Шэмани

Никодий склоняет голову набок и в его прищуренных глазах мелькает понимание. Чувственные губы изгибаются в довольной улыбке. О да, он точно услышит всё что нужно.

— И как же это работает? — заинтересованным тоном спрашивает он.

— Ну представьте себе. — я никогда раньше не делилась своими мыслями и выводами, но то с каким вниманием слушают меня мужчины, дарит уверенность в себе и голос мой крепнет. — История прекрасно помнит, как “хорошо” жилось жителям нашей Сеттавии под правлением Ламии и её потомков. Эта древняя царица, казалось бы очень прочно вошла в историю, как кровавый тиран, при котором магические расы тянули непомерное ярмо, а люди воспринимались, как скот. Так же все знают, что лишь пришедшие в наш мир демоны смогли свергнуть власть кровопийц. Да так успешно, что те почти вымерли и далеко не одно тысячелетие оставались в тени.

— Это не помешало им пробраться понемногу везде. И стать за спиной многих власть имущих. Не только в Сеттавии. — замечает Никодий.

— Да. Но они всё равно в тени. — Хмурится громила Зафар.

— Несомненно. — киваю я. — Общество не примет такую власть. Пока что.

— Не представляю, что должно случиться, чтобы это изменилось. — со смешком замечает друг Никодия, но мельком взглянув в его глаза, я вижу, что он далеко не так прост, как хочет казаться.

— Вы правы. Разом изменить это невозможно. Но совсем другое дело, если на протяжении долгих лет постепенно вносить в умы масс крупицы другой информации. Например напишет какой-то исследователь историк статью о том, как любила Ламия свою единственную дочь. Да она остаётся кровавой тираншей, но ведь уже становится чуть-чуть не настолько монстром. А потом ещё кто-то сделает открытие, что ментальное воздействие детей Ламии может излечить некоторые психические недуги. И спустя пару месяцев в инфосети появляется очень кстати совсем случайный кадр, как Мессир Сорра выходит из клиники для душевно-больных, и анонимное интервью медсестры, что он помогал в лечении какого-то безнадёжного случая. Я совсем не удивлюсь, если в ближайшее время окажется, что кровь детей Ламии можно использовать для создания вакцины, от какого-нибудь страшного магически-устойчивого вируса. И будет ли после такого общество настолько же отрицательно настроенно к потомкам давно почившей царицы?

Я говорю, и буквально чувствую, как щёлкают пазлики в головах слушающих меня демонов. Всё это уже происходит. Давно, основательно и планомерно. И Никодий сейчас точно вспомнил и статью историка, и открытие светила психиатрии, и фото в инфосети. И ещё много чего другого. Маленькие, на первый взгляд незаметные весточки грядущих перемен. Кроме того, уверена, для него не секрет, что орден владеет огромными финансовыми ресурсами. Я уже молчу о том, что Сорра принадлежат контрольные пакеты акций ведущих компаний по производству инфовизоров, амулетов связи и ещё много чего другого. Хотя это и не афишируется.

— А такой вирус существует? — спрашивает Зафар.

— Пока нет. И в ближайшие два месяца не будет. — произношу я.

Никодий резко выдыхает, поняв на какую дату я намекаю. Да, всё сходится к этому параду трёх лун. Редкое явление, время силы, когда возможны сложнейшие по затратам ритуалы. Я не знаю штамм, какого именно вируса будет подвержен преобразованию, но в том, что Мессир собирается совершить что-то подобное, не сомневаюсь. Первый вирусолог, доктор Тиам Горасий, к тоторому явился мой бывший хозяин с предложением сотрудничества, наотрез отказался работать на орден. Его угасшие глаза в числе многих снились мне потом в кошмарах. Тогда как Хозира Ташэску мне даже искать не пришлось. Он сам явился на встречу с Мессиром. И детали их соглашений мне неизвестны, я была занята другим заданием в тот момент.

— Что будет, если Сорра узнает, что ты жива? — спрашивает Никодий. На его смуглых щеках играют желваки, он зол и не скрывает этого.

— Я стану одной из главных его мишеней. Если моя сестра всё ещё жива, он попытается шантажом заставить меня вернуться. Если нет, на меня откроют охоту.

— Ты можешь это узнать?

— Думаю, да. — собственно собираюсь это сделать, как только окажусь одна.

