Отвлечение (ЛП)

― Нам нужно пересмотреть профиль, ― говорит Донни.

― Почему? ― спрашивает Крейг.

― Потому что садист никогда бы не отошел от своего списка, чтобы прикончить педофила. Что-то стало для него мотивацией. Случилось что-то, что вызвало потребность субъекта убить этого человека, ― объясняю я. ― Садисту не потребовалось бы время, чтобы найти ребенка и провести его на порог того, кто, по его мнению, позаботится о ребенке. Ему было бы наплевать.

― Никакого гнева, ― говорит Донни, зная, куда я клоню. ― Убийства были жестокими, но каждое касание ножа было под контролем и рассчитано. Отсутствие ярости означает отсутствие мести.

― Что если этот субъект подготовился к этому гораздо дольше, чем мы предполагали? Что если он оцепенел от своих эмоций? Ярости не найти в убийстве. Все сконцентрировано на том, как причинить больше боли, отсюда дни и дни пыток.

Как только слова покидают мой рот, слышное дыхание ускользает от них всех

― Нам нужно копать глубже в этот город. Там произошло что-то серьезное.

― Что на счет Племмонса? Мы должны работать исключительно над этим делом сейчас, ― напоминает мне Леонард.

― Технически, я должен быть просто посредником для СМИ. Я могу разобраться в этом, не доставляя нам неприятностей, ― говорит Крейг. ― Может быть, Линди Мэй сможет пролить свет на этот город.

― Пойду посмотрю, что смогу узнать, ― говорит Донни, вставая и оставляя нас.

― Я пойду и послушаю, ― говорю я им. ― Сосредоточься на Племмонсе. Продолжай работать над этим. Наши приоритеты не изменились, ― говорю я Леонарду.

― Месть заставила бы этого парня связаться со СМИ, ― говорит Леонард, задумавшись. ― Он убил шестерых и захотел бы, чтобы его историю услышали. Он хотел бы, чтобы мир знал, почему он это делает. Это не имеет смысла.

― И нацелился на отчима Хэдли? Это не может быть совпадением, ― подчеркиваю я. ― Он наблюдает за нами. Изучает, возможно. Он пока не хочет, чтобы СМИ знали, потому что не желает, чтобы мир знал о его мотивах, пока субъект не будет готов к своему финалу. Мы понятия не имеем, насколько длинный у него список, поэтому нам нужно знать, что такого плохого произошло, чтобы, казалось бы, нормальный человек, который заботится о ребенке и привозит его к безопасному порогу, стал жестоким мучителем и убийцей.

― Определенно не садист, ― вздыхает Леонард. ― Я охренеть как уверен в этом.

Он встает, поглаживая свой живот, когда тот урчит.

― Этот город был слишком ярким, чтобы что-то темное было в его недавнем прошлом. Посмотрим, как далеко я смогу зайти. Я не остановлюсь, пока не найду что-нибудь.

― Работай сейчас над делом Племмонса. После того, как мы поймаем этого ублюдка, мы начнем копать в Делейни Гроув.

Он кивает, хотя это похоже на неохотное согласие.

Крейг встает и хватает свой айпад.

― Пойду, посмотрю, что смогу нарыть. Ты справишься с этим, ― он делает паузу, изучая меня мгновение. ― Что может означать тот факт, что серийный убийца выследил кого-то, кто причинял боль члену нашей команды?

Я поджимаю губы, когда Леонард встает.

― Когда он убивает педофила, это означает, что он перенес подобную травму… может, даже чувствовать родство с Хэдли. Я не чувствую, что он нацелен на нас. Мне кажется, что он хочет, чтобы мы его поняли.

― Но он не хотел, чтобы это было связали с ним, ― отмечаю я. ― Это был вынужденный поступок, потому что он хотел, чтобы маленькая девочка была в безопасности. Он отрезал себя от всех новых отношений и был вынужден вернуться к тем из своего прошлого, которые не заражены прошлым происходящим.

Я смотрю на Крейга.

― Ты сказал, что Линди Мэй переехала девять с половиной лет назад?

Он кивает.

― Где-то в этом промежутке. Посмотрим, с чем ты вернешься.

Он сразу же начинает что-то печатать на своем айпаде, и я смотрю на Леонарда.

― Позвони Хэдли. Скажи ей, что мы выяснили. Лучше перестраховаться.

― Осторожный редко ошибается, ― язвительно замечает он, цитируя Конфуция, пока покидает комнату.

