Заклинательница бури

Первые три дня она была в этом странном состоянии, будто спала. Не поднимала головы, не разговаривала, просто кивала и молчала. Сид на все мои расспросы упорно молчала, говоря, что сама толком ничего не знает, что нашла ее на кострище в какой-то человеческой деревне, вытащила из огня и привела ко мне, что Софи — ведьма, из тех самых, которые действительно ведьмы, а не знахарки, и что девочка разговаривать в принципе умеет, вот только не считает нужным.

Первое время Софи пугалась и вздрагивала от каждого шороха, каждый громкий звук заставлял ее леденеть. Через три месяца я впервые услышал первый робкий ответ: тихое "нет" на вопрос знает ли она что такое морошка. Еще через три месяца мы наконец-то заключили с ведьмой обязательное соглашение перед Миротом, в храме Зимы. Тогда я отдал ей десять литкраллов переданных мне Епифанией. Умирающая Заклинательница хотела, чтобы ее преемница вскрывала один литкралл один раз в год в ночь после Кинара.

Я все еще не знаю, что именно в них находится.

Тогда она вела себя как послушница какого-то закрытого, строго храма, шарахалась и от мужчин и женщин, смотрела на все огромными перепуганными глазами, на лице, казалось, навечно застыло удивление, шок, отвращение и неприятие, непонимание. Она ни с кем не спорила, не возражала и не перечила, просто вставала и уходила, если что-то не нравилось. Она с трудом переносила снующих туда-сюда слуг, придворных, министров, она избегала праздников, ела исключительно у себя в комнате. Первый Кинар дался особенно тяжело, Софи появилась всего на несколько вдохов, чтобы принести Зиме клятву и позвать первую снежинку, и сразу же почти в панике сбежала. Заклинательница шарахалась и от меня, особенно если я пробовал шутить. Шуток моих девушка не понимала. Через два года стало легче, Софи начала более или менее походить на себя сегодняшнюю. Вот только, каждый раз, как я ее спрашивал о том, что с ней произошло, молчала, или отнекивалась, или прямо заявляла, что не хочет об этом говорить и закрывалась. Я словно каждый раз с разбега налетал на толстую ледяную стену.

Неприятно.

Я принялся собирать торт. Кокосовая прослойка, мусс, желе, мусс, охладить, и уже другое желе из маракуя, снова охладить. Готово. Я скептически оглядел свое новое творение и отрезал два куска. Один передал Фрайе, второй положил на уже приготовленный кем-то из поварят поднос, позвал одну из служанок.

— Ну? — повернулся я к притихшей Фрайе.

— Ей понравится, — тепло улыбнулась повариха, я выдохнул, но полностью расслабляться было еще рано. — Не может не понравиться.

— Надеюсь, — девушка-служанка проворно подхватила поднос, и мы с ней покинули кухню. Я мимоходом бросил взгляд на оборотомер и нахмурился. Полночь. А вдруг Софи уже спит? Я шевельнул рукой, посылая двух ледяных стрекоз на разведку, остановившись почти посередине коридора. Через три вдоха верные букашки доложили, что Софи у себя и не спит. Бесполезное по большому счету заклинание, но когда надо найти кого-то в пределах дворца — незаменимое. Ледяные стрекозы могли выполнять только одно поручение за раз и отвечать только на один конкретно поставленный вопрос, потом осыпались мерцающими льдинками на пол. Я стряхнул с пальцев иней, и мы со служанкой продолжили путь.

У дверей в комнату ведьмы я отпустил девушку, забрав у нее поднос, коротко постучался и, не дожидаясь ответа, вошел, чтобы тут же застыть изваянием.

Какой-то мужчина держал Софи за горло, вжимая в стену, возле кровати валялся кинжал, а Заклинательница уже едва дышала, но все еще не оставляла попыток вырваться из рук убийцы, царапая запястья, вырываясь. Мужчина бросил на меня взгляд через плечо, нагло улыбнулся, и сжал руки сильнее.

Я отмер в тот же миг, когда услышал сдавленный, судорожных вдох ведьмы, тихо опустил поднос на ковер и начал создавать плетение, обычную сеть. Не для того, чтобы убить, для того чтобы обездвижить. Но в следующий вдох убийца запустил левую руку себе в карман.

Не успею.

Я стряхнул с пальцев незавершенную сеть и бросил в урода пару ледяных игл. Всего полвдоха, растянувшиеся в бесконечность.