— А открыть нам путь к твоему бывшему хозяину? — спрашивает Зафар.

— Зачем? — я ведь уже объяснила, что не могу сознательно делать то, что причинит Мессиру вред.

— Мы просто хотим поболтать с ним. — скалится этот демонюка. — Может даже в гости пригласим.

И ведь не врёт. Никодий хмыкает и переводит на меня вопросительный взгляд.

— Я не могу открыть дверь конкретно к нему.

— Опять клятвы? — интересуется Зафар.

— Нет. Подчинить дочь Скользящего Мессиру было не так уж и легко, поэтому он закреплял ментальные установки своей кровью. И пил мою. Мне ненавистна эта мысль, но он связал нас кровно…

— А Скользящие друг друга не видят. — закончил за меня Никодий.

— Совершенно точно. — киваю, подтверждая. — Но я могу открыть вам дверь в Цитадель. Но сделаю это не раньше, чем узнаю жива ли сестра.

— Я понял тебя. — кивает согласно мужчина. — Тебе нужно что-нибудь для этого?

— Нет. Только уединение. Желательно. — и силы, хочется добавить, потому что организм ещё явно не восстановился после вчерашнего. Но я понимаю, что действовать нужно очень быстро. Пока Мессир не заподозрил даже, что я жива. Тогда он точно скроется.

— Отлично. Тогда, думаю, наш разговор, можно завершать. Я проведу тебя в твою комнату. Там тебя никто не побеспокоит столько, сколько потребуется. — он поднимается и идёт ко мне.

— Кхе-кхе, ну что ж. Я вижу, что не прогадал, сведя вас вместе. — подаёт голос Жуарэ, слушавший до сих пор молча. — Тогда, надеюсь, Никодий, ты не будешь возражать, если я уже пойду.

— Вы не боитемь мести Сорра? Он ведь из-за вас без кобари остался. — с иронией спрашивает Никодий, замерший рядом с моим креслом.

— У меня есть одно чудное местечко, где мне ничья месть не страшна. — улыбается хитро старый Провидец. — Судьба Сеттавии теперь в надёжных руках. Я всё, что должен был, вам сообщил. Позвольте откланяться.

(Никодий)

Вот уверен, что старый интриган и комбинатор опять выдал только ту порцию информации, которую посчитал нужной. Но если Сорра думал, что Жуарэ можно припугнуть и получить ответы, то я отлично знаю тщетность таких методов в данном случае. Старик на самом деле радеет о высшем благе. И собственную жизнь он бы не сомневаясь поставил на кон, если бы это понадобилось. Уж я то знаю это, как никто другой. Так что возражать нет смысла. У меня есть цель, созрел уже более-менее продуманный план действий и, что самое главное, мои теперь уже два сокровища в безопасности в этом доме. И я позабочусь, чтобы так было и дальше.

Поэтому киваю Зафару, чтобы проводил старика.

— До встречи, Жуарэ. Если нужна будет помощь, или защита, обращайтесь. — пожимаю я сухую морщинистую руку.

— Обо мне можешь не беспокоиться, Нико. Тебе есть кого стеречь и защищать. — подмигивает мне Провидец, а потом шагает к Шэмани, которая медленно и как-то тяжело поднимается с кресла. Надо к ней целителя вызвать. Своё хорошее самочувствие она явно преувеличила.

В их разговор я особо не вслушиваюсь, изучая её ауру. Приглушенная боль, усталость. И удовлетворение. Девочка явно довольна нашим союзом, что не может меня не радовать. Интересно, Сорра хотя бы подозревал насколько сильного противника сам себе создаёт. Эту крошку-демоницу с острым умом, стальной силой воли, редким даром и умением находить лазейки даже в кровных клятвах, определённо лучше иметь в союзниках. Враг она опасный. Правда эта мысль тут же заставляет меня задуматься, а не найдёт ли лазеек Шэми в данной мне клятве. В том что она не собирается вредить Сэй, я уже не сомневаюсь, а вот в том, что она не сбежит, когда посчитает это нужным, уверенным быть не могу. От одной только мысли об этом хочется её привязать к кровати и не отпускать. Вот только это не сработает, а с полной вероятностью испугает и оттолкнёт её от меня. Значит будем искать другие способы привязать маленькую кобари к её суженному в моём лице.