Страница 18 из 28
*
Косы золотого рассвета растянулись по небу на многие мили, озаряя его своим светом и прогоняя ночь. Рябь легких облаков практически не двигалась, и все, казалось, тоже замерло, и в таком окаменевшем и оцепеневшем состоянии пролетел весь день. Совсем не было ветра, над степями разлилось какое-то неясное молчание. Ни один зверь не нарушил эту тишину, ни одна птица не рассекала воздух своими крыльями. Не раздавалось ни единого звука, кроме шелеста шагов Рио, которая с самого утра устремлялась все дальше и дальше на север, стараясь как можно быстрее уйти от Форовена.
До позднего вечера ее не покидало ощущение того, что за ней следят, и хотя вокруг не было ни души, это предчувствие не исчезало. Кто бы сейчас не преследовал ее, это было кто-то куда более серьезный и опытный, нежели местные охотники. Нити энергии колебались в привычном танце, ничем не отличавшимся от того, что был раньше… Нет. На самом деле что-то в них изменилось. Может, это была раздражающая зыбь на идеальных лентах, может, передавшаяся им утраченная за столетия способность смотреть на мир менее цепко и враждебно, может, просто усталость или… Рио резко остановилась и, отдернув с лица грубым движением маску и капюшон, попыталась отдышаться.
Все было не так. Ей было нехорошо. Вернее, не просто нехорошо, а даже хуже. Уже вечерело, медленно собирался по закоулкам холод. Простиравшиеся вокруг каменные пустоши затаились и пристально следили за одинокой странницей, вторгшейся в их законные владения. Пепельные камни равнодушно взирали на нее своими неровными гранями, продиравшиеся между ними поросли вереска тускло-сиреневого цвета не добавляли красок в обстановку, а пепельное небо закрыли дождевые тучи, вот-вот готовые разразиться ливнем.
Где-то вдали, на самой границе горизонта, сверкнула молния, следом за ней прокатился барабанными ударами гром, и в ту же секунду Рио, покачнувшись от неожиданной слабости, рухнула на колени и, уперевшись ладонями в жухлую траву, начала хватать ртом воздух. Дышать было трудно и больно, перед глазами мелькали темные круги, пятна и обрывки старых воспоминаний, метавшихся так стремительно, что Рио едва успевала понимать, что именно она видит.
В голове все звенело, каким-то краем мысли девушка вдруг осознала, что теряет сознание; что энергия рядом с ней бушует не хуже разъяренной стихии; что косые холодные струи уже нещадно колотят ее по спине; и что любая попытка подняться не приносит ожидаемого успеха. Старый шрам на груди внезапно вспыхнул огнем, щупальца агонии вмиг разбежались по всему телу, и Рио, хрипло вскрикнув, безвольно упала на землю, перестав что-либо чувствовать.
*
Академия располагается недалеко от дома, всего лишь на Пятом Круге, ее даже можно видеть из окна, которое выходит на большой луг, где она так любит гулять. И где так же сильно любит гулять ее младшая сестренка. Рио не показывает виду, что ей нравится наблюдать за тем, как Сулмелдис носится по траве босиком, как ее медные волосы развеваются на ветру, и как радостно сияют ее глаза.
Сул на ее взгляд слишком уж беззаботная, учитывая то, что ей уже стукнуло пять сотен лет. «Вечный ребенок», – как говорит Алон, один из Мастеров Академии, и Рио с ним согласна. Сул не будет воином, ее скорее уж привлечет быть посланцем или целителем. Но Сул пока этим не интересуется, а ее сестра не имеет привычки давить. Кроме того, после тяжелых каждодневных тренировок и многочасовых поединков с искуснейшими мастерами своего дела ей хочется отвлечься от боев на что-нибудь более мирное.
Правда, это сложно. Особенно в последнее время. Сул не ошиблась – Песня действительно не дает ей покоя. Она слышит ее по ночам, каждую минуту, целыми днями напролет, и от этого нельзя отгородиться. Чем ближе к Колыбели – тем сильнее Песня. Она оглушает, буквально выбивает почву из-под и только на границах Пятого Круга стихает, становится менее заметной, не давит так сильно. За последнее несколько месяцев Рио уже шесть раз сбегала туда, разумеется, так и не доходя до своей цели – слишком далеко.
