Страница 20 из 204
Про таких начальников говорят — строгий, но справедливый. Он никогда ни на кого не орал. Он всегда был предельно вежлив, даже когда устраивал разнос, и никогда не устраивал его лишь потому, что у него было скверное настроение. Он закрывал глаза на мелкие слабости подчинённых, знал каждого по имени, но никогда не допускал панибратства. Его побаивались, уважали и обожали.
— Садитесь, Тина, — сказал он, отворачиваясь от окна. — Выпьете что-нибудь?..
— Спасибо, сэр. Чаю, если можно, — она неловко улыбнулась и потёрла покрасневшие от мороза руки. — Как… как ваши дела, сэр?..
Грейвз удивился. Вопрос был не из тех, что могла задать такому, как он, такая, как она. Это был личный вопрос, предполагающий, что его дела могут быть не в образцовом порядке. Грейвз предпочитал не приближать к себе подчинённых на расстояние такого вопроса. Даже её, хотя она ему по-человечески нравилась…
Любишь ты привечать сирых и убогих, Персиваль, — вздохнул он. — Хлебом тебя не корми — дай кого-нибудь подобрать, облагодетельствовать, отмыть, чтоб блестело. Искупаться в чужой благодарности. Пойди, что ли, милостыню пораздавай, чтоб попустило…
— Спасибо, Тина, — ровным тоном сказал он. — Всё хорошо. А у вас?
— Меня восстановили в должности аврора, — сказала она. — Наверное, вы уже знаете.
— Да, я слышал. Очень рад, что вы вернулись в отдел.
На серебряном подносе запыхтел чайник, лимон распался на аккуратные дольки, ложечки с финифтью легли на блюдца. Сервиз был старый, прабабкин — белый фарфор, золотая сетка, павлины… Сам ты павлин, Персиваль. Накрыть бы тебя золотой сеткой да свезти в зоопарк…
— Если у вас ко мне какое-то дело, Тина, то я уже вряд ли смогу вам помочь, — он отошёл от окна, сел в кресло и вытянул ноги. Блюдце с чашкой прилетело в руки, два кубика сахара и долька лимона нырнули в чай. — Вам стоит подождать нового директора. Думаю, я не вернусь в Конгресс.
— У меня … это не просьба, — неуверенно сказала она. — То есть, это просьба, сэр, но другого характера, не о том, что вы обычно… Простите.
Она сложила колени вместе и поджала ноги, сев на кожаный диванчик. Красивые колени — круглые, почти античные. Тёплая шерстяная юбка. Странно, что Тина вообще в юбке — она ведь всегда предпочитала брюки. Подчёркивала, что она современная женщина, для которой красота — вторична.
— Я вас слушаю, не стесняйтесь, — спокойно сказал Грейвз, отрываясь от задумчивого разглядывания её коленей. — Я больше не ваш начальник, можно меня не бояться.
— Я никогда не боялась вас, сэр, — Тина охотно улыбнулась, практически гордая своим бесстрашием перед начальством, но быстро согнала улыбку и строго сложила губы. — Я пришла попросить прощения. Я очень виновата перед вами… Сэр.
— Вы?.. — удивлённо спросил Грейвз. — Вы-то когда успели?..
— Конечно, я не очень хорошо вас знала, когда мы работали вместе, — торопливо сказала Тина. — Это понятно, у меня не было случая узнать вас ближе… Нет, я не хочу сказать, что хотела бы…
Она вспыхнула, смутилась от собственных оговорок, схватила чашку и шумно отхлебнула, едва не закашлявшись. Попыталась ещё раз:
— Я не хочу сказать, что не хотела потому, что с вами что-то… О, Мерлин. Простите. Я совсем не это хотела сказать.
— Вы ни в чём передо мной не виноваты, Тина, — терпеливо сказал Грейвз, не принимая на своё счёт её сбивчивые двусмысленности. Тина вечно не думала, что говорит, когда волновалась. — Это я виноват, что попался и подвёл вас всех.
— Вот об этом я и хотела сказать, — Тина распрямилась, даже чашка в её руках перестала звенеть. — Я всегда знала, что вы рассудительный и разумный человек. Ваши решения всегда были взвешенными. Я должна была заподозрить, что что-то не так, когда вы… то есть, когда мистер Гриндевальд в вашем облике приказал казнить меня и мистера Саламандера.
— Он приказал вас казнить?.. — изумился Грейвз. — За что?..