― После того, как мы разберемся с Племмонсом, мы повторно составим весь профиль, изучим доказательства с совершенно новой точки зрения, ― говорю ему, следуя за ним.

― Это все изменит, ― соглашается он.

Я вхожу в небольшой конференц-зал, где Дьюк все еще разговаривает с Линди. Донни качает головой, давая мне понять, что он еще ничего не спросил.

― Она уже сказала, что никогда не видела того, кто привел ее, ― говорит Линди, смотря на Дьюка, пока Лорел прижимается к ней, не выглядя хоть каплю робкой.

Она что-то знает. Знает, что Фергюсон мертв, но даже это не успокоит испуганного ребенка. Она уже привязалась к Линди Мэй. У чего-то подобного есть причина, и больше, чем просто чувство безопасности. И почему вообще она чувствует себя в безопасности?

― Она была слишком измотана, чтобы хотя бы открыть глаза, ― продолжает женщина.

Она в защитной манере обнимает ребенка, выказывая мгновенные материнские инстинкты. Женщина привязалась к Лорел так же крепко, как и девочка к ней. Менее, чем за двадцать четыре часа.

― То есть, она понятия не имеет, как оказалась на вашем пороге? А вы ничего не видели?

Линди сужает глаза до щелочек.

― Я пришла к вам по собственной воле, желая поделиться информацией. Вы все еще не согласились с моими условиями, а я уже рассказала вам все, что знаю, за исключением того, что вы действительно хотите знать. Тем не менее, допрашиваете меня. Мне следовало остаться дома.

Дьюк открывает рот, чтобы что-то сказать, но я кладу руку ему на плечо, привлекая внимание.

― Ты сказал, что хочешь знать, где остальные дети, так почему мучаешь вопросами относительно того, кто привел девочку?

Он резко закрывает рот, и я склоняю голову в сторону. Наконец, парень делает глубокий вдох.

― Что-то не складывается. Даже вы знаете, что это звучит неправильно.

― Какую информацию вы хотите нам дать? ― спрашиваю я Линди.

Теперь она смотрит на меня.

― Я ничего вам не скажу, пока вы не пообещаете, что Лорел сможет остаться со мной в моем доме. Вы должны пообещать, что никто ее не заберет.

Лорел сжимает руку Линди, все еще прижимаясь к ней.

― Донни, сделай несколько звонков, ― говорю я, задрав голову. ― Убедись, что Лорел не заберут из дома мисс Уиллер.

― Мэй, ― незамедлительно поправляет Линди. ― Моя фамилия теперь Мэй. Я больше не Уиллер.

― Почему, мисс Мэй? ― спрашиваю я, притворяясь, будто это новость для меня.

― Иногда вам просто необходимо новое начало. Такое же, какое я пытаюсь предложить Лорел. Почему к нам относятся как к преступникам, когда мы всего лишь пришли помочь?

Дьюк откидывается на спинку стула, на его лице появляется выражение сожаления. Он просто обучен расспрашивать, если получает подозрительные ответы. Она определенно что-то скрывает, но я не уверен что.

Донни выходит, прикладывая телефон к уху, чтобы сделать нужные звонки.

― Почему вы покинули Делейни Гроув? ― спрашиваю я.

В ее глазах не мелькает удивление, но она напрягается. Лорел крепче сжимает руку женщины.

Ей, определенно, что-то известно, и, бьюсь об заклад, Лорел знает часть этой головоломки.

― Я развелась, приняв решение, что поменять свое окружение будет лучше. Делейни Гроув не такой великолепный, как может показаться.

Крейг дал мне всю информацию о ней, и теперь я просматриваю ее на своем телефоне.

― Вы были замужем за Антонио Гонсалезом, верно?

Она коротко кивает, а в глазах появляется холод.

― Он все еще живет в Делейни Гроув, ― продолжаю я.

Дьюк наблюдает за мной с замешательством на лице.

― Почему вы пришли сюда вместо полицейского участка? ― спрашиваю я ее. ― Местный участок сообщил, что им нужна информация на Фергюсона.

― Вы должны звать его монстром, ― вмешивается Лорел, удивляя меня тьмой в глазах.

Там ярость. Темная, глубоко укоренившаяся ярость. В ее глазах нет ни капли страха, только непреклонная ненависть, столь необычная для ребенка, подвергшемуся насилию. Синяки на ее руках, лице и шее указывают на то, что Фергюсон не был осторожен в своих действиях по отношению к ней.