Страница 18 из 62
Он повернул голову, когда дверь за мной захлопнулась, Тотл поднял голову.
— Что случилось?
— Ты это видел? — Спросила я, сунув приглашение ему в лицо.
— Э-э... — Он взглянул на него. — О да, это тот самый прием, о котором упоминала Кэтрин. Я вижу, она прислала тебе приглашение.
— Я и не думала, что это серьезно.
— Она выполняет свои обещания.
— Ну, я не могу пойти. — Я опустилась на стул напротив него и подтянула ноги на стул, уперев колени к груди.
— Почему не можешь?
— Тебе обязательно об этом спрашивать? Я никогда не впишусь в нечто подобное. Я явилась сюда с двумя чемоданами, со всеми моими мирскими пожитками. Не помню, чтобы запихивала туда бальное платье.
Пенн выдавил улыбку и сделал глоток виски.
— Думаю, Кэтрин решит это проблему.
— Мне не нужна благотворительность, — выплюнула я.
— Уверяю тебя, Кэтрин сочтет это забавным.
— Я никогда не смогу себе этого позволить. И расплатиться с ней.
— Я бы об этом не беспокоился.
— Ну, а беспокоюсь! Меня воспитывали не так.
— Деньги — это не объект, Натали, — спокойно сказал Пенн.
— Может для тебя.
— Ты хочешь пойти?
Я уставилась на приглашение. Я действительно хотела пойти. Это было похоже на сон. Или на сказку. Люди ходили на такие приемы в книгах, которые я запоем читала, и в фильмах, на которых выросла. Но это было совсем не мое.
— Да, — призналась я.
— Тогда мы пойдем.
Я снова вскинула голову.
— Мы?!
— Не вместе, — поспешно ответил он, заметив мой пристальный взгляд. — Но я могу отвезти тебя в город и высадить у Рен. Она разберется сама.
— А деньги?
Он пожал плечами.
— Деньги не имеют значения.
— Ты говоришь, как человек, который имеет деньги.
— Для человека, который работает на людей с деньгами, ты испытываешь к ним большое презрение.
Я поджала губы.
— Дело не в этом. Просто... у меня никогда не было денег. Ты и твои друзья — известные люди. Я же знаю, как живут неимущие. И видеть другую сторону — это волшебно и угнетающе. Этого у меня никогда не будет. Неважно, сколько бы я ни работала.
— Это не Американская мечта.
— Ага, как будто, если я буду тянуть себя за веревочки, что-то сможет изменить для таких людей, как я, — саркастически заметила я. — Большинство людей скованы обстоятельствами, в которых они выросли. Мало у кого есть реальная возможность совершить прыжок вверх, Пенн. И даже когда они прыгнули, и уже там, их не примут.
— Это невероятно пресыщенное восприятие нашего мира.
— Зато невероятно реалистичное.
Пенн протянул руку и почесал голову Тотла.
— Могу я задать тебе один вопрос?
Я пожала плечами.
— Ты можешь остаться.
Он усмехнулся.
— Что ж, это большое облегчение. Хотя это был не тот вопрос. Я вроде как уже догадался, что остаюсь, основываясь на том факте, что ты пришла поговорить со мной прямо сейчас.
— Хорошо. Я должна была это озвучить.
— Верь мне, а ты мне не веришь.
Я покраснела от выражения его глаз, он хотел разгадать мою тайну.
— Что ты хотел спросить?
— Чем ты занималась в тот первый день на пляже?
— Ты же видел, чем я занималась, — сказала я с застенчивым смешком.
— Нет, я имею в виду, почему ты вообще там оказалась? У меня не складывается полная картинка воедино.
— О. — Я опустила глаза на руки. На самом деле, я не хотела бы рассказывать эту историю. Не потому, что мне было стыдно, что я сделала, скорее было стыдно за то, почему я это сделала. Как я могла сказать человеку, у которого было все, что у меня ничего не было? Как он вообще отнесется к тому, что мне отказало столько издателей? Я чувствовала себя уязвимой в этом вопросе, не зная, как смогу со всем этим справиться.
— Послушай, ты не обязана мне ничего рассказывать, если не хочешь.
