Страница 2 из 20
Если честно, то я никогда не рассказывал Кларе в подробностях ни о своих родственниках, ни о городе своего детства. Да просто не было подходящего повода к такого рода беседе. Конечно, какие-то сведения самого общего характера, по крайней мере, о маме и о брате я ей сообщил, так, между делом, мимоходом, но уж теперь-то, определенно, следовало расширить и уточнить эту, как бы ее назвать, базу данных.
Я начал с напоминания о том, что Белособорск – город моего детства и моей юности, расположен на широте Украины, и, по нашим, северо-западным, меркам, имеет определенное отношение к югу.
Впрочем, сам я, живя в этом городе, никогда не считал его южным.
Зимой там нередко бывает так же слякотно, пакостно и холодно, как и в Питере.
– Зато лето действительно роскошное, всегда, без исключений! – тут же успокоил я Клару. – Сама сможешь убедиться.
Из Белособорска я уехал сразу же после окончания школы, в то же лето поступил в институт, и с той поры штамп о белособорской прописке в моем паспорте никогда более не возобновлялся.
Сначала я навещал своих ежегодно, затем стал ездить через два года, а то и через три.
Последний мой визит на малую родину состоялся четыре года назад, даже с хвостиком.
С моей стороны, это, конечно, свинство чистой воды.
Каюсь.
Теперь о родственниках.
Итак, моя мама – Людмила Николаевна – живет в семье моего младшего брата Алексея. Точнее,
семья брата живет при маме.
Маме 67 лет, здоровье у нее еще крепкое (тьфу-тьфу!), и она уверенно держит в руках бразды
домашнего правления. Среди своих бесчисленных подруг, а также соседей и прочих знакомых
матушка активно культивирует миф о том, что ее старший сын сделал в северной столице блестящую
карьеру.
Иногда мама присылает мне длинные письма, в которых рассказывает о маленьких семейных
тайнах, а также о различных событиях из жизни моих бывших одноклассников и друзей юности.
Отец мой, Иван Павлович, умер около восьми лет назад во сне. Друзья отца говорили, что Бог
послал ему легкую смерть в награду, очевидно, за добросердечный и незлобливый характер.
Он похоронен на старом белособорском кладбище.
Брат Алексей на шесть лет младше меня. Мы абсолютно разные. Если поставить нас рядом,
а затем поинтересоваться мнением случайных прохожих, то, уверен, никто не признает в нас
родных братьев. Алешка на полголовы выше – хотя и я отнюдь не карлик – и шире в плечах. Но он
не богатырь, скорее увалень.
Классический добряк, он генетически не способен причинить зло ни одному живому существу,
включая братьев наших меньших. Очень многие из наших общих знакомых называют его
человеком не от мира сего, но одни – с уважением, а иные и с насмешкой.
У него редчайшая профессия: он специалист по истории восточнославянского язычества.
Мир древних преданий, сказок, поверий, легенд, былин для него более реален, чем окружающая
действительность.
– Любопытно, что вы оба избрали историческую стезю, – заметила Клара, слушавшая очень внимательно и не перебивавшая меня до этого момента.
– Нет, давай все же проведем четкое размежевание, – возразил я. – Тебе ведь известно, что я не считаю себя историком. Я журналист, литератор, интересующийся историческими персонажами с позиций сегодняшней сумятицы. Знаешь ты и о том, что я умею выстраивать самые невероятные версии былых событий, для чего требуется определенная игра воображения.
Другое дело Алексей! Это строгий ученый, фанатик факта, убежденный последователь своей научной школы! Его основная тема – археологические находки и культовые сооружения, возведенные в те загадочные времена, когда в наших палестинах вообще не существовало никакой письменности!
– Так он изучает культ Перуна? – уточнила моя любимая женщина, широта познаний которой подчас ставила меня в тупик.
– Нет, то, что было еще раньше, задолго до Перуна!
– А разве до Перуна было что-то еще? – наморщила она свой симпатичный лобик.
