Шэмани

— Конечно, конечно. — улыбнулся Провидец, и уставился на меня в ответ. — Вся моя добровольность заключалась в том, что мне пришлось выбрать стать ли загнанным перепуганным зайцем, которого всё равно найдёт эта талантливая девушка, или остаться в своём доме и встретить тебя, сын Ламии… добровольно. Говори теперь. Чем я тебя так заинтересовал? Неужели мои байки тобою настолько серьёзно воспринимаются?

Всё это он произнёс, не прекращая смотреть почему-то на меня. Расплавленное золото его глаз заглядывало, кажется, в саму душу. Если она у меня ещё осталась. Ну что ж, смотри. Надеюсь, тебе по душе выжженные пустыни, старик. Наши гляделки прервал холодный скрежет голоса Мессира.

— Раз ты понимаешь неизбежность нашего сотрудничества, тогда ответь мне, старый Жуарэ. Что ты видел в последнем своём видении?

— Я полагаю, тебя интересует не то, где мне виделись результаты международного турнира по магейму? — хмыкнул Провидец. А у меня засосало под ложечкой. Что же ты делаешь, дурак старый? Зачем дразнишь? Не пощадит ведь.

— Ты правильно понимаешь. — довольно спокойно ответил мой хозяин. — Меня интересует то предсказание, которое ты озвучил во время благотворительного спектакля в центральной опере. Что ты увидел, когда смотрел на президента Чамэйн?

— Я видел змеиные кольца на его шее. И на шеях многих других. Ты ведь лучше меня знаешь, кого я имею ввиду. И я видел, как станут парадом три брата на небосводе и исчезнет власть Ламии, как будут свергнуты её дети и их пешки. И это произойдёт по вине ребёнка. Маленькой девочки с ангельской улыбкой. — Мечтательно поведал старый глупец.

— Кто она? — прошипел Мессир, подаваясь всем телом ближе к Провидцу.

— Дочь того, кто никогда тебе не подчинялся и не продавался. Кровь от крови твоего самого непримиримого врага.

Я не понимала, зачем он это говорил. Зачем рассказал монстру об этой пока неизвестной мне девочке, по сути вынося ей приговор? Неужели так цепляется за свою никчёмную жизнь, что готов отдать на растерзание невинного ребёнка? Я не могла этого понять и принять. Внутри меня трясло от ярости. И до тёмных кругов перед глазами боялась услышать то, что будет произнесенно.

— Шэмани, найди. И убей. — хлестнул по моему разуму прямой приказ, заставив покачнуться.

А старик сидел и улыбался, отчего я теперь ненавидела его почти так же как своего врага. Он будет жить. Ведь ясно показал, что готов служить. Выкупил свою шкуру ценой маленькой жизни. Ещё одна мразь.

— Что ж. Ты меня порадовал, старый Жуарэ. — подтвердил мои мысли Мессир. Голос его действительно звучал довольно. — Надеюсь и в дальнейшем на твою лояльность. Тогда у меня не возникнет желания послать к тебе мою "талантливую девочку".

И снова на меня устремился пронзительный взгляд видящего, заставив внутренне передёрнуться от омерзения. Наверное это отвращение отразилось как-то в моих глазах, потому что он вскинул брови и грустно, понимающе улыбнулся.

— Я был бы не прочь пообщаться с дочерью Скользящего Крэя. Когда-то мне довелось с ним познакомиться. — так словно не понял откровенную угрозу, произнёс старик. И отвернулся к морю, всем своим видом выражая умиротворение и спокойствие.

Как ни странно, мой хозяин промолчал. И в этом молчании мне послышалось ледянное дуновение его ярости. Подняла глаза на хозяина, чтобы встретиться с мерзким багрянцем его взгляда. Мессир смотрел на меня. Пристально, внимательно, изучая. Заставляя чувствовать себя так, словно под кожей копошится и жалит целый рой огнёвок.

— Не думаю, что у дочери Крэя будет время наносить визиты вежливости. — наконец произнёс он, поднимаясь. Чёрной тенью скользнул обратно к дому, бросив на ходу. — Шэмани, сейчас к Чамэйну. А потом приступай к заданию.

Склонить голову, спрятать бурлящую внутри ненависть и желание убивать. Только не кого нибудь. Его. Я мечтала как вырву глотку этому утырку. Его мерзкую рожу я видела, когда в очередной раз убивала по его приказу. И лишь эта жажда мести помогала мне не сойти с ума, когда даже право на смерть было у меня отобрано.

