни и найди себе хотя бы штаны и рубашку.

Англичане любили попрекать американцев отсталостью законов и консервативностью, а сами продолжали держать эльфов в добровольном рабстве. По мнению Грейвза, это было чертовски лицемерно. Он считал себя современным человеком — работодателем, а не рабовладельцем.

— Спасибо, сэр! Вы очень добры, сэр! — скороговоркой выпалил эльф. Быстро подобрав монету, он щёлкнул пальцами и растворился в воздухе.

— Идём. Посмотрим, что здесь ещё, — сказал Грейвз, за плечи разворачивая Криденса к дверям гостиной.

Ещё здесь была столовая с холодным каменным полом, маленькими окнами и высоким мрачным буфетом, уставленным расписными тарелками. Был кабинет с полупустыми книжными полками, массивным письменным столом и окном, выходящим в запущенный сад. На втором этаже размещались две спальни. Одну Грейвз выбрал себе, вторую предложил Криденсу.

— Это твоя комната, — сказал он, пропуская мальчишку вперёд и оставаясь за порогом. Тот шагнул внутрь, огляделся.

Угловая спальня с двумя окнами, выходящими на холмы, была размером со спичечный коробок. Обстановка была скудной: кровать в нише, накрытая простым покрывалом, перед ней — кусок полосатого коврика. В одном углу комод с десятком ящиков, над ним зеркало в простой раме. В другом углу — пара стульев и настенные часы. Несколько книг на широком подоконнике, как на полке.

Криденс будет здесь жить.

Грейвз давно забыл, как это — делить с другим человеком такое маленькое пространство. Видеться каждый день, сталкиваться в комнатах или на лестнице, слышать, как он ходит за стеной. Домечтался, Персиваль, получай теперь живого мальчика рядом с собой. Воспитывай его, разговаривай с ним, дели с ним стол…

Да, кстати.

— Завтрак в девять, — сказал Грейвз. — Обед в два часа, ужин в семь. К этому времени я буду ждать тебя в столовой.

Криденс кивнул. Он стоял посреди комнаты, скользил взглядом по стенам и мебели. Нравилось ли ему здесь, по лицу было не видно.

— Если понадобится какая-нибудь мелочь — стакан молока, печенье, носовой платок — для этого есть Финли. Просто позови его и хлопни в ладоши, он появится, — добавил Грейвз. — С другими вопросами приходи ко мне.