– Милая, по-моему, мы сильно отклонились куда-то в сторону, – заметил я, – притом, что это не моя тема. Если тебя действительно интересуют подобные вещи, то ты сможешь совсем скоро обсудить их с Алексеем. Благо, он – прирожденный лектор, и умеет держать аудиторию под напряжением. Только советую заранее продумать формулировку своих вопросов.
Добряк-то он добряк, но коллегу, по невежеству перепутавшего каких-нибудь древних идолов,
может стереть в порошок. Фигурально, разумеется. В филологическом споре его язычок становится
беспощадным и острым как бритва.
– Алексей – старший научный сотрудник музея, расположенного в глубине дендрологического парка
“Диана”, – продолжал я. – Именно там и произошло убийство. Но о нем мы поговорим чуть позже,
после того, как я закончу вступительную часть…
Жена Алексея – Лиля – учительница русской литературы. Лиля и Алексей – родственные души.
Лиля – тихая и скромная, но отнюдь не безответная. Иногда в ней словно бы клокочет некий вулкан.
Ученики доводят ее до слез своим незнанием текстов отечественных классиков и корифеев.
Наконец, Настенька – дочь Алексея и Лили, моя родная племянница. Пожалуй, о ней я не могу сказать ничего определенного. Когда я видел ее в последний раз, это была довольно бойкая голенастая девчушка тринадцати с лишним лет. А сейчас ей без малого восемнадцать. Невеста. Четыре года в ее возрасте – целая эпоха. Совершенно не представляю, что за личность из нее получится.
– Я и раньше чувствовала, что у тебя очень симпатичные родственники, – отозвалась Дина. – Что же приключилось с Алешей? Кстати, не буду возражать, если ты добавишь мне вина.
Я налил в наши фужеры еще немного “Мерло”, мы пригубили, затем я произнес тоном прорицателя:
– Ты спрашиваешь, что приключилось с Алешей? Этого не понять тому, кто ничего не знает о семи чудесах нашего древнего Белособорска.
– Чудеса? Да еще целых семь?! – подивилась она. – Что ж, давай-ка, проверим их на прочность.
– Первое чудо – это речка Ракидон, пересекающая город с запада на восток. Она неширока, но необыкновенно живописна, особенно в лунную ночь. Жаль, что ее не видел Куинджи.
Выше по течению, примерно в трех километрах от западной границы города, к реке примыкают так называемые Старощанские болота, совершенно непроходимые и незамерзающие даже в лютый мороз, благодаря подземным теплым источникам.
По меньшей мере, половина горожан уверена в том, что в глубине болот до сих пор обитают гигантские крокодилы.
– О боже! – содрогнулась Клара, никак, похоже, не ожидавшая такого рода новости.
– Во всяком случае, в парковом музее выставлено чучело крокодила, который был застрелен на берегу Ракидона в середине 19-го века, то есть, по историческим меркам, буквально вчера! И это никакой не розыгрыш, а подлинный факт, зафиксированный архивным полицейским протоколом, к которому приложены показания двух десятков свидетелей!
– По-моему, ты все-таки меня разыгрываешь! – сощурилась Клара.
– Спросишь Алексея! Он специально изучал материалы на эту тему и утверждает, что они абсолютно достоверны! – Я соединил ладони перед собой. – Итак, речка Ракидон вместе с теплым болтом – это первое чудо Белособорска. Второе чудо – гранитный остров посреди реки. Своими очертаниями он удивительно напоминает гигантского крокодила, наполовину всплывшего из-под воды.
– Опять крокодил! – всплеснула она руками.
– Вообще-то, в нашем славном граде этого словечка не любят, – заметил я. – Добрые горожане предпочитают формулу “речной зверь”. Запомни, пожалуйста! Соответственно, уникальный природный объект посреди реки называется островом Речного Зверя. Не буду сейчас рассказывать о нем подробно, потому как на днях, быть может, завтра, ты увидишь его собственными глазами и сама оценишь всю его жуткую прелесть!
– Знаешь, милый, я потихоньку начинаю верить, что ваш Белособорск действительно наполнен удивительными чудесами!