Страница 4 из 14
– Эбайдин, ты можешь рассказать мне, о чём было пророчество? В чём моя задача? Я понятия не имею, зачем я здесь, и что мне нужно сделать.
Мы сидели вдвоём. Друг напротив друга в кабинете. На стенах развешаны шкуры и оружие, под потолком дымил никому не нужный светильник, коптя деревянные балки. Утро нового дня врывалось в окна приветливыми лучами.
– Ты не знаешь?
Я вздохнула, нечего юлить, тут незачем играть в игры:
– Слушай, Эбайдин. Давай поговорим начистоту. Я собираюсь уйти. Я думаю, ты поймёшь меня. Я должна найти и убить этого ублюдка, – мои руки сами сжались в кулаки, больно упирая когти в мягкие ладони. – Но я не могу просто оставить вас. Я хочу закончить здесь свои дела, чтобы можно было с чистой совестью отправиться в путь.
– Но разве ты не останешься у нас? – Эбайдин выглядел огорчённым. Ну конечно, их личная богиня свинтить хочет!
– Нет, Эбайдин, не смогу…
Я понурилась, ожидая уговоров, но он, молча, кивнул – понял. Это хорошо, значит, можем заняться делами:
– Так о чём же пророчество? В чём суть?
– Я точно не знаю, тебе бы лучше рассказал об этом Хартхор, он дольше всех изучал этот вопрос, но его невозможно найти! Я ещё котёнком был, когда он послал отца к Далину и ушёл. С тех пор от него ни весточки, только слухи. Я хотел найти его в столице, когда уходил в Поиск, но… Не вышло. А я могу лишь пересказать то, что помню из рассказов матери.
– Так расскажи мне. Я хочу знать то, что знает каждый тигрёнок с детства. Это важнее, чем само пророчество, ведь мне предстоит оправдать их надежды.
– Как странно ты говоришь, – поморщился красный, – такое впечатление, что у тебя на родине принято почитать ложь, а не правду!
– Да, возможно, ты прав, но в моих словах нет лжи. Суть самого пророчества я узнаю сама, она придёт в своё время, я уже не сомневаюсь в этом – что-то будет. Но мне нужно исполнить его так, чтобы народ не потерял надежду, чтобы их не постигло разочарование от того, что спаситель, которого они ждали века, оказался малолетней идиоткой. Я не хочу лишать их веры.
– Ты говоришь как настоящий человек, мне страшно.
Я усмехнулась, горько и злобно:
– Я выросла среди людей, и много чему научилась у них. И это не всегда было хорошо. Но боги вели меня своим путём, значит, зачем-то это нужно.
– Ты веришь в провидение?
– Нет. Не верю, – я провела ладонью по волосам, и сморщила лицо в гротескную маску, – Эстэриол говорил, что боги сами как шаловливые дети, а за свою судьбу в ответе лишь я.
– Тогда зачем ты говоришь это?
– Потому что должен быть какой-то смысл! Я знаю, что это всё лишь игры богов, но я чувствую, что многое из моей жизни было неспроста. Да, я сама наполняю свою жизнь смыслом, и сама строю свою судьбу. Но я вижу, как должна действовать, и что из моего прошлого может помочь, ты веришь мне?
– Я не могу понять этого… но тебе я верю.
– Тогда я должна обратить не только свою силу, но и знания на то, чтобы помочь Сидиену.
– Возможно, в твоих словах есть смысл, – Владыка кивнул. – Особенно если ты искренне хочешь помочь тиграм. Но мне не о чем тебе рассказать. То, что я знаю, как и каждый житель Сидиена, это всего лишь короткая сказка о том, что в тёмные времена придёт Синий тигр и спасёт Сидиен от гибели. И всё. И я, честно говоря, счастлив, что ты появилась… Хотя я ждал…
– Что? Сурового мудрого мужика?
Эбайдин усмехнулся и обезоружено покачал головой в подтверждение.
– Но неужели никто даже не предполагает, что это может быть? – допытывалась я, – Я должна знать хотя бы чуть-чуть, чтобы знать, от чего защитить вас!
– Слухов и домыслов тьма, но по существу… К сожалению, это всё…
– Ладно, в таком случае мы пойдём другим путём. Человеческим, – я опять усмехнулась. – Но прежде нам бы не помешало перекусить. Нужно набраться сил и всё обдумать.