Возвращаясь к двери, я больше не рассматривала внутреннее убранство комнаты. Сюда я теперь смогу открыть дверь откуда угодно, мне даже ключ не понадобится. Как и в кабинет президента. Цепной хряк моего хозяина. Перед глазами отчётливо предстало лицо с мясистыми губами и горбатым носом. И сальной бегающий взгляд. Пальцы легли на дверную ручку, повернули. Разум привычно потянулся к нужной точке в пространстве. Скрипнули едва слышно дверные петли. Я могла даже не поднимать глаза. И так знала, что увижу до мельчайших подробностей.

Просторный кабинет с претензией на роскошь. Кичливый интерьер с кожаными диванами и креслами, излишним многообразием дорогих, но безвкусных деталей декора, массивный стол рядом с панорамным окном и удушливая смесь запахов дорогого одеколона, табака и гнусного подонка.

Нам навстречу поднялся хозяин кабинета, и я привычно проигнорировала то как блеснули похотью его глаза, задержавшись на мне, прежде чем перескочить на Мессира. Остановилась на показательно почтительном расстоянии, снова пропуская вперёд того, кто идёт позади. И уставилась прямо перед собой, радуясь, что могу спрятать эмоции за показным равнодушием.

— Мессир Сорра, чем обязан вашему визиту? — натянуто улыбнулся президент. Среднего роста, крепкого телосложения, светловолосый, рядом с главой ордена Ламьер он смотрелся жалко. И я видела насквозь его попытки спрятать свой страх перед тем, кто держал в своих руках настоящую власть.

— Что с журналистами, Чамэйн? — голос моего хозяина звучал слишком спокойно и это ввело в заблуждение обитателя кабинета, не меня.

— А что с ними? Все пишущие артефакты изъяты, беседы проведены. Информация в массы не уйдёт. — с полной уверенностью в своих словах, а ещё явным желанием угодить отчитался тот, кто занимал главный пост в нашей стране.

— А гости? — Мессир не стал усаживаться в кресло, а подошёл к окну и замер там отталкивающим взгляд изваянием, сцепив руки за спиной.

— Так рядом почти никого не было. Лишь парочка человек. — Чамэйн заметно сбледнул, поняв, что так легко не отделается.

— И?

— Я понял. Отправлю мозгоправа. — кивнул Роган Чамэйн моему хозяину, тогда как взгляд сосредоточил на мне. Липкий, раздевающий.

— Ты меня разочаровываешь. — протянул Мессир и даже у меня по коже побежали колючие мурашки. Отвернулся от окна, уставился немигающим взглядом на своего собеседника. — Скоро выборы. Не заставляй меня искать тебе замену.

— Этого больше не повторится. — проблеял тот, опуская глаза, пришибленный реальной силой.

— Надеюсь. Предоставь мне досье на всех.

— Секретарь занесёт через десять минут. Если вы подождёте…

Он тут же запнулся, замолчал ожидая решения нашего общего хозяина, которому сам служил вполне добровольно, продавшись за номинальную власть и деньги.

— Шэмани, принесёшь. — прозвучал приказ, от которого мне захотелось блевать. Именно сейчас я бы многое отдала за возможность уйти с Мессиром.

Но он ушёл один, велев мне открыть дверь в Цитадель.

И в тот же миг меня попытались схватить. Потная рука скользнула по моему плечу, но я уже уклонилась, на чём свет стоит костеря запрет калечить этого ушлёпка. Его бы я, пожалуй, даже убила с удовольствием.

— Ну что же ты! Не убегай от меня, Шэмани. Неужели тебе не хочется немного ласки? Иди сюда! — Чамэйн провёл меня сузившимися глазами, улыбнулся похабно. Положил одну руку себе на пах, демонстративно обхватывая, поглаживая. — Когда-нибудь я всё-таки упрошу твоего хозяина отдать тебя мне на одну ночь. Скажи, что будет, если он отдаст тебе приказ меня слушаться?

Шипение вырвалось из моего горла помимо воли.

— Не дождёшься, урод.

— О, я бы не был так уверен, белоснежная крошка. Ты, как женщина, ему без надобности. Что ему стоит, допустим, отблагодарить меня таким образом.

Ничего не стоит. Он прав. Но всё же, как бы я не ненавидела Мессира, не могла не признать, меня он берёг, как особо ценное имущество. Где он ещё найдёт белую демоницу кобари, да ещё и Скользящую? А вот нового президента вместо этого поставить не такая уж и проблема, так что принимать всерьёз эти угрозы не стоило. Не допустит Мессир, чтобы его убийственную куклу поломали. Чамэйн это знает, однако не прекращает отравлять моё существование своими грязными фантазиями, своей одержимостью и похотью.