Страница 12 из 21
– Знаешь, пацан, помнится, сто с чем-то лет назад я сказал, что мне не нужен второй талисман, – хохотнул невозмутимо Нармо, ухмыляясь. – Так вот – я соврал.
И в глазах его зажегся злобный огонек маньяка. Он с жадностью вора глядел на заветное кольцо, точно уже присвоил.
– Не надейся легко заполучить его! За это время я кое-чему научился! – храбрился Олугд, отбрасывая противника, пытаясь поддеть его взмахом клинка снизу вверх и одновременно ударяя свободной рукой, укрытой магией.
– О! Мальчишка решил покрасоваться, – отозвался Нармо, стремительно уклоняясь, даже не запыхавшись и находя время саркастично поаплодировать: – Проверим, чему ты научился!
И через миг он уже вновь обнаружился за спиной Олугда, который едва успевал уследить за перемещениями противника. Вероятно, Нармо легко перелетал по потолку. Хоть он и не видел магических нитей, но умел ими пользоваться, наверное, на ощупь.
Однако Олугд оттачивал свое владение мечом, создавая призрачные двигающиеся иллюзии, поэтому скорость удара вновь позволила блокировать когти-мечи яшмового. Они сцепились в двойном противостоянии магии и оружия. Цирконовый льор направлял всю свою магию талисмана, сосредоточенную в левой руке, чтобы остановить еще пять когтей, которые Нармо жадно тянул щупальцем ненасытного спрута. Он все ухмылялся, словно гигантская жаба, которая мечтает проглотить весь мир. Олугд не сдавался и даже перешел в наступление, заставив Нармо отступить на шаг, фактически сдвигая его по шершавой каменной плите. Противник только слегка склонил голову на бок, прошипев:
– Неплохо!
Он все-таки запыхался и тяжело хрипел, когда вновь попытался прорвать оборону Олугда. Последний надеялся перейти в атаку, но боялся, что ему не хватит решимости убить врага, если представиться случай. Он никогда не уничтожал людей. Лишь видел, как гибли другие.
Впрочем, до победы в поединке оставалось, как до Земли через разбитый портал. Но Олугд все так же решительно двинул вперед левой рукой, ударяя Нармо чуть ниже правого плеча неопределенным потоком магии – только такой и владел из боевого арсенала их фамильный артефакт.
Яшмовый чародей резко отшатнулся, выплевывая кровь и давясь кашлем. Правдивы, значит, оказались слухи. Оставайся Нармо со своей полной силой, шансов было бы куда меньше. Олугд попытался воспользоваться преимуществом, надвигаясь с катаной. Убить! Надо убить врага! Какие простые слова – какие невозможные действия!
В те страшные мгновения чародей заполнял разум образом отца, картины из ночи его безвременной гибели. Олугд ждал часа отмщения все эти годы, он избавил бы весь их мир от клеща-кровососа, который поглощал льораты слабых соседей. Шанс представился лишь на мгновение, когда Нармо открылся для удара – все же сказалось недавнее ранение, а слабый, по его мнению, противник за прошедшие годы возмужал.
Однако всего через пару секунд произошло непоправимое: противник буквально исчез, ускользнул из-под лезвия катаны. Впоследствии Олугд много раз задавался вопросом, Нармо ли провернул очередной гамбит или же у него самого дрогнула рука перед первым убийством. Но тогда он не заметил, как проклятый враг очутился возле заветной статуи. И поднес когти к ее шее, грозя срубить голову той, что не могла дать отпор. О! Если бы Юмги досталась хоть толика магии поющих самоцветов, она бы, вероятно, сокрушила всех врагов. А он, Олугд, все клялся и клялся защитить ее и спасти, но ни одно из обещаний не находило исполнения в реальности. Не хватало сил, а может, воли.
– Неплохо! Неплохо, но… недостаточно! – Нармо самодовольно погрозил указательным пальцем. – Ты не научился главному принципу выживания в Эйлисе – подлости. Вы все носитесь со своим благородством, поэтому и умираете.
– Нет! Не трогай! – бессильно выдохнул Олугд, замирая, словно его тоже поразила чума окаменения.
– Кажется, она тебе дорога… Оно! Это же был живой человек? Как… м-м-м, интересно. – Нармо нагло потрогал статую за грудь, но ухмылка сменилась оскалом. – Она почувствует боль, если отрезать ей, скажем, руку или ногу?
