Как приручить Обскура

— Нет-нет-нет, — зашептал Грейвз, наклоняясь над ним. — Нет, не надо… Не смей.

Он хватал его за руки, обнимал, будто хотел удержать. Талиесин испуганно улыбнулся, посмотрел на него.

— Я что, умираю? — удивился он. — Я думал… умирать — это больно. Но нет… представляешь?.. Совсем нет…

— Нет, держись… мы сейчас что-то придумаем, — шептал Грейвз, гладя его по рукам. — Не дури, слышишь… Не смей…

— Подожди… подожди, — Талиесин схватил его за руку, будто тот собрался куда-то уйти. — Я сейчас… я придумаю что-нибудь… подходящее к случаю. Умираешь ведь раз в жизни, — он засмеялся, в панике глядя на Грейвза, — а я даже не подготовился. Не знаю, что и сказать. Вот глупость…

В небе кто-то пронёсся со свистом, и ещё, и ещё. В разрушенную башню пикировали люди в форме, которых вёл высокий светловолосый человек. Тесей узнал форму бельгийских авроров. Жерар привёл помощь. Тесей бросился к ним, схватил за грудки первого, кто подвернулся:

— Медик! У вас есть медик?.. Тут раненый! Надо что-то сделать!.. Есть поблизости госпиталь?.. Хоть что-то у вас с собой есть?!

Аврор оттолкнул его, подбежал к Эйвери, выдернул из него иглу.

— Тёмная магия, — с сожалением сказал он. — Этого не спасти.

— Что значит — не спасти?! — взвился Тесей.

— Сочувствую, — аврор хлопнул его по плечу, поднялся и отошёл. Тесей не отстал — отловил другого, третьего, требуя немедленно что-то сделать, помочь, совершить чудо.

— Я говорил — это будет опасно, — оцепенело прошептал Грейвз.

— О… это того стоило, — с истерическим смешком отозвался Талиесин. — Я горжусь собой!.. Наконец-то… Совершил хоть что-то полезное!.. Да и смерть — ужасно героическая… Мало кому выпадает…

Он бледнел всё сильнее, веснушки потускли, глаза потеряли цвет, волосы вылиняли из яркого золота в прозрачное серебро.

— Ты же будешь меня помнить?.. — шепотом спросил он, с тоской глядя на Грейвза. — Да?..

Он потянулся рукой к его лицу, но рядом вдруг вынырнул Криденс, перехватил, вцепился в его ладонь.

— Нет! Вам нельзя!..

Талиесин вздрогнул, кинул на него виноватый, умоляющий взгляд.

— Не держи на меня зла…

Грейвз схватил Криденса за плечо, чтобы оттолкнуть, но тот не дался.

— Вам нельзя умирать! — хрипло сказал Криденс.

Он злобно сверкнул глазами, чёрный, растрёпанный, прижал ладонь Талиесина к своей груди. Закрыл глаза, открыл их — белыми, обскурьими, страшными. Талиесин слабо вскрикнул, когда тонкие нити обскура впились ему под кожу.

Криденс ясно видел проклятие. Оно разворачивалось от плеча, как спрут, стреляло чёрными щупальцами. Если бы в сердце — Талиесин был бы уже мёртв, сердце толкнуло бы проклятую кровь по венам, и он бы растаял, как снежинка на языке. Но игла попала в плечо, и он умирал медленно.

Это была тёмная магия, но обскур сам был — темнее некуда.

Криденс позвал одно к другому. Он обвил плечо Эйвери чёрным дымом, сквозь крошечную ранку проник в его тело, нащупал источник — каплю яда, что была на конце иглы. Он видел тем особенным взглядом, как проклятие, почуяв в обскуре добычу, вздрогнуло и присосалось к нему. Будто одно чернильное облако попыталось сожрать другое.

Вот только обскур был куда сильнее и куда больше, чем какая-то старинная дрянь. Обскур был молодым, злым и голодным. Он хотел убивать, он давно никого не убивал — и Криденс позволил ему, усмехнувшись, убить проклятие.

Тьма заметалась, забилась под кожей. Талиесин, вздрогнув, закатил глаза. Криденс, нехорошо улыбаясь, тянул и тянул в себя чужую магическую силу, ослабляя проклятие, поглощая, выпивая его досуха, наслаждаясь каждым мгновением этой агонии.

Закрыв глаза, Талиесин в беспамятстве лежал на коленях у Грейвза, и дышал так тихо, как будто спал. Он стал намного бледнее: ресницы и брови поблёкли, волосы выцвели в белое золото, кожа была молочной, почти фарфоровой. Грейвз молчал, тихо поглаживая его по лбу. Второй рукой обнимал Криденса. Тот сидел рядом, привалившись к его плечу, облизывал губы, едва сдерживая плотоядную усмешку.