Солнце стояло в зените. Вновь я наедине с Эбайдином. Лучше никому не знать о наших разговорах, нельзя, чтобы тигры видели, что я не знаю, что делать. Поэтому мы грелись в лучах уже летнего солнышка на вершине скалы недалеко от замка. Птицы щебетали над ухом, раздражая своей жизнерадостностью, но успокаивая тем, что всё идёт своим чередом, что мир пока не рухнул и держится на своих черепахах, или на чём он там держится? Это неважно. А важно то, что у меня в руках вкусный пирог, напротив сидит существо, которому я могу доверять, и есть проблема, которую мы должны решить.
– Эбайдин, какова ситуация в государстве на данный момент?
– Сложно сказать. Теперь, когда ты пришла, всё изменилось. Раньше, когда правил мой отец у нас почти не было проблем. Так, лёгкие неурядицы, которые было легко решить. Во всяком случае, так мне казалось… А после того, как я занял трон, всё пошло наперекосяк, и я даже не представляю, как это можно исправить! Они не верят мне! Они считают меня мальчишкой! Да я и есть мальчишка, но теперь уже ничего не изменить… я убил своего отца, я обязан править.
– Но ты ведь пытался. Натор рассказал мне, что ты хотел изменить уклад жизни, а затем, когда не вышло, вернул всё в прежнее русло.
– Да, только теперь мне никто не верит! И я никому тоже не верю. Если бы ты знала, как это сложно: жить, зная, что любой из твоих друзей может вонзить тебе нож в спину! Метафорически конечно… Это людское выражение, мы презираем коварство и подлость. Наверное, мне просто страшно. Я сам виноват, я дал слабину, я дал тиграм почувствовать вкус свободы и безнаказанности. А теперь расплачиваюсь…
– Ты не прав, Эбайдин. Не знаю, как остальным, но Натору ты можешь доверять всецело. Он пытался помочь тебе, когда ты бросил его в тюрьму.
– Да, теперь я это понимаю. А ещё я с тобой пытался драться… ну и дурак!
– Ты не дурак. Просто запутался. Слушай, Эбайдин, я ведь не старше тебя, я сама мало что знаю и мало в чём разбираюсь, но там, где я жила, существуют сотни университетов, которые изучают вопрос имиджа! Это настолько тонкая наука, что немудрено ошибиться. Тебе всего лишь нужно вернуть уважение и преданность народа. А я постараюсь помочь тебе в этом настолько, насколько смогу. Ведь у меня, как я поняла, есть неограниченная свобода действия. Что бы я ни сказала, меня услышат и примут. А значит, я смогу вернуть им любовь к тебе.
– Ты сделаешь это для меня?
– Конечно, сделаю. Я видела твою душу – ты добр и отважен. Тебе всего лишь не хватает опыта и уверенности, а это дело наживное.
– Что такое «имиджа»?
– Это твой образ, то, как видят тебя люди. То есть тигры. А тебе нужно, чтобы они видели, какой ты на самом деле. Что ты смел, честен и глубоко верен своему народу.
– Но как? Я же всеми силами стараюсь показать им свои добрые намерения! Но теперь этого уже никто не видит.
– Ты уверен?
Красный замялся, а я улыбнулась ему:
– После нашего поединка многие уже поменяли своё мнение. Я думаю, нам осталось ещё немного для того, чтобы вернуть тебе доброе имя.
– Да, это было бы здорово, – он тоже улыбнулся, но как-то невесело, – но дело в том, что, помимо этого, есть ещё проблемы, с которыми у меня не получается справиться.
– Какие?
– Это… я не знаю, как объяснить, – теперь красный ещё больше посерьёзнел, пытаясь подобрать слова. – Об этом говорил ещё Хартхор. С каждым годом тигрят рожается всё меньше. Я бы с радостью взял вину на себя, на ошибки своего правления, но это началось ещё до моего рождения. Мы стараемся об этом не распространяться, но народ видит, что что-то не так. При моей бабке здесь жили три тысячи тигров, теперь же не насчитывается и одной. Мы вымираем. И я ничего не могу с этим сделать! Ни я, ни Натор! И самое страшное, что мне, из-за моей долгой жизни, скорее всего, предстоит увидеть, как погибнет Сидиен…
– А вот это уже проблема! – я озабоченно почесала затылок. – Пожалуй, нам нужно пригласить Натора для этой беседы, ты ведь не возражаешь?
– Нет. Раз ты говоришь, что я могу ему доверять…