Сейчас она не там. Сейчас она дома. И сейчас Песня снова набирает силу. А вместе с ней набирает обороты и тревога в сердце.
Солнце все такое же яркое. Лепестки хрустальных куполов виднеются в безоблачной вышине, один за другим они закрывают их мир, а что за его пределами – мало кто знает. Другие миры, другие существа. А может быть, и вовсе ничего. Пустота. Как та, которая была изначально. Неизвестность.
Быть прямым потомком Белого Кина, который своей Песней создал всех их, подарил им жизнь, их могущество, их семьи, их души, – не самая легкая задача, и с каждым восходом небесного лика это становится все яснее и яснее. Большая ответственность. Очень большая. На нее возлагают надежды, но Рио не понимает, с какой целью это делается. Она растеряна, хоть и не признается в этом. «Отсутствие цели ведет к смятению, а смятение делает беспомощным», – твердит Мастер Алон, и ученики слушают его внимательно, не перебивая, а у Рио в голове возникает сам собой вопрос: «Беспомощным против чего? Кого?». На землях Драйк Кинов, на всех Десяти Кругах, начиная от Рубежа и заканчивая Колыбелью, нет ни врагов, ни опасностей. Все безмятежно. Или это все лишь одна видимость, иллюзия?
Рио не делится своими тревогами и не хочет злить старших. Пускай она и наследница силы Первого Кина, она все равно не неприкосновенна. И ее слова прозвучат как наглость и заносчивость. Но до тех пор, пока она защищает свое сознание, выстраивая стены воображаемой крепости, ей ничего не угрожает. И это радует. Но все же придется потренироваться получше, так, чтобы даже Сул не смогла проникнуть в ее мысли. Не рисковать понапрасну – вот правило, которого придерживается Рио. Придерживалась и будет придерживаться. Наверное…
*
Яркие вспышки молний, возникавших под облаками, прочерчивали линии от неба, а следом за ними воздух разрезали гулкие раскаты грома. Они прокатывались волнами по земле, отскакивая и отражаясь от всего, что попадалось им на пути. Дождь хлестал вовсю, колючий и равнодушный, он лил, не переставая. Вокруг навалилась тьма, и не только из-за грозы, но из-за вступавшего в свои права вечера, который, впрочем, уже сдавал позиции и отступал, освобождая сцену для приближавшейся ночи. На горизонте еще виднелась тусклая полоска света, где-то там пряталось солнце, готовясь ко сну.
Рио лежала на том же месте, где упала пару часов назад, кое-как прижав колени к груди и обхватив их руками. Одежда на ней насквозь промокла, тело бил озноб, вода беспрепятственно стекала по лицу, походя на многочисленные слезинки. Или холодный пот, который обдает морозом, когда просыпаешься от кошмара. Рио была в сознании, но лишь наполовину. Она все еще чувствовала окружающий ее мир, чувствовала гнев разбушевавшейся стихии, который проявился в местах, где его и в помине быть не должно было, но разум не подчинялся ей. Воспаленная душа взбунтовалась, вышла из-под контроля и теперь буйствовала среди ее воспоминаний, будоража и беспокоя их.
Шрам горел еще нестерпимее…
*
Академию накрывает пологом тишины. Ни один звук не нарушает этого безмолвия, все застыло, находится в неподвижности. Это время отдыха, время сна.
День был тяжелым. Тренировки, тренировки, тренировки, бесконечные бои и опять тренировки… Кажется, сегодня их измучили сильнее, чем когда бы то ни было. В чем причина? Раньше такого не происходило, раньше все было не так… сурово?..
С самого утра ее опять не отпускает ощущение тревоги, она дергается, огрызается, она насторожена, как зверь, загнанный в тупик и готовившийся обороняться до последнего вздоха. Мастера Академии этого не замечают – или делают вид, что не замечают, – но она… она-то перемены чует, эти морозное чувства, скребущиеся под кожей, и эти перемены ей совсем не нравятся. Песня не смолкает ни на секунду, она крутит, путает мысли и сводит с ума. Вероятно, до нее пытаются донести какую-то весть, но она ее не принимает. И как следствие не понимает.