Страница 20 из 62
— Конечно, — сказал он. — Я не знал, что у тебя есть сестра.
— О, да... Мелани, — сказала я, отворачиваясь, смотря в боковое окно.
— Ты с ней близка?
— А ты в доверительных отношениях со своим братом? — Да, я про гуглила семейство Кенсингтонов, как только Пенн вернулся в Хэмптон и узнала, что у него есть старший брат Корт — нарушитель спокойствия семьи.
— Нет.
— Почему?
Он перевел взгляд на меня, а затем снова на дорогу.
— Ты перевела тему, не ответив на мой вопрос.
— Мелани просто чудо. Она младше меня на семь лет. Она танцует, поет и у нее явно две правильные ноги. У нее один и тот же парень с тех пор, как мы переехали в Чарльстон, когда ей было восемь. В принципе, она идеальная.
Пенн фыркнула.
— У меня несколько другая причина, почему я не близок с Кортом.
— Какая?
— Мой брат... профессиональная ходячая неприятность. У него нет настоящей, постоянной работы, нет настоящей страсти, он трахается почти с каждой женщиной в городе, и ему наплевать на всех.
— А на что же он тогда живет?
— За счет своего обаяния и трастового фонда.
— Ну, думаю, тогда с Мелани все не так уж плохо.
— Не понимаю, почему ты с ней не ладишь, — сказал Пенн. — Что она тебе сделала?
— В том то и оно, ничего. Больше похоже, что на ее фоне я выгляжу перед родителями, ну... Знаешь, трудно конкурировать с совершенством. Я, конечно, не похожа на твоего брата, но мои родители думали, что я буду делать со своей жизнью совсем не то, что делаю.
— Теперь я полностью понимаю. Почти уверен, что никто из моей семьи и друзей не хочет, чтобы я был профессором философии.
— Но ты же так увлечен этим.
— Для них это не имеет значения.
Я не могла себе представить, чтобы Пенн занимался чем-то другим. Не тогда, когда я слышала, как он говорил о своей идеи и о своей книге. Может другие люди просто не видели, что он делает, как сильно это ему нравится, и поэтому принимали поспешные выводы. Очевидно, исходя из денег и фамилии Кенсингтон, это было трудно. Большинство семей были бы счастливы, если бы их сын получил такую престижную работу и степень, но только не для Кенсингтонов.
Я решила оставить эту тему. Поскольку для меня это тоже была больная тема. Он изучал философию больше десяти лет, а его семья до сих пор не принимала его страсти. Разговоры об этом явно не помогут.
Мы сменили тему и перешли на более нейтральные. Песни также несколько раз менялись другими, которых я никогда раньше не слышала. Я подумывала уже позаимствовать его плейлист. Но он потряс меня еще больше, когда включил песню Джуниора «Не переставай верить». С опущенным верхом и ветром, хлеставшим в лицо, мы подпевали во все горло и наслаждались каждой минутой нашей поездки.
Дорога, казалось, заняла вдвое меньше времени нежели, когда я первый раз ехала в коттедж. Наверное, потому, что у меня не было представления о том, куда я еду, или же просто из-за Пенна.
Три недели, которые мы провели вдвоем в коттедже при том зыбком перемирии, которое заключили в ту ночь на веранде, между нами все стало меняться. Пенн не подходил ко мне с тех пор, как у него появился тот взгляд. Но отрицать было невозможно, что я находила его очень привлекательным, и с ним было легко вести беседы. Он был слишком хорош, чтобы быть правдой, вероятно, это означало, что так оно и было.
И мне нужно было перестать обманывать себя.
Ведь была же причина, по которой я злилась на него.
За то, что он бросил меня в Париже. Я чувствовала себя тогда из-за его поступка дешевкой и использованной, вот, как я себя чувствовала.
И я больше никогда не хотела ощущать себя такой еще раз.
Но иногда, когда мы оставались наедине, я забывала об этом. Совершенно забывала, почему вообще злилась на него.
И это таило в себе опасность для моего сердца. Пенн таил в себе опасность для моего сердца.
Поэтому мне необходимо было быть с ним очень осторожной.
— Хорошо. Вот мы и приехали, — сказал Пенн, закончив, как профессионал, передвигаться по Нью-Йорку.
