Злоба

— Прорыв случился! Труба взорвалась! Пять групп направляют на очистку, пока заваривать будут!

— Опять дерьмо месить? — вырвался чей-то крик, полный возмущения.

Оказывается, люди не только апатию чувствуют, но и кое-что другое.

— Да, дерьмо! По двойной ставке! Мне уже начислили бонусы! И отказаться нельзя! Поэтому встаем, быстро едим и отправляемся. Этот день надо просто пережить! Помните, кто хорошо работает, тот хорошо ест!

Старший в курсе, что лозунги его — как срань из жопы? Мысль грубая, но я глянул на свои ладони, сейчас воспаленные. Едва получается ими шевелить, а попытка сжать в кулак вызвала нешуточную боль. Снова махать лопатой? Да я умру раньше!

Люди нехотя выходили на улицу. Я шел с ними, не зная, куда деться. Поток событий увлек меня, апатия поглотила и внутри возникло тупое чувство смирения. Понятно теперь, почему группа в таком состояние. Когда каждый день приходится заниматься тяжелым, неприятным трудом, без особых перспектив...

На кольцевой к нам присоединились и другие отряды. Самый маленький из них — на десяток человек. Самый большой — человек на пятьдесят. Ещё вокруг собрались рабы злости, что покрикивали и раздавали тумаков, если кто-то медлил. Рядом с нами тоже шли злые парни, держа в напряжение.

Мелькнула мысль, по какому праву они командуют... Ведь у них нет ни оружия, ни выдающихся преимуществ. Они просто... злые. Агрессия давала право на власть.

Мозг упорно продолжал цеплять за анализ ситуации, вычленял детали, запоминал их и разбирал, делал выводы. Что угодно, лишь бы не потерять себя. Но и это кончилось, когда добрались до места работ. В этот раз вышли с другой стороны, не там, где вчера. Снова переоделись в защитные костюмы, снова оказались в мире труб. И то, что дела плохи, было видно любому новичку.

Одной прорванной трубы хватило, чтобы образовать реку, настоящий поток. Наверное, это было центровым узлом. Со всех сторон, от города, шли десятки труб, что сплетались в одном месте и устремлялись куда-то вдаль. Отходы выводили вне города, если я правильно запомнил направление... Но могу и ошибаться, в этих катакомбах слишком просто потеряться.

— Чего замер, новичок? — крикнули мне прямо в лицо.

Я не сразу понял, кто это. Под маской, в респиратора... Рика было трудно узнать. Тот самый парень, что организовал мне неприятности. Что он тут делает?

— Давай рабой, придурок! — рявкнул он на меня и замахнулся.

Я невольно отшатнулся, выставляя перед собой лопату. Рик довольно захохотал и опустил руку. С его металлическим протезом он бы вырвал лопату, а потом и со мной разделся. Но ему нужно было другое. Почему-то я это сейчас отчетливо прочувствовал. Он хотел издеваться, чувствовать превосходство и силу. Быть может это часть пути его возвышения. Укрепить себя за счет чужих страданий. Отец и мать никогда не рассказывали про виды возвышений, но по обмолвкам в бегах и тому, что встречалось в пути, я догадывался, что есть разные подходы. Не только через чистоту и совершенствование себя.

Но что он здесь делает? Почему именно он? Неужели... искал специально? От этой мысли внутри похолодело.

— А ну за работу! — кричал рядом старший, — У нас её сегодня много!

— Старший! — окликнул его Рик, — Я возьму у тебя пару человек на работы!

Сквозь гул несущегося потока его голос едва пробивался, но старший услышал. Услышал и кивнул Рику, ничего не имея против. А тот схватит меня за плечо, дернул и направил в нужную ему сторону.

— Пошевеливайся!

Гнали меня вдоль основного потока нечистот. Наверху и справа шли трубы. Внизу, в канаве, бежала настоящая река из воды, грязи и дерьма. Она двигалась, как желе, но мощно и уверенно. Шириной метра в четыре, а глубиной — боюсь представить.

— Стой! — крикнул мне Рик, — Счищай дерьмо в поток! — указал он на лужу.

Я глянул на то, как дерьмо выплескивается из канавы, как появляются всё новые и новые лужи и... принялся за работу. А что мне оставалось? Если и были другие варианты, то в тот момент в голову они не пришли.