Я вздохнула и встретилась с ним глазами. Честно говоря, чему это может повредить? Больше я никому об этом не рассказывала. Я даже скрыла это от Эми. Она постепенно изучала издательский процесс, и у нее была такая вера в мои способности, без реальных знаний о том, как все устроено и работает. На самом деле, было бы неплохо поговорить с человеком, который хотя бы примерно знал, как все работает, даже если он был из академических кругов, и к художественной литературе не имел никакого отношения.
— В тот день, когда появился ты с командой, я получила несколько неприятных писем с отказами от моего агента. Вернее, от помощника моего агента. Все они писали, что у меня нет таланта, мои герои плоские, скучные и неприятные, и в целом я бумагомаратель.
— Господи.
— Да. Ну, оказалось, что я даже не должна была получать эти письма, помощник моего агента по ошибке отправил мне неотредактированные письма. В понедельник утром я получила письмо с извинениями, но было уже слишком поздно.
— Слишком поздно. Этого помощника нужно уволить.
Я пренебрежительно махнула рукой. Я не хотела никого увольнять, но это была огромная ошибка. И я все еще ощущала эффект этих комментарий над своей книгой.
— Во всяком случае, я так разозлилась в тот вечер. Я распечатала все письма с отказами, которые получала и сожгла их, как ритуальное жертвоприношение. Затем для собственного очищения, я... ну, ты знаешь.
— Искупалась нагишом. Да, я помню эту часть.
Я закатила глаза, глядя на него.
— Совершенно верно. И почувствовала себя намного лучше, будто тяжесть упала с моих плеч. Я была готова сразиться со всем миром. Я могла справиться со всем, чтобы не встало на моем пути.
— А потом появился я.
— А потом появился ты, — повторила я.
— Ах. Неудивительно, что ты набросилась на меня. Еще к тому же будучи пьяной.
Я скрестила ноги и подняла голову к звездам.
— Ты ведь не улучшил тогда мою ситуацию, понимаешь?
— Знаю.
— А что, если я никогда не напишу книгу, которую стоит прочесть? — Прошептала я свой самый большой страх в тишину ночи.
Не зная, зачем вообще это сказала. Не говоря уже о Пенне. Чем он заслужил такое признание от меня? Ничем. Но почему-то с ним было легко. Может потому, что я провела в этом доме две недели взаперти. А может потому, что мне было одиноко. А может, просто потому, что это был он — Пенн.
В Париже с ним было легко болтать обо всем. Хотя тогда я была совсем другой. Я не знала, зачем сейчас призналась в своем самом большом страхе. Но было уже поздно забирать свои слова назад.
— Думаю, что такое невозможно.
Я недоверчиво фыркнула.
— Ты, очевидно, не получал писем с отказами.
— Почему же? У меня имеется несколько опубликованных рецензий. И мне поначалу пришлось отправлять их во множество разных журналов, прежде чем их вообще напечатали. Я постоянно получал отзывы от других философов о своей работе. Большинство, из которых были далеко не позитивными и не конструктивными. Может для тебя это будет удивительно, но я знаю все об отказах.
— Меня это действительно удивляет, — сказала я, закатив глаза. Похоже, отказывали ему определенно мужчины, а не женщины. Это уж точно.
— Послушай, отказ не означает того, что ты написала книгу, которую вообще не стоит читать. Он всего лишь означает, что конкретно для этого человека, она не подходит, но это не значит, что твоя книга не понравится следующему, может она не подходит для их маркетинговой компании или чего-то еще. Гарри Поттеру отказывали раз десять, прежде чем его решили опубликовать. Готов поспорить, что сейчас те редакторы и издатели чувствуют себя идиотами. Ты найдешь своего издателя для книги, и тогда другие редакторы будут сожалеть о том дне, когда отвергли тебя.
— Остается только надеяться, — пробормотала я. Хотя почувствовала себя немного лучше. Мне стало лучше, услышав мнение человека, который тоже проходил этот путь, что и я. Даже если не в моей области.
— У тебя все получится, ты сделаешь рывок.
Я прикусила нижнюю губу и кивнула, надеясь, что он прав.
— Кстати, о чем твоя книга?