Только бы успеть.

Мужчина дернулся вперед, когда его тело насквозь прошило магией, рухнул на колени, утягивая за собой и девушку, но рук так и не разжал, наоборот, казалось, сильнее сдавил горло. Я оказался возле них в следующий же миг, оторвал от Заклинательницы убийцу, отшвырнув его не глядя в сторону, и поднял потерявшую сознание девушку на руки. С трудом соображая от ярости и желания убивать, я уложил Софи на кровать, убедился, что она дышит, послал стрекоз Блэку и Димитрию, и вернулся к будущему трупу, сжимая и разжимая кулаки.

Мужчина лежал лицом вниз, а под ним растекалась лужа густой, темной крови, но ублюдок еще дышал. Я наложил на тело и рану стазис и сорвал с мужика маску. Простое грубое лицо, темный ежик волос, начинающие синеть губы и мутные от боли глаза.

— Кто тебя нанял? — прорычал я, глядя в лицо несостоявшемуся убийце. Он два раза моргнул и лишь плотнее стиснул челюсти. — Я ведь могу продлить твою агонию, могу послать за некромантом или менталистом. Отвечай! — мужик дернулся, его сердце билось все медленнее.

— Мой Повелит…, - вошедший в комнату Димитрий оборвал себя на полуслове и, судя по звуку шагов, бросился к кровати. Лекарь из него, конечно, так себе, но первую помощь оказать он в состоянии, а дальше либо ведьма справится сама, либо я вызову Лукаса.

— Отвечай, — губы мужчины нервно дернулись. Улыбаешься, сволочь? На пальцах уже дрожало почти готовое плетение марионетки, вот только закрывать его я не решался: настолько сильное ментальное вмешательство со стопроцентной вероятностью прикончит урода раньше, чем я успею задать хотя бы один вопрос. Где Блэк, мать его!?

Тяжелые шаги послышались за дверью сразу же, как только я все-таки спустил заклинание с пальцев.

— Кто тебя нанял, отвечай!

— Дух, — выплюнул вместе со сгустком крови мужик и вдохнул последний раз. Я сцепил зубы, поднялся на ноги, разворачиваясь к волку.

— Ты знаешь, что делать, — бросил я Блэку и подошел к кровати. Димитрий водил руками над телом Софи.

— Просто в обмороке, — не отрываясь от дела и не дожидаясь моего вопроса, сказал мальчишка. — Урод чуть не раздавил ей горло, я подлатал, но моих сил и знаний не хватит.

Говорить она пока едва ли сможет, есть будет больно.

— Я тебя понял, — все-таки придется посылать за Лукасом. — Ее надо перенести в другую комнату. Можно?

— Я только шею сейчас зафиксирую, и несите, — серьезно кивнул мальчишка.

— Блэк, проследи, чтобы Лукаса впустили во дворец сразу же, как только он появится, — бросил я.

Из комнаты Софи мы вышли вместе через три луча, волк и труп остались внутри, мы с парнем отправились ко мне. Димитрий зачем-то прихватил оставленный мной на полу поднос, осторожно поставил его на стол и снова занялся Заклинательницей.

Извинился, да уж.

— Дай ей что-нибудь, чтобы она проспала до прихода Лукаса, — бросил я, откидываясь в кресле. Лекарь-недоучка кивнул и полез в карманы плаща, а я только сейчас заметил, что парень, видимо, куда-то собирался до того, как получил моих стрекоз. Или откуда-то возвращался. Я окинул его взглядом еще раз: на ботинках налипла грязь, от одежды пахло болотной травой, мхом, землей и чем-то сладким.

— Где ты был? — выпрямляясь, спросил я.

— На болотах, сегодня пальчатокоренник, наконец-то, набрал полную силу, я два пучка набрал. Один себе, другой Софи, она просила. Стрекозу увидел, когда уже почти до своей комнаты добрался.

— Никого по дороге не заметил? — нахмурился я.

— Возле дворца никого не было, во дворе у совятника на смотрителя наткнулся, он клетки закрывал. Слышал, как Сириус и Бьорк о чем-то спорили в малом совещательном, видел слуг, стражей, госпожу Миранду, больше никого.

— Ясно, — процедил я, наблюдая, как Димитрий играючи создает плетение глубокого сна.

— Она проспит лучей двадцать, — повернулся он ко мне.