Жерар подошёл к ним, поставил у ног старый коричневый чемодан.

— Мсье Эйвери просил приглядеть вот за этим… Он пострадал?.. — с беспокойством спросил Маргерит, вглядываясь в его лицо.

Грейвз рассеянно встретился с ним глазами. Удивлённо поднял брови.

— Жерар Маргерит, — тот по-своему понял его удивление, наклонился, протянул руку. — В некотором роде… инспектор. А вы тут — тоже?.. По службе?.. Шпионите? — он улыбнулся собственной шутке.

— Персиваль Грейвз, — тот, помедлив, ответил на рукопожатие, глядя на Жерара с едва проснувшимся любопытством.

— А, мсье Грейвз! — тот обрадовался, как мальчишка. — Очень рад познакомиться! Слышал про ваши подвиги на войне — жаль, мы с вами там разминулись.

— Мы знакомы, — недоверчиво сказал Грейвз. — Ильверморни. Тысяча девятьсот первый.

— В самом деле? — искренне удивился Жерар. — Простите, у меня ужасная память на лица. Так… я оставлю тут чемодан для мистера Эйвери? Понимаете, совершенно не было времени искать для него безопасное место.

— Оставляйте, — Талиесин нежно раскрыл глаза, зелёные, как юная тополиная дымка. — Благодарю вас, мой друг.

— Поправляйтесь! — Жерар, засияв, показал ему сжатый кулак, потеряв интерес к Грейвзу. — Мы с вами ещё полетаем!

Дамблдор журчал голосом, как заправский гипнотизёр, убеждал в чём-то молодого профессора и главу отряда авроров. Рядом с ним стоял Ньют, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Студенты Гриндевальда, обезоруженные, стояли в магических наручниках под охраной. Непримкнувшие сгрудились поодаль, пара ведьм, судя по размашистой жестикуляции, брала у них первые показания. Тесей шатался от одной группы к другой, пытался что-то делать, распоряжаться, подсказывать… потом плюнул, махнул рукой. Вернулся к Грейвзу, сел рядом. Подмигнул Талиесину, мол, молодцом, что не помер. Ньют, кивнув Дамблдору, осторожно приблизился к ним. Тесей дёрнул его за штанину, и тот сложился, неловко подобрав колени. Тесей обхватил его за плечи и поцеловал в рыжую шевелюру. Ньют замер, подняв плечи, но не вырвался.

Из трещины, расколовшей пол, выбрался Финли. Одно ухо у него стояло торчком, а одно, порванное, как у дворового кота, грустно смотрело вниз. Он подполз под руку Грейвза, тот обнял его, прижал к своему боку.

Они сидели, переглядываясь друг с другом посреди чужой суеты.

Молчали.

Пока Талиесин не сказал, кашлянув:

— По случаю отмены моей героической гибели… Я угощаю.

Грейвз гладил его по волосам, рассеянно улыбаясь вслед отступающему ужасу. Слушал, как вполголоса переговариваются братья Скамандеры. Как Финли что-то шёпотом пересказывает Криденсу, а тот вздыхает, плотнее прижимаясь щекой к плечу.

Он верил.

Из-за него больше никто не умрёт.

Эпилог

Они договариваются о встрече в Центральном парке. Серафина одна. Грейвз — тоже. Она выглядит очень уставшей. С завистью смотрит на Грейвза. Грейвз почти месяц провёл в гостеприимном доме Талиесина, пока в Англии в нём была необходимость после событий в Дурмштранге. Криденс, кстати, до сих пор там. Между ним и Эйвери не осталось никаких разногласий, и они, кажется, даже будут скучать друг по другу, если им придётся расстаться.

Дамблдор, подсуетившийся в нужный момент, выставляет дело так, будто чуть ли не руководил всей операцией, но на это Грейвзу плевать. Гриндевальд опять лёг на дно, и на этот раз, скорее всего — надолго. У Дурмштранга новый директор, по всей Европе авроры ищут (и находят) пособников Гриндевальда в самых разных кругах — Грейвз не забыл их приватного разговора и выжал из него столько аналитики, сколько смог.

— В Европе я сейчас герой, — говорит Грейвз, поглядывая на старую подругу. Серафина действительно выглядит старой, и это его угнетает. — Они готовы носить меня на руках за спасение от войны с не-магами. Если я попрошусь к ним в аврорат, Министерство, Визенгамот, куда угодно — меня возьмут сразу.