Следующий час превратился для меня в ад. Я скидывал дерьмо вниз, то летело обратно. Бессмысленная, беспощадная работа, под присмотром Рика, который не стеснялся пускать в ход насилие, если я замедлялся. Руки не просто горели огнем, они превратились в один сплошной комок боли. Боль — это единственное, что я чувствовал.

Иногда её разбавляли мысли, что этот мир сошел с ума. Не может быть мир нормальным, если детям приходится чистить канализацию, чтобы выжить. Почему нас сегодня опять сюда погнали? Почему, если это так важно, Рик занимается издевательствами надо мной, но сам лопатой не машет? Если ему ещё за это и платят, то этот мир точно сошел с ума.

Правда, я не до конца осознавал степень его безумия. И узнал, зачем здесь ещё был нужен Рик.

Эту тварь я заметил в последний момент. Серый сгусток пробежал по трубе и прыгнул прямо на нас. Я среагировал инстинктивно, не осознав, что происходит. Тело дернулось, я выставил руку, в которую тварь и вцепилась. Заорав от боли, я упал на спину, пытаясь сбросить чудовище с руки, но не тут-то было. Острые зубы вцепились в плоть и не собирались отпускать.

— Замри, идиот! — рявкнул Рик.

После чего прижал меня и ударом ножа пробил тварь насквозь. Рывок и та повисла на лезвие, обмякнув. Мои глаза сфокусировались на монстре и от удивления я даже забыл про боль. Какой-то комок серых мышц, без глаз, зато с парой рядов зубов. Глянул на руку, та в крови, кусок мяса торчит.

— Не повезло тебе, — покачал головой Рик, — У тебя пять минут. Бегом к своему старшему, проси перевязку и мазь. Если он не расщедрится, то ты труп, парень.

Я бы подумал, что это было сказано с сочувствуем, но не после того, что Рик сделал. Скорее он расстроен, что его игрушка может сдохнуть.

До моего отряда было метров сто. Впереди вдоль туннеля находились и другие группы. А ещё пришли сварщики, которые пытались заделать прорванную трубу. Из неё сейчас хлестал поток дерьма, который разлетался по округе, стекался в канаву и... В общем, дерьмо прорывалось то тут, то там и именно им занимались люди, спихивая нечистоты обратно в канаву.

Старший пахал наравне с остальными. Я замялся, не сразу узнав его. В защитных костюмах люди походили друг на друга, словно их делали на одной и той же фабрике. Неуместная шутка, глупая, особенно когда чувствуешь, что истекаешь кровью, голова кружится и вот-вот упадешь в обморок.

— Что с тобой, новичок? Вот же, — глянул он на мою порванную руку, — А если бы прошел обучение, то знал, что надо поглядывать наверх и на трубы! По ним часто мясодеры прибегают. Достаточно их лопатой встретить и сбросить в поток, чтобы отделаться.

— Мне сказали, что нужна мазь и повязка.

— Ещё бы! — зло ответил старший, — А ты знаешь, сколько они стоят? Повязка — две монеты. Заживляющая мазь — пять. Тебе есть, чем расплатиться парень? Если нет, группа возьмем оплату на себя, но ты будешь должен. Одна монета — это два пайка. Один дополнительный паёк человек получает за переработку, если падает бонус. Считать умеешь? Четырнадцать переработок за твою глупость и оплошность. Согласен? Если да, то пойдем.

— А у меня есть выбор? — только и ответил я.

Четырнадцать переработок? Да плевать. Какая разница? Хоть сто. Иначе я просто умру. А монеты есть. Последние и тратить я их не собираюсь. Потом об этом подумаю, когда в себя приду.

Старший отвел меня обратно в отсек, где переодевались. Там промыли рану, после чего он смазал её какой-то черной мазью. Боль сразу отступила. Я так обрадовался, что обнаглел и руки протянул, которые тоже кровоточили. Старший покачал головой, но выдавил из тюбика немного мази, которую я и растер между ладоней. Как хорошо... После этого старший наложил повязку и сказал поменять костюм. Их тут ещё десятки валялись. Не особо качественные, к ним относились, как к расходным материалам.

— За костюм ещё две монеты, — разрушил мои заблуждения старший, — Аккуратнее новичок. Теперь тебе нельзя умирать до того, как расплатишься. Этим ты подведешь всю группу. Долг то никуда не денется, просто распределится между остальными.