«Он лжет. Забыл, что я умею распознавать ложь. Не в этом его намерения. Ждет, что я брошусь, поддавшись гневу», – применил свой основной навык льор, хмурясь и плотнее сжимая катану.
– Ты не сделаешь этого! – уверенно бросил он.
– Правильно! Саркофаг нерушим, – раздался над ухом противный голос.
Этот паук вновь атаковал со спины, и на этот раз Олугд не успел достаточно стремительно обернуться, лишь взмахнул неопределенно катаной. Только это и спасло ему жизнь: когти наткнулись на лезвие, изменив направление. Но спину обожгло огнем: четыре борозды прочертили бессмысленную скарификацию, разрывая ткань и вспарывая кожу. Олугд впервые понял, что значит рана в бою, испытав скорее удивление от новых ощущений, чем шок. Однако боль не заставила себя ждать. А Юмги, его отважная Юмги, вероятно, изведала это еще подростком. Он мельком взглянул на статую и заставил себя забыть о ране.
И вновь разгорелся бой. Нармо не унимался, откровенно смеялся, а размазанная по щетине на подбородке кровь придавала ему сходство с вампиром, что носился по залу безумным смерчем, Олугд только успевал отпрыгивать да отбивать атаки. И чем стремительнее они становились, тем более расплывчато представал силуэт Нармо. Возможно, сказывалась потеря крови. Разгоряченное тело вновь сковывал неприятный холод, однако чародей вспомнил о своем козыре.
Когда удалось в очередной раз слегка отбросить Нармо, посягавшего на заветный талисман в кольце, Олугд дотронулся до самоцвета исцеления, скрытого возле сердца. Он успел подхватить нужный камень, когда раздались первые сигналы тревоги. Целебная энергия разлилась под кожей, разогревая мышцы приятным покалыванием, прояснила разум и очистила взор от тягучей темной сетки, которой покрывалось пространство. Зал приобрел свои истинные размеры, стены больше не обступали колышущимся саваном.
Однако Нармо никуда не делся и атаковал с удвоенной силой, все больше распаляясь. Он будто намеренно пробрался, громко возвещая о своем присутствии, хотя запросто сумел бы, как в прошлый раз, проползти незаметной ядовитой змеей, но нет: он желал поединка, легкого, как он считал. И для Олугда такое определение показалось в высшей мере оскорбительным – он такой же знатный льор, а не манекен для тренировок более сильного соседа.
Олугд с боевым кличем обрушился со всей силы, вкладывая ее в полет катаны. Нармо не успел блокировать правой рукой, однако левая неизбежно оказывалась вновь за спиной у Олугда. И уже не оставалось способов отвернуть длинные лезвия, пламеневшие всепоглощающе багряным.
Олугд осознал свою ошибку в тактике: с опытным противником он вновь понадеялся на случай, уже готовый зарубить яшмового чародея на месте. Не учел, что сражается одним клинком против десяти, легких и прозрачных.
Одновременно что-то скользнуло с пальца – заветный талисман непостижимым образом очутился в ладони Нармо, словно тот провернул ловкий фокус – неуловимый прием карманного жулика и лжеца. Олугд не успел осознать, что распрощался с фамильной реликвией, которая поддерживала защиту башни.
Злоба и ощущение невозможной несправедливости кидали вперед, казалось, загрыз бы противника без всякого оружия. Но не хватило остроты зубов. И оставался только краткий миг осознания, что усиление катаны померкло, да защитные чары разлезаются бумагой под дождем. Остаточная магия позволяла бы только отличать ложь от правды. Кому понадобится такое умение в мире семи гордецов, оторванных друг от друга давней неприязнью? А перед ликом смерти правда и ложь сами выстраиваются в ряд на высшем суде.
Свечение лезвий бесконечно долго летело к ничем не защищенной спине. Магию-щит они бы мигом разбили, словно фарфоровую чашку. А дальше…
Олугд осознал все в долю секунды, тогда же понимая, что его тело не успеет увернуться, чтобы не напороться на другие пять мечей, отбитые опущенной к земле катаной. Нечестный поединок! Изначально неравный! Все нечестно в этом прекрасном и жутком Эйлисе!