Призвание

— Слушай, а Р и М на твоей подвеске — это что значит?

Девочка сосредоточилась и медленно, как выученный наизусть урок, сказала:

— Эти буквы значат Роше и Мортейн, это первые буквы фамилий, от которых появилась я, и я должна всегда их помнить, потому что нельзя человеку жить без памяти о своих предках.

— Значит, у тебя есть родные?

«О, к ним её и отведу!»

— Нету у меня никого.

«Холера!» — подумал Эскель.

— Маменька моя была последняя из своего дворянского рода, а папенька был сирота и сам род основал. Я только осталась.

— Так ты ещё и дворянка?

— Угу.

— М-да, жизнь…

Ведьмак помолчал и осмотрел свои руки и ноги.

— Пошли к реке, — он указал на берег. — Присмотришь за вещами.

Эскель снова нырнул в тёплую воду и стал отмываться от крови утопца.

Девочка почувствовала, как в желудке от голода будто перекатываются шарики, и принялась хозяйничать.

Когда Эскель наконец отмылся и вылез из воды, на берегу уже был разведён костёр и на прутике вертелись две рыбки, большая и маленькая, бока которых иногда поблёскивали бордовым закатным огоньком: кое-где осталась чешуя. Рядом с костром на расстеленных больших листьях лопуха сушились мокрые штаны и рубаха ведьмака: девчонка пополоскала их в речке, натерев перед этим мыльнянкой. Эскель был приятно удивлён. Правду говорил староста — толковая, самостоятельная девчонка.

Ведьмак немного неуклюже прикрылся единственной сухой вещью — курткой — но этого было и не нужно: девочка не смотрела на него. Она сидела и неотрывно, даже не моргая следила за рыбой.

— Ты так смотришь за рыбой… будто она сейчас уплывёт.

— Беда у меня: как ни смотрю — всё время подгорает! Даже если моргну, — ответил ему ребёнок, не отрываясь от занятия. — Это всё потому, что я дворянка. Дворянки готовить не умеют.

Эскелю стало интересно, чем девчонка умудрилась почистить рыбу. Ему ответил лежавший на траве плоский камушек с чешуёй. Вот что значит пожить с крестьянами. Или сама сообразила?

Собственно, почему бы и не отвести её в Каэр Морхен? Зима подберётся быстрее, чем кажется, крепость перед зимовкой привести в порядок надо. Как Весемира не стало, сделать это больше некому. Пустуя, Каэр Морхен теперь больше походил на огромный каменный склеп, в котором почили традиции Школы Волка. Из уважения к ним Эскель не мог бросить крепость, как и по той причине, что он считал это место своим настоящим домом. Сразу после смерти Весемира он не возвращался в Каэр Морхен, пару лет зимовал где придётся, но со временем осознал, что очень тоскует по этому месту.

Дел в крепости много, другие ведьмаки Школы Волка вряд ли придут на зимовку, а так хоть какое-то подспорье в виде девчонки рядом будет. Хотя лучше бы парнишку.

— Ай-яй! — вдруг вскрикнула девочка. Рыба всё-таки немного подгорела — там, где плавники. Стряпуха аккуратно, но всё равно обжигаясь стиснула её с прутика на два лопуха и подержала обожжённые пальцы во рту. — Берите рыбу-то.

Эскель достал свой трофейный ножик из сапога и разрезал рыбе брюхо: камнем брюхо не распорешь, а с кишками её есть не дело. Рыба была сладкая, костлявая и пахла речной тиной, а на свежем воздухе и с голодухи казалась ещё вкуснее.

— Слушай, — ведьмак отправил ещё кусок рыбы в рот, — что там за история с Белым Волком и твоим отцом? Расскажи поподробнее.

При упоминании Геральта девочка нахохлилась, как воробей.

— Папенька мой был темерский командир, командовал спецотрядом — Синими Полосками — и воевал с Чёрными вместе с маменькой. Вот он кто был! Ему Ян Наталис за заслуги перед Темерией даже дворянский титул дал за это незадолго… до того, как папу убили в Новиграде.

— Кто его убил?

— Маменька узнала только, что это был кто-то из реданских дворян. Он приказал убить папеньку и его товарищей рядом с новиградским театром…

Девочка шмыгнула, утёрла нос рукавом и продолжила:

— Белый Волк был там. Но он просто ушёл, оставив папу на верную смерть.