Я подняла взгляд, выше и выше по зданию в Центральном парке. Где-то там, наверху, меня ждала Кэтрин. Я нервничала. Мне нравилась Кэтрин. Она казалась достаточно милой, но я не могла понять, почему она захотела пригласить меня к себе на вечеринку. Я не знала о ней фактически ничего, и не могла ее до конца понять, кто она на самом деле. Единственное, я знала, что должна быть с ней настороже.
— Чем ты собираешься заняться? — Спросила я.
— Я буду у себя в квартире с Тотлом. Взял с собой кое-какую работу, — сказал он, указывая на кожаную сумку на заднем сиденье. — Я заберу твои вещи к себе домой.
— Хорошо. Может мне тоже стоит... побыть с тобой и Тотлом. У меня ведь тоже есть работа.
— Давай. Выходи. Хорошо проведи там время.
Я тяжело вздохнула и повесила сумочку на плечо.
— Ладно. Увидимся вечером.
— С нетерпением жду этого момента, — сказал он с ослепительной улыбкой.
И я оказалась на тротуаре одна в Нью-Йорке, а он унесся прочь с Тотлом и своей прекрасной улыбкой. Я дважды проверила смс-ку, чтобы понять, как мне добраться до квартиры Кэтрин, поднимаясь на лифте наверх.
Я нерешительно шагнула, как только открылись двери лифта, в коридор. Я никогда не видела лифта, который прямиком доставлял в квартиру. Это немного смущало.
— Эй? — Крикнула я, заворачивая за угол.
— Натали! — Взвизгнула Кэтрин, бросившись ко мне и крепко обняв. — Я так рада, что ты приехала. Входи. «Мимоза»?
— Э-э... конечно, — сказала я, забирая у нее бокал с шампанским.
— Как прошла поездка?
— Легко.
Поскольку друзья Пенна не знали, что он вернулся в Хэмптон, мы решили не просвещать их на этот счет. Я не возражала против их визита, но он бы нарушил наш покой. Я все время писала свой новый роман, название которого так и не придумала. Мой агент спрашивала меня, потому что я наконец призналась, что отложила ту другую книгу. Но не была готова рассказать ей что-то более подробно также, как и остановится на названии романа.
— Хорошо. Я рада. Ладно, давай начнем.
— Начнем? — Выдохнула я.
Она сказала, что у нас будет целый день, чтобы побаловать себя, но я не думала, что она на самом деле имела в виду целый день. Чем можно заниматься целый день?
— Да! У нас впереди целый день — массаж, маски для лица, восковая эпиляция, бронзаторы, прическа и макияж.
У меня отвисла челюсть. Конечно, я ходила на массаж, когда плавала в университете, тренеры и физиотерапевты иногда разминали зажатые мышцы от плаванья. Обычно они с силой разминали сжатые мышцы, что даже слезы наворачивались на глазах. По какой-то причине я подумала, что Кэтрин точно не имеет в виду такой массаж. На обычный, расслабляющий массаж у меня никогда не было денег, чтобы я могла потратить их впустую.
— Это будет здорово! — Сказала Кэтрин, таща меня в спальню, которая превратилась в спа-салон.
Затем меня быстро увел Эммануэль, достаточно великолепная модель мужского пола. Он все время говорил о своем парне, который, на самом деле, был моделью мужского пола. Кроме того, он не закрывал рта, постоянно говоря, насколько мне просто необходимы все эти процедуры. Что моя кожа просто умоляет об увлажнении, в моем теле было больше зажатых мышц, чем у моряка, и насколько совершенно преобразилось мое лицо с тщательно сделанными бровями. Когда он подстригал мне волосы, я дрожала от страха, что он их коротко острижет. Но он был прав, мне правда необходимо было их подравнять.
— Этот цвет очень модный, — сказал Эммануэль, укладывая волосы.
— Спасибо. Серебро мне нравится больше, чем мой натуральный блондин.
— Ну, я нечасто его вижу в городе. Скорее за городом в деревне, чем в Верхнем Ист-Сайде, — сказал он со смехом.
Я прикусила губу и кивнула. Мне нравился цвет волос, но они не совсем гармонировали со всем. Скорее я напоминала персонажа, сошедшего со съемочной площадки «Игры престолов» с белыми локонами Таргариенов. Скорее всего, в деревне за городом мне было бы более комфортно, но так или иначе, я приземлилась сейчас в Верхнем Ист-Сайде.