— Он сказал, что я… — Тина набрала в грудь воздуха для длительной речи, сделала паузу и шумно выдохнула. — Я расскажу всё по порядку. Всё началось с того, что я отправилась на встречу Вторых Салемцев у здания банка…
Следующие полчаса она путано, перескакивая с одного на другое, пересказывала события последней недели, которые привели к разоблачению Гриндевальда. Серафина этим не озаботилась — да и никто, по сути, не озаботился тем, чтобы ввести Грейвза в курс дела.
— Я должна была понять, — твёрдо закончила Тина. — Вы никогда бы так не поступили. Казнь без суда, без следствия!.. Это было так на вас не похоже! Если бы в тот момент я подняла тревогу, катастрофы бы не произошло. Простите, что подвела вас, сэр.
— Если бы вы подняли тревогу, он убил бы вас своими руками. — Грейвз покачал головой. — Я вас не виню.
— Если бы я была бдительнее, сэр, — упрямо сказала она, — жертв обскура было бы меньше… или их вообще удалось бы избежать.
Грейвз вздохнул. Тина была такая… Тина. Вечно думала, что может изменить то, что ей не под силу. Как раз за это её и вышибли из авроров — когда она защитила Криденса, наивно полагая, что это его спасёт. Серафина тогда хотела её уволить, но Грейвз не позволил, перевёл на бумажную работу в отдел Абернети. Подчинённые были его собственностью, а свою собственность он всегда охранял.
— Да… Обскур, — повторил Грейвз. — Очень жаль.
— Я знаю, что вы были расположены к этому мальчику, — тихо сказала Тина.
Грейвз вскинул глаза. Знает?.. Что она знает?.. Следила?.. Видела их вместе?..
Нет… Нет, не знает. Смущена, расстроена, но не краснеет. Не знает.
Тина всегда считала, что у Грейвза просто доброе сердце. Что он из жалости и сочувствия, а также, разумеется, из соображений безопасности магического мира поддерживает связь с Криденсом. Что он завербовал его, чтобы следить за настроениями Вторых Салемцев. Знала бы она правду…
— Очень жаль, — негромко повторил Грейвз. — Совсем мальчишка. Вы ведь были там, да?.. — спросил он, болезненно хмуря брови. — В метро, когда… Когда он погиб.
— Да, — шёпотом сказала Тина.
— Расскажите, — попросил он после паузы.
— Рассказать что? — он растерялась.
Грейвз потёр лоб между бровей, отставил чашку на столик.
— Мальчик умер из-за меня.
— Сэр, я вас не понимаю.
— Я хочу знать… — медленно сказал Грейвз, пристально глядя на свои руки. Поднять взгляд на Тину ему было стыдно. — Как он умер?
Это знание не принесёт тебе облегчения, Персиваль. Это знание будет являться тебе в кошмарах. Но ты заслужил. За свою похотливую невнимательность, за то, что был занят своими фантазиями и проглядел чудовищную опасность. За то, что Гриндевальд воспользовался мальчишкой, той связью, которую ты выстроил, за то, что теперь Криденс мёртв. Из-за тебя.
— Он потерял контроль над собой, — медленно сказала Тина. — Что-то напугало его… или разозлило, я не знаю. Мы пытались поговорить с ним, я и Ньют… Ньюту почти удалось! Криденс прислушался, перестал нападать. Я точно знаю, что… он мог себя контролировать, — со слезами в голосе сказала Тина. — Он сдерживал обскура в себе столько лет!.. Но мадам президент приказала аврорам атаковать. Чтобы никто больше… не пострадал. И его… не стало.
— А тело?.. — почти спокойно спросил Грейвз. — Осталось?..
— Нет… — Тина покачала головой. — Он… развеялся.
— Это была Авада?
— Чары против Тёмных сил.
— У него не было жизни, не было магии и не будет даже могилы, — сказал Грейвз и резко встал, чтобы отвернуться. Сунул руки в карманы, отошёл к окну. Тина тихо позвякивала серебряной ложечкой, размешивая чай.
Вот так, Персиваль. Последние минуты этого мальчика были наполнены страхом и болью. Он умер, уверенный, что ты предал его. А ты ведь предал, не так ли?..
— Я вас не гоню, — тихо сказал Грейвз, не поворачиваясь. Он почти шептал, чтобы хрипотца в голосе не выдала ни одно из его чувств. — Пожалуйста, оставайтесь, сколько вам будет удобно, но я вас покину. Мне нужно… — он вдохнул, подыскивая слова, — заняться домом. Здесь полный бардак после моего отсутствия.