— Быть не может… — Эскель насупился, слушая девочку. Не таким он знал Геральта. И не мог он до конца поверить девочке, хотя та, похоже, искренне верила в слова своей «маменьки». Теперь ему самому захотелось повстречаться с Геральтом и узнать, что действительно произошло в Новиграде. — А не хочешь ли ты отомстить этому реданскому дворянину? Ведь это прежде всего он приказал убить твоего отца.

— Если только я узнаю, кто это был, — клятвенно сказала девчонка, уставив глаза в одну точку перед собой, — если только узнаю — убью его, хоть бы он самим королём стал! Но сперва — Белый Волк. Папенька вытащил его из тюрьмы, когда думали, что Фольтеста именно Белый Волк убил. Помогал ему найти настоящих убийц нашего короля. Помогал ему сражаться с какой-то страшной силой, которую называют Дикой Охотой…

— Дикой Охотой? …

Эскель вспомнил, как Геральт привёл на помощь двух темерцев, мужчину в странном головном уборе и симпатичную светловолосую девушку. Всмотрелся в лицо и глаза девочки. Кажется, она похожа на того мужчину — глазами и низкими бровями.

— Да, Дикой Охотой. И после всего этого Белый Волк просто ушёл…

Ребёнок отвернулся, потому что на глаза навернулись слёзы, а плакать будущему убийце ведьмаков было стыдно. Чтобы не заплакать, девочка продолжила говорить:

— Маменька тоже умерла бы с папой, но он не взял её с собой: она тогда на сносях была. Она осталась ждать его в пещере темерских партизан недалеко от Оксенфурта. Она… умерла два года назад, когда чем-то заболела. Она рассказала мне всё это, пока лежала в постели. Она знала Белого Волка и говорила, что уважала его когда-то. А я хочу найти его и убить!

— А как ты попала в деревню?

— Мы с мамой бывали в разных местах. Их было так много, что я и названий не помню. Когда она заболела, мы спрятались в заброшенном доме в лесу. А когда она… умерла… я побежала искать людей. Нашла их в той деревне. Люди помогли похоронить её и разрешили жить у них…

Солнце село, ровно и мелодично заквакали лягушки, предвещая хорошую погоду.

На душе Эскеля стало паршиво от рассказа девочки. Что могло бы заставить Геральта так поступить с человеком, который ему столько раз помогал? Сказать ли девочке, что сам он, Эскель, видел её отца в Каэр Морхене? Ведьмак посмотрел на состояние ребёнка и подумал, что скажет как-нибудь потом: если продолжать девочке напоминать про отца, с ней случится истерика.

Когда штаны и рубаха высохли, ведьмак переоделся и принялся приводить в порядок куртку. Девочка долго и внимательно наблюдала за тем, как он ловко начищает шипы и застёжки.

— Пан ведьмак, а что это за место — Каэр Морхен?

Эскель дочистил куртку и принялся за мечи, попутно вспоминая Роше в крепости.

— Это крепость… где учились ведьмаки Школы Волка.

Ребёнок задумался.

— Это что ж, мне там с волками надо будет жить?

Хоть и не желал сейчас ведьмак болтать, поскольку не привык постоянно находиться рядом с кем-то и тем более ему было совестно за Геральта перед этим кем-то, один уголок его рта пополз вверх от такого чисто детского вопроса.

— Не совсем. Школа Волка — это… ну… вот кто-то считал, что ведьмаков надо учить так, а другие были не согласны, на своём стояли. Вот ведьмаки и разделились на несколько школ. И назвались по-разному.

— Поняла. А сейчас в Каэр Морхене кто-то живёт?

— Нет. Ведьмаков осталось мало. Чудовищ только не убавляется…

— А вам не страшно их рожи видеть?

— Чего их бояться? Чудовища изучены. Как с ними воевать — знаешь. Вот как с людьми быть — понять гораздо сложнее…

========== Чем пахнут ведьмаки ==========

— «Чудишше, в грязных водах под городом поселившееся, надобно убить». Риггер? Хм…

Эскель изучал выцветшую бумагу на городской доске объявлений. Если пешком идти до Туссента — девчонка успеет трижды замуж сходить и внуков понянчить. Надо заработать на коня — браться за любые заказы. Девочка была рядом с ним и исподлобья разглядывала прохожих.